— На подарки из-за моря рот разинешь только с горя!

А Гонзасек ему в ответ:

— Рот, конечно, ты разинешь, только прежним будет финиш!..

В городе стало совсем невозможно найти работу. А близилась зима, и друзьям не хотелось вновь брести по разбитым проселкам в поисках пищи и ночлега.

Пипеткин, о котором еще не знали, что он люто ненавидит пана Дылю, сказал, встретив на улице Чосека:

— Ищешь работу? Но отчего бы тебе не сходить к астрологу, колдуну и экстрасенсу пану Шарлетанскому? Я слыхал, ему нужен человек, который по утрам будил бы его супругу Ревекку. Простейшая работа, но платит червонец за побудку.

— Побожись!

— Да как же я могу? — уклонился Пипеткин. — Я как раз перешел в магометанство, правда, новое, прогрессивное, отрицающее мечети, духовенство, аллаха да, пожалуй, и самих магометан…

Чосека занимала другая тема.

— Астролог и колдун не может разбудить жену? Странно!

— Не знаешь ты астрологов, — сказал Пипеткин. — Пан Шарлетанский берет за свои обширные познания о звездах такие большие деньги. А вот разбудить супругу — боится. Спросонья она может так двинуть в ухо, что оглохнешь.

— Зачем же тогда ты советуешь мне будить эту Ревекку?

— А затем, что не обязательно она треснет тебя по уху, она еще может лягнуться. Но если ты не дурень, то и тут убережешься. У меня был знакомый конюх, который за всю жизнь только раз получил копытом по зубам. И то за минуту до своей смерти…

На следующий день Чосек постучался к астрологу Шарлетанскому.

Чосека долго изучали в глазок, потом попросили — через цепочку — назвать посредников и только после этого отворили дверь. Вышел сам Шарлетанский, долгоносый, горбатый, с бельмом на левом глазу.

— Что вам?

— Я слыхал, вы ищете человека, который будил бы по утрам вашу жену?

— Ой, не знаю, чью жену, но это правда, — ответил астролог. — И даже плачу по червонцу за сеанс. Правда, я никому не позволяю страховаться, там, в конторах, уже знают… Ревекка Тугриковна родилась под созвездием Кабана при трех Водолеях, как говаривал вифлеемский странник Акаруд Одан Тичу. Естественно, она просыпается в чрезвычайном раздражении.

— Так дайте ей выспаться!

— Вы наивный субчик, — сказал астролог. — Если ее вовремя не разбудить, она начинает грустить и беспрерывно ест, а в ней уже более двух центнеров веса, и это тяжело как для ее сердца, так и для моего кошелька. Сколь ни много в этом городе олухов, готовых платить за прорицание их дурацких судеб, похожих одна на одну, как бродячие кошки, все же говядина стоит больше, а о нежной телятине и говорить не приходится.

И тут Чосека осенило.

— Согласен будить Ревекку Тугриковну в положенное время, червонец за сеанс, хотя рубль сегодня — это не то, что рубль вчера, а тем более позавчера.

— Прекрасно, — воскликнул астролог. — Это то, что надо! Считайте, что мы договорились! Только я попрошу с вас расписку, что вы не будете иметь ко мне претензий, если получите — случайно, конечно, — какие-либо телесные повреждения. Знаете, всякий труд имеет свои издержки.

— Согласен, — повторил Чосек.

— Вы мужественны. Однако имейте в виду, что Ревекку Тугриковну нельзя будить посредством щекотания в ноздрях или в других естественных отверстиях. Нужно подойти к дивану, где она почивает, и, выждав, когда она перестанет храпеть, будить ее голосом — жужжанием мухи, зудением комара или итальянским пением. Она обожает бельканто.

— Отлично, — сказал Чосек. — Где и во сколько прикажете быть мне завтра?.. Кстати, чем занимается Ревекка Тугриковна после того, как освобождается от объятий сна?

— Если она не ест, то вяжет носки для кооператива «Апельсинчик». А вечером поет в итальянском ресторане «Наше вам с кисточкой». Разве никогда не слыхали?

— Нет, сударь, не доводилось. За вход в этот ресторан нужно уплатить тысячу рублей. У меня не бывает таких мелких денег…

Условившись обо всем, Чосек стал искать человека, который за половину цены согласился бы разбудить жену астролога. Он обошел весь строй безработных, толпившихся, как всегда, у базарной площади, но люди, узнав о предложении, лишь подмигивали, пренебрежительно усмехались или отпускали соленые шутки.

Все же Чосек нарвался на деревенского парня, и слыхом не слыхавшего об астрологии и певичке из итальянского ресторана.

— Ты тоже выставил себя для продажи?

— Увы, — кивнул деревенский парень. — Мой отец, нацелившись на большой заработок, приобрел ферму, но высокие цены на бензин и запасные части к трактору разорили нас, мы продали ферму негодяю, который предложил нам батрачить на проданном поле. Отец не вынес позора и разочарования. После его смерти я не могу ишачить на негодяя.

Чосек объяснил свое предложение.

— Понимаешь, — заключил он, — все равно мы ишачим на негодяев, не тех, так других… Но я маленького роста, и голос у меня ужасно слабый, а тебе рявкнуть в ухо спящей хозяйке не составит никакого труда. За эту помощь я уплачу тебе половину своего заработка…

Рано утром, ни свет ни заря, Чосек привел деревенского парня, которого звали Брындя, к дому астролога Шарлетанского и отпер полученным ключом опочивальню хозяйки.

— Ну, иди будить, а я тут подожду!

Шмыгнув носом, Брындя скрылся за дверью, а Чосек сел на деревянную лестницу, нога за ногу, и стал дожидаться своего заработка.

Сначала в доме послышался некий шум. Потом раздался нечеловеческий вопль, и Брындя, держась за надкушенное ухо, выскочил на улицу. В спину ему ударила вылетевшая из распахнувшегося окна табуретка.

— Убивают! — вопил Брындя.

Чосек смекнул, что дело пахнет керосином и пустился было наутек, но Брындя поддел его ногой, поймал за ухо и трепал до тех пор, пока оно не оторвалось.

— Вот тебе, вот! — приговаривал он. — Получай свою половину тумаков! Думаешь, если я из деревни, то тебе все позволено?..

А Пипеткин сидел на заборе, наслаждался сценой, о которой знал заранее, грыз апельсин и смеялся.

— Что, получили червонец?..

Пан Дыля, узнав обо всем, крепко отругал Чосека:

— И человека подвел, и сам поплатился! Ты ведь не знаешь, что астролог еще ни разу не выплатил денег за побудку своей свирепой Ревекки. Она такие же сцены устраивает и в ресторане, если находятся люди, которые считают, что у нее нет голоса. Она на них в суд подает, обвиняя в политическом шантаже. И Шарлетанский ее поддерживает, потому что они вместе куют деньги: она рекламирует астрологию, а он пропагандирует пение.

Пан Дыля сам пришивал ухо Чосеку. Но получилось немного кривовато, потому что Чосек ерзал на стуле, вспоминая визит в дом астролога…

Чуть только объявили о новом повышении цен на мясо, пан Купончик стал продавать в своей лавке крольчатину.

«Это вовсе не крольчатина», — подумал пан Дыля, осмотрев тушки. А вслух сказал:

— Свежее ли мясо, пан Купончик?

— Вчера еще мяукало, — подмигнув, ответил торгаш. — Но я же знаю, что ты и твои друзья после победы демократии стали сплошными вегетарианцами.

— А я бы у тебя купил шкурку, — нарочно сказал Чосек. — Может, поторгуемся?

— Шкурку не могу, — развел руками бородатый Купончик. — Шкурки пошли в Гонконг моему зятю, где их будут красить в русских соболей!..

Пан Дыля нанялся со своими друзьями ремонтировать кинотеатр, переданный решением властей «гражданам района». Но поскольку «граждане района» — нечто неопределенное, поскольку они так и не собрались вместе и не подумали о доходности кинотеатра, не зная, по понятным причинам, где напечатать билеты, где получить напрокат киноленту, как устроить рекламу, кинотеатр в течение немногих дней прогорел, был продан с молотка — тем же самым юрким господам, которые перед тем навязали решение о передаче его «гражданам».