— Тебя почему отпустили!? — удивился и разозлился князь.

— Они испугались. Сначала алан убили со страха, потом осознали, что натворили глупую подлость. Испугались и отпустили. Олег-Муромец трусливый ублюдок, а Коробов полное ничтожество. Никита Добрынич хорохорится от страха, а сам вор, подлый человечишка.

— Всё так. Но прежде чем наказать виновных в убийстве родственников жены, моих любимых воинов, нужно подготовиться, и хорошенько подумать.

Олег решил уничтожить княжескую верхушку, если получится, то самого князя. Неспешное течение жизни позволяло рассчитывать на обстоятельный подход князя к принятию решения о войне. Пока он казнит посла, пока заграбастает его добро, справит поминки по павшим рыцарям, успокоит жену-аланку — пройдет пара недель. У Олега будет достаточно времени, чтобы и Чернигов окружить, и перебить всех гонцов из города. Олег хотел устроить небольшой геноцид для варягов: уничтожить воевод и князей в удельных городах, вырезать их дружины. Это требовало серьезной подготовки. Такой план пришелся по душе Никите, он даже уговорил Валеру взять на себя снабжение — возглавить интендантскую службу. На проводах все выпили слишком много. Вспомнили добрым словом Мышкина и пожалели, что его нет. Немного поплакав, скорее по инерции, Светлана начала ругать Олега. Она вернулась в своих воспоминаниях к самому началу жизни в тринадцатом веке, вспомнила все прегрешения Олега за последние три года. Хорошо, что они не были знакомы раньше. Скоро Света добралась до последней его авантюры в Чернигове: совершенно ненужная была поездка, нападение на черниговских стражников раскрыло резидента-купца. Даже карачевские пограничники зря погибли, Олегу нужно было вовремя проинструктировать их. Затем досталось братьям Коробовым, они плохо подготовились к обороне: всего две кирпичные башни в городе, в Карачеве совсем нет камнеметов, а запас зажигательной смеси слишком мал.

— Что-то она сегодня добрая! Предыдущие пять лет не вспоминает, — прошептал Валентин Валере.

— Светлана, немного сбавь обороты, мы не одни, — намекнул на присутствие армейской верхушки Коробов старший. Светлана замолчала, но все легко могли прочитать по губам её отношение к сказанному. Женщины осуждающе посмотрели на Светлану. Даже Росава нашептала мужу неприятные для Светланы оценки. Скоро комбаты и сотники разошлись, и Светлана задала Коробову свой главный вопрос.

— Олег сторонник тактики выжженной земли и террора. Погибнут десятки тысяч людей. Неужели по-другому нельзя?

— И так плохо, и эдак нехорошо. Нет никакой гарантии, что даже при таких бесчеловечных методах, Карачев победит. И если мы сможем разбить черниговского князя, не будет ли это пиррова победа? — грустно сказал Коробов.

— Мы заложники обстоятельств, — вмешался в разговор Олег.

— Ты заложник?! Любые проблемы ты сразу решаешь максимально жестко, — возмутилась Светлана, — с аланами — вообще беспредел. После первого обстрела, наверняка, десятки алан погибли. Можно было предложить черниговскому послу достойный выход. Суд князя, например.

— Мне вира за брата жены не нужна. Они убили моего ближайшего родственника, — остановил её речь Олег.

Росава и Вера одобрительно закивала головами в поддержку Олега. Он явно вырос в их глазах, как человек ценящий родство. «Как они тут спелись! Не разлей водой. Мужики сидят молча. Ни одного союзника.»

— Олежка, я понимаю твои чувства, но ты теперь больше политик, чем семейный человек, — продолжила Светлана, добавив теплоты в голос.

— Год не прошел, как муж умер, а она уже клинья под нового мужчину подбивает, — осуждающе сказала Вера Росаве. Затем добавила театральным шепотом, — старая сука. Вера немного недолюбливала бывшую гражданскую жену своего законного мужа.

На следующий день, рано утром, Светлана попыталась поговорить с Владимиром Александровичем.

— Я могу забрать долю мужа и уехать с сыном в Новгород?

— Да, но в следующем году. Сейчас слишком много денег вложено в оружие.

— А если Чернигов победит?

— Тот, кто останется в живых и на свободе, заберет жалкие крохи того, что удастся спасти. Мы в одной лодке.

— И какой мой статус на время войны? Старой суки?

— Ну, зачем ты так?! Вера беременна, надо сделать ей поблажку, — смутился Коробов.

— Олег забрал у меня даже личную охрану. Я никто! — внезапно разрыдалась Светлана.

— Если ты не против, то поживи у меня. Здесь тебя никто не обидит, — предложил бывший свекор.

— А Росава?

— Я сейчас поговорю с ней, — Коробов громко позвал приемного сына, тот постоянно крутился рядом с «тятей», — Ярослав, найди мать. «Чурбан бесчувственный. Мог, хотя бы для приличия, сказать, что я не сука. Или, на худой конец, молодая», — злилась Светлана в ожидании Росавы. Росава пришла нескоро. Недовольная, как будто её оторвали от важной работы. Возможно, это так и было.

— Росава, Светлана с сыном станут жить у нас. Я отдаю им свой кабинет, сам буду работать в конторе. Предупреди слуг.

— Она вторая жена, или первая? — Росава буквально испепеляла мужа взглядом. Но в голосе была покорность судьбе.

— Ты — единственная. Навсегда. Вопрос давно закрыт. Светлана гостья. Вдова моего лучшего друга, — нежно обнял и поцеловал в губы свою жену Коробов. Та ощутила необыкновенную любовь этого большого мужчины.

— Мой Муж тебя пригласил, живи у нас, гости, сколько потребуется, — обратилась к Светлане Росава. Ни разу Владимир Александрович не обманул свою жену. Росава была уверена в его словах. Душа у Росавы запела — она «единственная»! Росава сразу захлопотала, вызвалась помочь Светлане с обустройством на новом месте. Правда, на всякий случай, начала перебирать возможных женихов для Светланы. Два комбата неженаты. У Никиты две подружки, но он живет с ними невенчанным. Деньги у Светланы большие, Коробов человек щепетильный, отдаст ей долю Мышкина. От солидных женихов отбоя не будет, несмотря на худобу и старость невесты. Светлана смотрела на сумасшествие Росавы. Эта молодая, умная, тянущая весь воз текущей работы в конторе, женщина, чуть не до обморока, боялась потерять мужа. Старика Коробова! Чудеса!

Марфа еле успела попасть в Чернигов. Шайки карачевских разбойников рыскали по окрестностям, нисколько не опасаясь немногочисленных стражников. Олег-Муромец неожиданно быстрым маршем достиг Чернигова и практически окружил его. В городе осталось немного воинов, их едва хватало для наведения порядка. Марфа рассчитывала остановиться в кремле, у княгини черниговской Ясыны, давней подруги ее матери. Всеволод Большое Гнездо, близкий родственник матери был женат на сестре Ясыни. Малочисленная охрана Марфы с трудом прокладывала дорогу сквозь гомонящую толпу на узких улочках города. Единственная служанка, испуганно жалась к своей госпоже. Четверка охранников расталкивала лошадьми прохожих решительно, как у себя дома. Хороших воинов подготовил в свое время Олег. Её Олег. Городской снег был грязный, неожиданная оттепель превратила его в неприятную кашицу. Марфа стеганула плеткой зеваку, сумевшего миновать охрану. Тот повалился в канаву, уйдя в грязь по колено. «Какие все-таки холопы неловкие, скорее глупые. Жалкое племя рабов». Черниговский кремль встретил Марфу настороженно. Её долго не хотели пускать. Наконец нашелся слуга, помнивший бывшую карачевскую княгиню. Марфа гостила в Чернигове с мужем три года назад, когда Мстислав Святославич отдавал тому в княжение Карачев. Ясыня обняла Марфу, как родную дочь, долго расспрашивала. Говорить о своих невзгодах Марфе не хотелось, и постепенно разговор перешел на черниговские проблемы. Княгиня за три года сильно изменилась, постарела. В аланской гвардии, у её мужа, служило много родственников Ясыни. Их поголовное истребление Олегом-Муромцем вызвало дикую ярость княгини. И хотя Мстислав Святославич принимал решение о походе алан во многом по настоянию их вождя, Ясыня злилась на мужа. Промедление в войне с Карачевым грозило уже опасностью и для самой Ясыни, и для её сыновей. Марфа заранее предупредила своих охранников, чтобы они молчали о близком знакомстве с Олегом. Узнай княгиня об их отношениях, Марфе бы не поздоровилось. Ясыня долго рассказывала жуткие истории о зверствах Олега-Муромца, распаляла себя, в конце горько заплакала, завыла. Примешивая аланские слова в свою жуткую песню, княгиня заливала слезами свою юную гостью. Только к вечеру Марфа вырвалась от княгини. Она вся дрожала, эмоции перехлестывали через край. Две недели жизни в Чернигове были самыми ужасными в жизни Марфы. Всего две недели потребовались карачевским войскам для взятия города и начала осады кремля.