Да, в больницах и клиниках Полинин явно проигрывал своему напарнику, который оказался действительно виртуозом в своей профессии и вызывал глубокое уважение у бельгийских и французских коллег. Операция завершилась благополучно, операционная команда весело мыла руки, а временный советский коллега Полинина, пригласив врачей в ресторан, просил Ростислава организовать все наилучшим образом и не скупиться на угощения, так как на это специально отпущены бельгийские шиллинги.
И все же Полинин был вынужден зафиксировать, что его новый друг слабо ориентировался в истории, традициях и памятниках западноевропейских стран. Речь идет не о том, что в Бельгии считается неприличным громко чихать в общественных местах и что любимой достопримечательностью брюссельцев является мальчуган, который круглые сутки делает свои маленькие дела в центре столицы. Речь идет об именах, которые должны быть известны всякому образованному человеку. Полинин никогда не забудет, когда впервые в своей жизни, вступив на описанные во всех французских романах Елисейские поля, площадь Согласия или улицу Риволи и испытывая безграничный восторг от красоты исторического центра Парижа, он должен был объяснять своему новому ученому другу, что Марсово поле носит свое название не в знак преклонения перед планетой Марс, а в честь бога войны, и что на этом месте у подножия Эйфелевой башни когда-то проходили военные парады, а одна из главных аллей в разбитом здесь парке названа аллеей Анатоля Франса не потому, что он был известным полководцем, а потому что вошел в число наиболее знаменитых французских писателей. Точку в своем знакомстве с Парижем представитель советских медицинских кругов поставил возле памятника Жанне Д’Арк вопросом: «А за что этой бабе памятник поставили?» И только позже Полинин понял, из кого складывалась советская элита пятидесятых годов, как строился новый мир, после того как «старый мир был разрушен до основания», а его лучшие люди были расстреляны или высланы из страны. И это себе позволяли делать не только откровенные бандиты, добывавшие деньги для партии революционеров, но и представители русской интеллигенции, входившие в первое рабоче-крестьянское правительство… Впрочем, многие интеллигенты из этого правительства сами взошли на эшафот в 30-е годы, а дорога оказалось открыта действительно тем, «кто был ничем и кто стал всем». Увы, ни кухарки, ни те, кто был ничем, не были способны вырастить поколение образованных людей…
Несмотря на крамольные мысли бывшего авиатора, уже достаточно опытного переводчика и псевдолекаря, нашему герою снова оказали доверие. В один прекрасный день ректор Института международных отношений вызвал его к себе и предложил подготовить из группы студентов старшего курса синхронных переводчиков для работы, на международных конференциях. «С этой целью, – сказал он, – мы закупили соответствующее оборудование, которое устанавливается в лингафонном кабинете. Сходите, ознакомьтесь с техническими средствами обучения, подобных которым в других учебных заведениях пока нет».
Через пару недель, освоив оборудование лингафонного кабинета и продумав его возможности для обучения синхронному переводу, Полинин приступил к занятиям.
Его подопечными были молодые люди, лет на 6–8 моложе самого преподавателя, с открытыми ртами внимавшие своему наставнику в своих мечтах о новой, загадочной профессии. Многие из них довольно быстро осуществили свою мечту. Выпускник МГИМО Юрий Дубинин уже через пару лет оказался в свите Н С. Хрущева во время его поездки во Францию и сделал отличную карьеру в МИДе, занимая посты послов в таких ведущих странах, как Испания, США; он даже дотянулся до должности заместителя министра, но не понял, кого следует поддержать в критические дни августа 1991 года, и это несколько замедлило его возвышение. Феликс Иванов объездил полмира, занимая поочередно все ступени посольских миссий и оставаясь скромным и порядочным человеком, влюбленным в свою красавицу жену Лору, которая умело создавала мужу имидж человека высшего света. А.А. Баранов, упорным трудом и преданностью своему делу дошедший до поста одного из руководителей агентства ТАСС и безвременно погибший в автомобильной катастрофе. Но еще до своей гибели А.А. Баранов выступил с горячей речью в поддержку докторской диссертации своего бывшего учителя, доказывая на примере журналистов эффективность школы подготовки переводчиков международного класса, представленной на защиту Ученого совета. В.Н. Казимиров, посол Советского Союза в Венесуэле, не поленился догнать Полинина на аэродроме, когда он вместе с группой переводчиков, приглашенных в Каракас, значительно обогнали депутата Верховного Совета СССР, известного поэта М.А. Дудина. И не только догнал в аэропорту, но и окружил вниманием, так необходимым в чужой стране, пригласив к себе на чашку чая и оставив телефон, по которому можно было в любой момент вызвать машину или просто получить необходимую информацию.
А пока будущие послы и заместители министра осваивали практику синхронного перевода в «чуде техники» 50-х годов, кабинах лингафонного кабинета под руководством молодого преподавателя, впервые почувствовавшего колдовство педагогического искусства. Именно в этом лингафонном кабинете на занятиях, которые вел он сам, Полинин осознал, что и он способен выступить в роли синхронного переводчика и что не так страшен черт, как его малюют. Именно здесь он определил, что синхронный перевод, в отличие от других видов перевода, легче с родного языка на иностранный и что синхронному переводу можно научить при соответствующей системе упражнений любого студента, хорошо владеющего родным и иностранным языками.
Но тогда он еще не познал такой разновидности синхронного перевода, с которой столкнулся через несколько лет на конгрессе писателей стран Азии и Африки в узбекской столице Ташкенте.
В Ташкент бригада переводчиков отправилась поездом, в котором и произошло между ними первое знакомство. Синхронистов среди них было всего несколько человек. Остальные должны были выполнять роль гидов многочисленных гостей, прибывших из самых различных стран двух континентов. В поезде Полинин оказался в одном купе с красивой брюнеткой, которую звали, как и его жену, Инной. На этот раз он почему-то не отказался от того шутливо-кокетливого тона, которым с ним разговаривала его соседка. Впрочем, он не думал, что может произвести впечатление в своем «солидном» возрасте. Полинину в это время шел 37-ой год. Позже, уже в Ташкенте, когда по инициативе новой знакомой они стали проводить поздние вечере в фойе гостиницы, совершенствуя искусство поцелуев, Ростислав с удивлением узнал, что его возраст не может служить препятствием для нежных чувств к нему молодых женщин. Позже он пришел к заключению, что любви или по крайней мере нежным чувствам действительно все возрасты покорны, во всяком случае взаимностью ему отвечали и через 10, и через 20 и через 30 лет… Причем параллельно с его годами увеличивался и разрыв в возрасте между ним и теми женщинами, которые продолжали волновать Полинина. Он долго недоумевал, почему, если его тянуло только к молодым, то прекрасный пол весьма терпимо воспринимает и уже пожилых мужчин.
Только тут он начал понимать непостоянство вкусов своего сводного брата Виталия, который, будучи старше Ростислава на 20 лет, все еще предпочитал жизнь холостяка. Талантливый художник, он и в молодости считался перспективным женихом и в семье крупного хирурга Хорошко, и широко известного русского художника Кончаловского Петра Петровича. К дочери последнего ему дорогу перебежал «дядя Степа», а точнее автор этого произведения Сергей Владимирович Михалков. Впрочем, это не помешало им оставаться друзьями, и Виталий всю жизнь хранил стихотворение, которое написал у него в гостях Сергей Владимирович, рассказывая о появившемся в их доме щенке: