Наконец сетка со звоном упала на пол, и вскоре ожидавшие услышали недовольное ворчание Джо. Оно усиливалось, стало захлебывающимся, злым. Капустин сжал приготовленный на всякий случай револьвер. Профессор, испуганно озираясь, сделал несколько шагов к дверям.

Рычание вдруг стихло, будто пасть Джо заткнули кляпом. Раздались странные звуки — кто-то царапал пол, гудел, точно рассерженный шмель.

— Готово! Ждем! — послышался голос Бориса Захаровича.

Командир отворил двери.

На полу, опутанный металлической сеткой, лежал Джо. Вид у него был жалкий. Большая лобастая голова осталась на свободе, тело же все было опутано. Крепко зажав зубами палку, закрепленную на затылке ремнями, Джо налитыми кровью глазами косился на людей, не понимая, что с ним хотят делать.

Из предосторожности Борис Захарович обмотал Джо поверх сетки еще и цепью, так что тигренок напоминал спеленатую куклу. Только больное бедро осталось неприкрытым.

— Гм! Искусная упаковка! — пробормотал, войдя, профессор. — Белый халат найдется у вас?

Халат нашелся у фельдшера. Принесли и горячую воду. Надев тонкие резиновые перчатки, хирург прокипятил на спиртовке имевшиеся в его чемодане инструменты.

— Вы, вы и вы! — Он поочередно ткнул пальцем в командира, Леню и Кравцова. Профессор сделал знак Лене подойти ближе.

— Вы будете ассистентом. Битте! Сейчас снимем зверю боль.

— Хотите дать Джо наркоз? — спросил Леня.

— Только местное обезболивание. Хлороформ кошачьей породе не дают. Трудно установить дозу. Зверь может не проснуться. — Хирург быстро и умело сделал Джо укол в больную лапу.

Тот жалобно рявкнул.

— Лежать смирно! Так. — Врач сделал неуловимое движение скальпелем.

Из разреза потоком хлынул гной. Тигренок взвизгнул, дернулся всем телом.

— Спокойно, моя кошечка. — Немец захватил щипчиками пулю, вынул ее. — Теперь будешь здоров.

Рану обильно залили йодом. Бинтовать профессор не советовал.

— Через полчаса освободите зверя — и покой.

Профессор вымыл руки, вопросительно оглянулся на окружающих. Командир понял этот взгляд.

— Позовите Каратова! Пусть доставит профессора обратно, к городу, пока не наступило утро, — сказал он Лене.

Не слушая благодарностей хирурга, командир подошел к Джо.

— Ну, поправляйся, теперь твоя очередь оказать нам услугу, полосатый брат. Так, кажется, зовут тебя охотники в Индии?

И «госпиталь» опустел.

Удивительные дни бывают в Крыму ранней весной. Сразу после снежных заносов и вьюжного холодного ветра вдруг дохнет теплом, вспыхнет огненным пожаром над горами солнце, и без всяких переходов наступает почти летняя жара.

Бурливым потоком устремляются в низины подтаявшие снега, зеленым покрывалом одевается лес, белым и розовым цветением — сады. В зимней одежде становится невмоготу.

Именно такой день выпал однажды в крымских горах, хотя по календарю числилось всего лишь десятое марта 1942 года.

Мотоцикл с коляской, с огромной скоростью огибавший повороты Симферопольского шоссе, неожиданно затормозил, остановился. Мотоциклист в форме эсэсовского офицера поднял защитные очки на лоб, огляделся.

— Тепло! Объезд, вероятно, здесь, ефрейтор? — Он указал на знак, запрещающий проезд автомашинам ввиду ремонта пути. Дорога впереди была совершенно пустынна.

— Точно так, господин гауптштурмфюрер! — почтительно отозвался сидевший в коляске гитлеровец. — Именно здесь бомбили вражеские самолеты.

— Куда же надо свернуть?

— Чуть подальше, направо. Дорога пойдет в гору. Километра два придется ехать лесной тропой. Только... (ефрейтор смущенно запнулся) придется сбавить скорость, господин гауптштурмфюрер.

Офицер презрительно покосился на своего спутника.

— Вы что, боитесь быстрой езды? Ползти черепахой не собираюсь. Шифровка должна быть вручена безотлагательно. Именно поэтому я не мог ждать, пока пойдут автомашины, и вынужден был воспользоваться мотоциклом. Впрочем, — улыбка зсэсовца стала еще более презрительной, — вы можете не бояться за вашу драгоценную жизнь. Я в Берлине получил первый приз на гонках.

— Что вы, господин гауптштурмфюрер! Вы изумительно ведете машину. Теперь я понимаю, почему вы отказались от водителя. Я имел в виду другое. Дорога в лесу труднопроходима и не безопасна...

— Вот как? Что же там — дикие звери? Это меня обрадует. Я ведь не только спортсмен, но и страстный охотник. А партизан в этом районе нет — я имею сведения.

Ефрейтор понизил голос:

— Ходят всякие слухи...

Офицер громко засмеялся.

— Слухам, уважаемый, верить не следует. Это так же верно, как то, что меня зовут барон фон Шредер. Мы, немцы, точно знаем не только, какое вооружение у противника, но даже количество поголовья в их бывшем заповеднике. Я сам видел справку наших ученых. Не считая птиц, в заповеднике лишь олени, косули, из хищников — лисы.

— Что ж, возможно, речь шла о лисе... Осторожней, — вдруг вскрикнул ефрейтор. — Вон там, в кустарнике, шевелятся ветви!

Но офицер и сам заметил странную дрожь кустарника. Что-то золотистое, полосатое мелькнуло в зелени хвои. Мелькнуло и скрылось. Шредер прикусил губу: «Не уйдешь!» Он выключил мотор, вынул парабеллум, бесшумно отошел от мотоцикла, не спуская глаз с подозрительного кустарника. Зверь, видимо, и не собирался убегать. Фон Шредер опытным взглядом охватил очертания его небольшого гибкого тела, скрытого густой растительностью.

«Черт возьми, кто бы это мог быть? Для лисы слишком велик...»

Из зарослей показалась крупная лобастая морда. «Тигр! Откуда он здесь?» — От неожиданности эсэсовец присел. Но тут же обернулся к ефрейтору:

— Ждите меня здесь! Это чудо! Краузе получит тигровую шкуру.

— Что вы хотите делать, господин гауптштурмфюрер? — дрожащим голосом спросил сопровождающий.

— Проследить немного за этим тигром. Через пять минут вернусь. Тише! Вы спугнете... — Офицер легким шагом, сжимая оружие, направился в лесную глубь.

— Ваше превосходительство! Барон! — Голос ефрейтора звучал моляще и жалобно. — Не делайте этого. Тигр очень опасен. Я вам расскажу...

Фон Шредер исчез за поворотом. Конечно, терять время на охоту сейчас нельзя. Слишком важные поручения даны в Берлине. Но если удастся обнаружить логово хищника, затратив на это всего лишь пять-восемь минут?

Охотник ступал неслышно, стараясь не спугнуть зверя. Однако странный тигр явно не спешил. Прячась в кустарнике, он наблюдал за человеком, как и человек за ним. Откуда-то издалека донесся еле слышный свист, напоминавший птичью трель. Но фон Шредер даже не обратил на него внимания. Тигр чутко повел ушами и мягко прыгнул вверх, по горному склону. Освещенный солнцем, он был хорошо виден охотнику. Подняв голову, большая кошка точно принюхивалась к ветру.

Несколько мгновений зверь неподвижно стоял, прижавшись к скале. Нельзя было упускать такой случай. Фон Шредер приблизился еще на несколько шагов и поднял парабеллум. Первая пуля должна достигнуть цели...

Еле слышно хрустнул сучок под ногой. Этого было достаточно, чтобы Джо повернулся и увидел человека с оружием. Металлический предмет, который эсэсовец держал в руках, был хорошо знаком тигру. Он нес с собой боль — быть может, смерть.

Дуло все поднималось, пока не поравнялось с головой зверя.

Тигр молниеносно кинулся навстречу охотнику. Почти одновременно прогремел выстрел. Раздался крик ужаса, многократно повторенный горным эхом.

С горы тоже послышались крики. Бежали люди с автоматами.

— Джо, Джо, сюда! — настойчиво звал один из них.

Но разъяренный зверь никого не слышал, он рвал свою жертву когтями, пока тот, кто звал его, набросив тяжелую цепь, не оттащил хищника.

— Помощь немецкой знаменитости была бы сейчас весьма кстати, — невесело пошутил Борис Захарович. — Жаль, что вторично «в гости» его уже не заманишь.