— Ладно, ладно!

На остальные четыре пенсов мы купили мятных лепешек, и все спрашивали, откуда взялись деньги, но мы не стали им рассказывать.

Мы рассказали только Ноэлю, когда он вернулся домой, поскольку цветы были его, и он сказал, что я все сделал правильно. Он даже написал об этом стихи, но я помню только несколько строк из них:

Но сам Освальд больше не возвращался к этой теме.

Так что и тут никаких сокровищ не обнаружилось если не считать мятных лепешек.

Через пару дней после того, как Ноэль вернулся из Гастингса, пошел снег и это было здорово. Мы расчистили тропинки в саду: если нанимать для этого специального человека, он запросит по меньшей мере шесть пенсов — пора научиться экономить. Сэкономить пенни это все равно что заработать пенни. Потом мы решили, что следовало бы почистить крышу веранды, потому что там скопились уже целые залежи снега. Мы выбрались туда через окно и тут на садовой дорожке показался человек который собирает плату за воду. В руках у него была книжечка, из которой он выдирает странички с подсчетом, сколько ты должен заплатить, а в петлице у него болтается маленькая чернильница, на случай если ему тут же и заплатят. Папа считает его очень разумным человеком, поскольку он всегда готов к любым неожиданностям. Алисе он тоже нравится, а Ноэль говорит, что он с виду похож на доброго визиря или на того Человека, который наградил честного Молодчика, когда тот вернул ему потерянный кошелек. Но в ту минуту мы ни о чем таком не думали, а просто чистили крышу и весь снег который мы сгребли, обрушился с крыши словно лавина и прямо ему на голову, потому что он как раз поднимался по ступенькам. Мы столкнули этот сугроб все одновременно, так что лавина получилась и впрямь огромная. Человек, который собирает плату за воду, отряхнулся и позвонил в дверь. Была суббота и папа был дома. Тут мы и спохватились, как невежливо и нехорошо стряхивать снег на голову человеку, который пришел к тебе домой. Будем надеяться, что он не простудился. Нам всем было очень совестно. Папа велел нам извиниться, и мы попросили прощения а потом нас всех отправили спать.

Мы все заслужили это наказание, потому что кто не сбрасывал снег сам, тот помогал. И вообще, даже если сделать что-нибудь плохое, из этого тоже может выйти приключение, как знает каждый, кто читал книжки о разбойниках и пиратах.

Элайза не любит, когда нас рано укладывают спать, потому что тогда ей приходится приносить нам ужин наверх и разжигать камин в комнате Ноэля гораздо раньше обычного. У него в комнате всегда должно быть тепло, потому что простуда у него еще не совсем кончилась. Но в тот день нам удалось подкупить Элайзу, подарив ей ту ужасную брошку с фальшивыми аметистами, которую тетушка отдала Алисе, и она принесла нам побольше угля, а когда вечером заглянул зеленщик (по субботам он всегда приходит поздно) Элайза купила у него не только картошку, но и каштаны. Так что когда папа после ужина ушел прогуляться, мы все устроились вокруг огня в комнате Ноэля и завернулись в одеяла, потому что мы были краснокожими. Элайза тоже ушла, она сказала, что в субботу вечером все можно купить по дешевке. У нее есть друг, который торгует селедкой, и он очень щедрый, он продает ей селедки меньше чем за половину их природной цены.

Мы остались дома одни, даже Пинчер ушел вместе с Элайзой, и мы начали говорить о грабителях. Дора сказала, что это ужасное и отвратительное занятие, но Дикки возразил:

— По-моему, быть взломщиком очень интересно. И можно грабить только самых богатых, а бедным великодушно помогать, как Клод Дюваль.

Дора сказала:

— Грабителем быть нельзя.

— Правильно, — сказала Алиса, — у грабителя ни минуты не бывает спокойной. Попробуй-ка уснуть, когда под кроватью у тебя спрятаны награбленные драгоценности, а все полисмены и детективы Англии идут по твоему следу!

— Можно быть грабителем так, чтобы это не было плохо, — сказал Ноэль — например, если ограбить грабителя.

— Как ты его ограбишь? — спросила Дора, — Он хитрее тебя и потом, даже его грабить нехорошо.

— Нет, не хитрее и ничего плохого в этом нет и вообще грабителя надо сварить в кипящем масле вот тебе! — распалился Ноэль. — А как же Али Баба?! Ага! — и мы все поддержали Ноэля.

— Что же ты сделаешь, если тебе попадется разбойник? — спросила Алиса.

Г. О. посоветовал сварить его в кипящем масле, но Алиса сказала, что она имела в виду живого разбойника и прямо сейчас, у нас в доме.

Освальд и Дикки промолчали, Ноэль же сказал, что на его взгляд будет лучше тихо и вежливо попросить грабителя уйти, а если он не послушается, надо ему задать.

Теперь я должен написать одну очень странную и необычайную вещь и я надеюсь, что вы мне поверите. Я бы не поверил, если б мне это рассказал какой-нибудь мальчишка, разве что я знал бы его как человека чести, да и то я заставил бы его поклясться. Тем не менее, все, что я говорю, чистая правда и это только доказывает, что еще не миновали дни подлинной романтики и отважных подвигов.

Едва Алиса спросила Ноэля, как именно он предполагает расправиться с разбойником, если тот не уйдет, когда его об этом вежливо попросят, мы услышали внизу какой-то шум — самый обычный шум. Не такой, какой бывает, когда что-то кажется. Было похоже, что кто-то там передвинул кресло. Мы затаили дыхание и прислушались — и снова услышали какой-то звук, словно кто-то ворошит угли в камине. Но ведь там не было никого, кто мог бы двигать стулья или ворошить огонь в камине, потому что Элайза и папа — оба они вышли, и они не могли вернуться так, чтобы мы их не услышали, потому что и передняя и задняя дверь закрываются очень туго и с таким грохотом, что его можно услышать на другом конце улицы.

Г. О., Алиса и Дора вцепились друг в друга и уставились на Дикки и Освальда, и все мы побледнели, а Ноэль прошептал:

— Привидение! — и мы снова прислушались, но больше никаких звуков снизу не доносилось, и тогда Дора шепотом сказала:

— Что же нам теперь делать — что же нам теперь делать — что же делать?

И она повторяла это, пока мы не попросили ее заткнуться.

Случалось ли тебе, читатель, играть в краснокожих индейцев сидя у костра в детской укрывшись одеялом и точно зная, что кроме тебя и твоих братьев и сестер в доме никого нет — случалось тебе, читатель, заслышать в эту минуту странный звук, словно внизу передвигали стул и ворошили огонь в камине? Если нет — ты не сумеешь вообразить, что мы почувствовали. Это было совсем не похоже на то, как описывают в книжках: волосы не поднялись дыбом у нас на голове (или головах?), и никто из нас ни сказал «Тс-с!» ни единого разу, только у нас как-то сразу замерзли ноги, хотя мы сидели у огня укутавшись в одеяла, и Освальд почувствовал, как вспотели у него руки, и нос стал холодный, словно у собаки, а уши, наоборот, горели как ошпаренные.

Девочки потом говорили, что их трясло от страха и даже зубы у них клацкали, но в ту минуту мы ничего подобного не заметили.

— Давайте откроем окно и позовем полицию, — предложила Дора, но тут Освальд кое-что вспомнил, вздохнул с облегчением и сказал:

— Это вовсе не призрак и скорее всего даже не взломщик. Я думаю, какая-нибудь кошка забрела в дом, когда вносили уголь, и она пряталась в погребе, а теперь вылезла. Давайте пойдем вниз и посмотрим.

Девочки все равно боялись идти вниз, но я видел, что они уже не так бояться, а Дикки сказал:

— Конечно, я пойду, если ты тоже пойдешь.

Г. О. спросил:

— Ты уверен, что это кошка? — и мы сказали, что ему лучше остаться с девчонками. После этого нам пришлось разрешить ему идти вместе с нами, а заодно и Алисе. Что же касается Ноэля, Дора сказала, если мы вытащим Ноэля из постели несмотря на его простуду, она будет вопить на всю улицу «Пожар! Убивают!» и пусть все соседи слышат.