Мы заорали изо всех сил, объясняя ему, что произошло — он подумал было, что мы дурачимся, но потом поднялся и освободил нас.

Свинью он купил, к счастью, не очень толстую, да нам уже было все равно. Денни и Алиса сели впереди, вместе со стариканом, а мы все забрались в тележку, к свинье, и этот человек довез нас до самого дома. Думаете, по дороге мы обсуждали ужасное происшествие? Ничего подобного, мы сразу заснули, привалившись в свинье, а вскоре старикан растолкал нас и подсадил к нам в тележку и Денни с Алисой. Над тележкой он натянул сетку от мух, и мы заснули, хотя по обычным понятиям нам еще даже не пора было ложиться в постель.

Обычно за приключением следует наказание, но в этот раз мы были не виноваты, ведь мы пошли на прогулку, как и договорились.

Зато взрослые установили нам новое правило: не уходить с проселочной дороги и брать с собой Пинчера и Леди, борзую, или же бульдога Марту. Обычно правила у взрослых бывают чересчурные, но против этого мы не возражали.

Папа подарил Денни золотой футляр для карандашей, за то что он первым спустился по той лестнице. Освальд вовсе не завидует Денни, но, по-моему, и он заслужил по крайней мере серебряный футляр.

Но Освальд никогда не унизится до подобных мелочей.

Я собираюсь поведать вам о самом опасном и невероятном по своим последствиям проступке, какой нам удалось совершить за всю жизнь. Мы, конечно, вовсе не собирались устроить такое безобразие, но так оно вышло — подобные вещи ведь случаются и с самыми благоразумными людьми.

История этого необдуманного и рокового приключения переплетается — проще говоря, перепутывается — с историей, которая касается лично Освальда, поэтому одну историю невозможно рассказать без другой. Освальд предпочел бы умолчать о ней, но я обещал рассказать вам всю правду, и даже папа признал бы, что с моей стороны доблестно и честно будет поведать всем ужасную истину.

Итак:

В день рождения Алисы и Ноэля мы спустились к реке и устроили пикник. Мы и не знали, что так близко от дома есть река. Папа потом говорил, что предпочел бы, чтобы мы сохранили первоначальное неведение — и если я правильно понимаю, что он хочет этим сказать, то мы тоже предпочли бы это самое первоначальное неведение, но что толку жалеть о невозвратном прошлом.

День рождения, конечно, замечательная вещь. Дядя прислал целый ящик сластей и игрушек, и все они были такие яркие и нарядные, будто из сказки. Алиса в придачу получила ножик и ножницы, шелковый носовой платок и книжку — она называется «Золотой век», первоклассная вещь, если не считать тех главок, где взрослые понапихали всякой ерунды от себя. А еще она получила коробочку для шитья с красным плюшем внутри и мешочек для обуви, который любой нормальный человек поспешил бы спрятать от взоров людских — это надо же, расшить шерстяной мешок голубыми цветочками! А еще ей досталась коробка шоколадных конфет и музыкальная шкатулка с тремя мелодиями, и две пары кожаных перчаток, чтобы ходить в церковь, и пачка бумаги для писем — розовая и с заглавными буквами в уголке «АЛИСА», а еще красное крашенное яйцо на котором было написано А. Бэстейбл. Все это надарили ей Освальд, Дора, Дикки, дядя Альберта, Дэйзи, наш взломщик (вы еще о нем нее забыли?), Ноэль, Г. О., папа и Денни, а яйцо было от миссис Петтигрю — даже экономки способны на дружеские чувства.

Сам пикник я особо описывать не буду: мы очень здорово провели время, но на бумаге такие вещи всегда выходят скучно. Поверьте на слово, нам было очень хорошо, но этот счастливый день был беден замечательными событиями. Единственное, что, пожалуй, стоит упомянуть, — это змея, настоящая гадюка, которая притаилась в затворе шлюза и разомлела на солнышке, а когда мы отворили шлюз и вывели свою лодку, она как вывалится прямо в воду…

Алиса и Дора ужасно завизжали, Дэйзи визжала тоже ужасно, но малость потише. Втроем у них вышло неплохо.

И все время, пока наша лодка была на воде, гадюка плавала вокруг, высовываясь из воды на добрых четыре дюйма и задрав голову точь-в-точь как Каа — ведь Киплинг свое дело знает и описывает их повадки в точности. Мы старались не высовывать руки за борт, и взгляд гадюки заставил оледенеть даже самые отважные сердца. Правда, день был жаркий.

Наконец, папа дотянулся и прибил гадюку багром. Я даже пожалел ее немного, хоть она и ядовитый гад, но раньше-то мы видели таких только в зоопарке, да и плавает она уж очень здорово, почти как Освальд.

Как только папа пристукнул гадюку, Г. О. потянулся за борт, чтобы ухватить ее, свалился и давай барахтаться, потому что он в отличие от гадюки, вовсе не умеет плавать. Долго барахтаться ему не пришлось, папа его вытянул и даже ругать не стал ради дня рождения. Мы просто укутали его нашими теплыми вещами, чтобы не простудился.

День рождения завершился мороженым с лимонадом и мы все пили за здоровье именинников, а потом играли во что только вздумается. Так прошел этот замечательный день.

Я бы не стал рассказывать про пикник, но ведь с него все и началось: мы узнали, что рядом есть река.

Теперь при всяком удобном случае мы отправлялись на реку: брали с собой собак и, конечно, обещали не купаться без взрослых, хотя нам разрешили плескаться на отмели.

Я не стал перечислять подарки, которые получил Ноэль, оставляя пищу для воображения моих юных читателей (хорошие писатели всегда именно так и делают). Если вам непременно хочется узнать, что же он получил, возьмите каталог «Военно-морского снаряжения» (такой толстый, в красном переплете) и выберите оттуда пятнадцать лучших вещей по цене от двух до двадцати шиллингов — вы узнаете, чем порадовали друзья и родственники Ноэля, а заодно подготовите список требований к своему собственному дню рождения.

В числе подарков был и первосортный мяч для игры в крикет. Через несколько дней после праздника Освальд предложил ему поменять мячик на кокосовый орех, который Освальд выиграл на ярмарке, на два новых (почти) карандаша и совершенно новый блокнот. Я полагал тогда и полагаю по сей день, что это была честная мена, и Ноэль сперва тоже так думал, потому что его никто не заставлял, и он вполне был доволен жизнью, пока девочки вдруг не решили, что все нечестно и что Освальд на этом выгадал. Тогда и этот юный кляузник стал просить мячик обратно, но Освальд был тверд (хотя он ничуть не рассердился).

«Ты сказал „идет“ и мы пожали руки», — напомнил он младшему брату спокойно и вежливо.

Ноэль сказал «ну и пусть», он все равно хочет свой мячик обратно.

Девочки стали возмущаться и говорить: «Нечестно!» и «Какой позор!»

Лучше бы они этого не говорили, Освальд, может быть, еще и отдал бы Ноэлю его поганый мячик, но тут уж было дело принципа, и он сказал:

«Держи карман шире! А потом ты прибежишь и снова потребуешь кокосовый орех и все остальное, или Темзу с кисельными берегами впридачу».

«Нет, не прибегу!» — ответил Ноэль, но вскоре выяснилось, что они с Г. О. успели уже съесть орех, от чего дело выглядело еще хуже, но, как говорится в книгах, в силу поэтической справедливость, им обоим вскорости тоже стало хуже — я имею в виду, хуже с желудком.

Дора твердила «Это нечестно!» и Алиса тоже сказала:

«Правда, Освальд, отдай ему мячик!». Я ничего не имею против Алисы, она ведь не знала, что они успели воровски сожрать кокосовый орех.

Вся эта сцена происходила в саду. Освальд испытывал все, что полагается испытывать герою, когда враждебные силы ополчились против него изо всех сил. Он знал, что с его стороны все было честно, а теперь его хотели провести за нос, тем более, что орех уже съеден, хотя тогда Освальд еще не знал про его печальную судьбу, но все равно чувствовал, что совершается великая несправедливость. Ноэль потом говорил, что отдал бы Освальду что-нибудь взамен ореха, но тогда он даже не обмолвился, что тот уже не существует.

«Отдай, тебе говорят!» — повторил Ноэль, и Освальд, конечно же, ответил: «Фиг тебе!»