Набитая носовыми платками перчатка опустилось на плечо Джеральда; ужас, который он до сих пор лишь воображал себе, теперь проник за магический круг кольца. В одно мгновение (в такое мгновение перед утопающим проходят картины всей его жизни) он увидел, о чем он посмел просить Мейбл — и чем, в свою очередь, пожертвовала она.

— Толкай, толкай изо всех сил! — вскричал он, уткнувшись в пьедестал Флоры и пытаясь сдвинуть его с места.

— Я не могу — не могу больше! — стонала Мейбл, тоже пытаясь упереться пятками в пьедестал, для чего ее ножки оказались слишком коротки.

— Мы не можем их выпустить — просто не можем! — задыхался Джеральд.

— Попробуйте только не выпустить! — раздалось из-за каменной двери. Ярость и отсутствие неба делали эти звуки нечленораздельными, но страх обострил слух Джеральда, и он различал каждое слово.

— Это еще что такое? — прогремел у них за спиной новый голос, произносивший, слава Богу, согласные полновесно и четко. Еще одна тень упала на мраморный пол Храма Флоры.

— Идите сюда! Помогите удержать дверь! — окликнул незнакомца Джеральд. — Если они выберутся, то всех нас убьют.

Сильное плечо, обтянутое вельветовой курткой, протиснулось между Джеральдом и Мейбл, крепкая мужская пятка уперлась в пьедестал Флоры рядом с пяткой Джеральда — и узкая, тяжелая каменная дверь постепенно начала подаваться. Вот она наконец захлопнулась, пружина замка щелкнула, и распаленная, бурлящая, яростная толпа чудищ осталась внутри, а Джеральд и Мейбл — наконец-то! — остались снаружи, в безопасности. Мейбл бросилась на пол, рыдая от усталости и облегчения. Даже если бы я оказалась в тот миг в Храме Флоры, я бы постаралась отвернуться. А потому я так и не знаю, позволил ли себе Джеральд подобную разрядку.

Незнакомец, что с виду был похож на лесника, посмотрел на пол (конечно же, только на Мейбл) и тихо сказал:

— Ладно, ладно, не будь дурочкой! Кто вы такие и что здесь, в конце концов, происходит?

— Я не могу вам это рассказать! — вздохнул Джеральд.

— Так или иначе, но мы должны в этом разобраться, верно? — дружески продолжал незнакомец. — Давайте выйдем на свет и обсудим сложившуюся ситуацию.

Несмотря на то, что душа Джеральда по-прежнему висела вверх тормашками, он сразу же понял, что человек, употребляющий такие выражения, должен был иметь неодолимую склонность к романтике. В то же время он вполне отчетливо понимал, что подобного человека не «заткнешь» какой-нибудь выдумкой, как ему это до сих пор удавалось в отношении Лиз, Джонсона и даже мадемуазель. Если же попытаться рассказать ему правду, то это уж точно не «заткнет».

Джеральд поднялся на ноги (если, конечно, он до сих пор почему-либо не стоял) и схватил влажную и горячую ладошку все еще всхлипывавшей Мейбл. В ту же минуту незнакомец ухватил его за другую руку и вывел обоих детей из тени Храма Флоры в полосу нестерпимо белого лунного света, заливавшего мраморные ступени. Там он уселся, пристроив обоих детей по бокам, зажал их ручонки локтями, обтянутыми вельветом, как если бы хотел их обогреть, и потребовал: «Ну, валяйте!»

Мейбл только всхлипнула в ответ. Простим ей это — даже Жанна д'Арк и прочие великие героини имеют право разок в месяц хорошенько выплакаться.

Джеральд колебался.

— Ничего не выйдет. Я мог бы сочинить историю, но с вами это не пройдет.

— Я готов воспринять это как комплимент моей проницательности, — заметил незнакомец. — А почему бы тебе не рассказать правду?

— А правде вы не поверите, — безнадежно вздохнул Джеральд.

— А ты все же попробуй! — предложил «лесник». Он был чисто выбрит, и его большие глаза так и сияли при свете луны.

— Не могу, — повторил Джеральд, и это была чистая правда. — Или вы примете нас за сумасшедших и отправите в лечебницу, или же… Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Спасибо, что помогли нам, а теперь нам хотелось бы пойти домой.

— Интересно, — насмешливо сказал незнакомец, — есть ли у вас хоть капелька воображения?

— По крайней мере, мы сумели придумать их! — возмутился Джеральд, на миг позабыв о всяком благоразумии.

— Если ты имеешь в виду тех людей, которых я помог тебе запереть, — произнес незнакомец (он как раз высвобождал ладошку Мейбл из-под своего локтя, чтобы поудобнее обнять ее), — то ведь я видел их и слышал их голоса. И при всем уважении к твоей фантазии, я сомневаюсь, чтобы тебе удалось изобрести что-нибудь хотя бы в половину столь же реальное.

Джеральд уткнулся локтями в колени, а лицом в ладони.

— Подумай хорошенько! — настаивал человек в вельветовой куртке. — А пока ты думаешь, я постараюсь объяснить тебе мое положение. Ты, по-моему, плохо понимаешь, кто я такой. Я приехал сюда из Лондона, чтобы принять охрану этого имения.

— Так я и думал — вы лесничий! — вставил Джеральд.

Мейбл прислонилась лицом к плечу незнакомца.

— Неузнанный герой, — вздохнула она.

— Ничего подобного! — возразил он. — Вернее всего будет называть меня бейлифом. И вот, в первый же вечер, едва я вышел подышать воздухом, напоенным светом луны, и приблизился к загадочному белому зданию, как сразу же услышал шум борьбы и крики, призывающие на помощь. Захваченный вполне понятным побуждением, я поспешил на помощь и в самом деле помог вам запереть людей, мне совершенно неизвестных — скорее, загнать их за эту каменную дверь. Так вот, могу я теперь спросить, кого я так удачно запер? И кто такие вы сами?

— Конечно, вы вправе об этом спросить, — признал Джеральд.

— Ну же! — потребовал незнакомец.

— Ну ладно, — приступил было Джеральд. — Дело в том, что… Нет! — решил он после недолгого колебания. — Я просто не могу вам это рассказать.

— Ладно, — сказал незнакомец. — Придется тогда выслушать ваших противников. Ну-ка, пустите меня — пойду отворю эту дверь и сам во всем разберусь.

— Расскажи ему, — заговорила Мейбл. — Все равно, поверит он нам или нет. Расскажи ему — только бы он не открывал эту дверь!

— Хорошо, — согласился Джеральд. — Я все расскажу, Только, мистер Бейлиф, вы должны дать нам слово английского джентльмена — ведь я вижу, что вы джентльмен — более того, вы должны дать нам слово чести, что никому не расскажете об этой истории и что не запрете нас в лечебницу для сумасшедших, даже если она и покажется вам полнейшим бредом.

— Идет! — произнес незнакомец. — Я готов обещать вам это. Но только если у вас тут было сражение или что-то в этом роде, и вы заперли своих противников в той норе, то не лучше ли их выпустить, пока они не перепугались до смерти? В конце концов, они ведь, надо полагать, такие же дети, как и вы.

— Сперва выслушайте, — сказал Джеральд. — Никакие они не дети. Мне как, сразу рассказывать о них, или лучше начать с самого начала?

— Конечно, с начала, — потребовал незнакомец.

Тут Мейбл оторвалась на секунду от облаченного в вельвет плеча и сказала:

— Тогда лучше я начну. Я нашла кольцо и сказала, что оно превратит меня в невидимку. Это была игра, но оно и в самом деле превратило меня в невидимку на двадцать один час. Только не спрашивайте, где я взяла это кольцо. А теперь продолжай ты, Джеральд.

Джеральд продолжал — говорил он довольно долго, потому что, как бы там ни было, а такую историю рассказывать было все же занятно.

— И вот, — заключил он, — мы заперли их тут, а через семь, или четырнадцать, или двадцать один час (одному Богу известно, сколько этих часов будет, но все они будут делиться на семь) они снова превратятся в старые плащи и зонтики. Ожили они в половине десятого. Я надеюсь, что все это кончится через семь часов, то есть, в половине пятого. А теперь, можно нам пойти домой?

— Я провожу вас, — с неожиданной галантностью предложил незнакомец. — Что ж, пошли!

— Вы не поверили нам, — с горечью произнес Джеральд. — Еще бы, кто такому поверит! Я бы мог предъявить вам доказательства, если бы только захотел.

Все трое уже поднялись на ноги. Незнакомец пристально посмотрел в глаза Джеральду. Он смотрел, пока Джеральд не ответил ему тихо: