Цифра эта, однако, достигнута никогда не была в связи со сложностью производственного процесса. Один человек в день мог изготовить около двухсот листов бумаги, хватавших на четыреста таких купюр. Хотя работа шла в две смены и было увеличено число сотрудников, до миллионного рубежа было далеко. К концу акции у фальшивомонетчиков оставался еще «материал», которого хватило бы не менее как на сто миллиардов франков. В наличии была и чистая бумага, так как процесс печатания был довольно несложным.

Когда, наконец, производственный процесс наладился и банкноты стали получаться вполне удовлетворительными, встал вопрос, каким образом следовало организовать их сбыт. Вначале это дело хотели поручить тому самому Месцаросу, который в свое время попытался безуспешно реализовать изготовленные в Венгрии фальшивые чешские банкноты типа сокол на венской финансовой бирже, не принимая во внимание, что он был тогда арестован и, следовательно, себя скомпрометировал. Позже был сделан вывод, что тем самым была допущена грубая ошибка. Месцарос же предпринял к тому времени несколько поездок за границу, чтобы выяснить возможности сбыта изготовленных банкнот. От его услуг, правда, руководители операции отказались довольно скоро, и Месцарос, бывший хорошим другом турецкого главы государства Кемаль-паши, отправился в Анкару, где намеревался организовать национальный музей.

Проблема введения в оборот фальшивых купюр оказалась довольно сложной и ею ответственные лица занимались серьезно. Самым простым выходом из положения было бы решение озадачить этим вопросом венгерские банки, но из политических сообра-хсений это было невозможно. Ведь в случае неудачи источник появления фальшивых франков следовало сохранить в тайне. Тем более что к этому времени Венгрия была принята в международное сообщество, что обязывало ее вести себя надлежащим образом, не нарушая цивилизованных норм. К тому же у нее появилась возможность получения иностранных кредитов в больших размерах. Бетлен немедленно воспользовался этим шансом, и в страну широким потоком потек иностранный капитал, в результате чего начался несколько искусственный экономический подъем. Вместе с тем венгерское правительство не хотело отказываться и от получения прибыли за счет операции с фальшивыми банкнотами и всячески содействовало ее дальнейшему развитию. Осторожный Бетлен не хотел, чтобы в случае провала акции были нарушены установленные тесные финансовые отношения с заграницей, и запретил неосторожные и непродуманные действия. Следовало считаться с тем, что при возможном «проколе» Бетлен сдаст всех участников операции и с возмущением отмежуется от нее. Видимо, эти соображения и явились первопричиной того, что граф Телеки стал все более отдаляться от операции. Бывший премьер-министр был географом, известным во всем мире ученым, и умело возвращался на научную стезю, когда в политике возникала напряженность или когда складывающаяся ситуация говорила о необходимости отхода от активных дел. К тому же он испытывал отвращение к коррупции, складывающейся в ближайшем окружении Бетлена, и не собирался делать ничего, что могло бы бросить даже косвенную тень на его доброе имя в результате каких-либо махинаций.

Вследствие этого ответственность за осуществление операции перекладывалась во все большей степени на генерала Надосси. Виндишгретц, после того как венгерское правительство хотя и скрытно, но фактически взяло ведение операции на себя, оказался на заднем плане. После многих непредвиденных задержек, в числе которых был выход из строя одной из машин (замену ей пришлось доставлять из Англии), Надосси летом 1925 года смог, наконец, доложить премьер-министру Бетлену о готовности первой серии тысячефранковых банкнот. Одновременно генерал попросил Бетлена назначить лицо, ответственное за организацию сбыта фальшивок, обратив его внимание на сложность задачи и необходимость взвешенного подхода к ее решению. Желательно, чтобы такой человек был специалистом в банковских делах, чтобы избежать опасности нового прокола (в виду имелся Месцарос). Бетлен решил назначить на роль организатора и руководителя ввода в обращение фальшивой валюты президента венгерской сберегательной кассы при почтовом ведомстве Габриэля Баросса.

Примерно в это же время среди фальшивомонетчиков появился армейский епископ Цадравец, которому, казалось, нечего вообще там было делать. Но нужно отметить, что он входил в число руководителей ирреденты, будучи, как и многие венгерские священники, националистом (почти все католические клерикалы в Венгрии были пламенными патриотами). В присутствии этого епископа Виндишгретц передал Бароссу первую серию изготовленных тысяче-франковых купюр в количестве ста штук для реализации. А произошло это в доме последнего, так как не его жилище, а вилла епископа была определена как место для хранения фальшивых банкнот (она представлялась наиболее надежным местом). Тем не менее Надосси выделил группу полицейских, которые должны были охранять виллу, переодевшись в гражданское. В производстве банкнот было решено сделать перерыв, пока не будет приобретен опыт сбыта фальшивых купюр.

Получив банкноты, Баросс определил их как вполне удачные. Однако банковские специалисты, которые должны были составить группу сбыта, были настроена критически. Тем не менее было решено попытаться сбыть эту серию. Банковский директор Лоранд Хорват был официально послан за рубеж по заданию сберегательной кассы для проверки методов введения фальшивок в обращение, продуманных в Будапеште. В некоторых странах в различных банках предполагалось арендовать определенное число сейфов. В каждый из них будет заложена крупная сумма фальшивых франков. Суммы эти должны и быть подтверждены и заверены соответствующими банковскими организациями, после чего вброшены на биржу. Таким образом Баросс полагал получить реальные деньги за сбыт нескольких миллионов фальшивых франков «за один прием».

Решающая ошибка этого метода должна была бы броситься в глаза его изобретателям. А ошибка эта заключалась в том, что лица, арендующие сейфы, должны были предъявить соответствующие документы, а если они и будут подставными, то все равно останутся какие-то следы, которыми может воспользоваться следствие. Этого надлежало опасаться, ибо из соображений надежности в качестве таких лиц должны были быть использованы офицеры, внешний вид и поведение которых даже в гражданской одежде привлекли бы к себе внимание, не говоря уже о том, что у них не было никакого опыта в подобных делах. Таким образом, для выполнения специального задания отбирались люди, которые менее всего для этого подходили. Правда, для изучения банковских порядков и техники перечислений валюты в нескольких европейских странах был послан полковник генерального штаба Мориц фон Фляйшман. Как ни странно, ответственным лицам даже не пришло в голову, что подключение банков надо было бы избежать категорически. Было настоящим абсурдом, что фальшивые банкноты попали бы сразу в руки людей, которые могли тут же определить их подлинность — банковских служащих. Мысль о продаже фальшивых франков на черных рынках, которых вообще в Европе было предостаточно, либо не появлялась вообще, либо считалась недостойной в глазах венгерских дон кихотов.

Рекогносцировочная поездка банковского директора Хорвата привела к выводу, что изготовленные франки, из-за имеющихся хоть и небольших недостатков, сбывать в самой Франции нецелесообразно и что план депозитария сейфов в большинстве стран неосуществим. Поэтому не оставалось ничего другого, как попытаться наладить сбыт фальшивок через агентов. Баросс понимал опасность такого метода: избежать при этом «проколов» наверняка не удалось бы. И он предложил отказаться от проведения акции с фальшивыми банкнотами, а вместо них приступить к печатанию фальшивых акций и чеков, организовать сбыт которых было бы значительно проще и легче.

Между тем наступила осень 1925 года. Время для поддержки венгерской партии на парламентских выборах в Словакии, для чего собственно и предназначались деньги, вырученные от сбыта фальшивых франков, уже ушло. Видимо, поэтому премьер-министр Бетлен изменил свое решение в отношении мероприятия с фальшивыми купюрами. Часть изготовленных фальшивок была размещена в помещениях «Тесца» — крышевой организации общественных национальных союзов и объединений, являвшейся своеобразным официальным фасадом Экзца. Бетлен направил президенту этой лиги, некоему барону Пе-рени, письмо, в котором запретил использование передаваемых ему на хранение банкнот. Письмо это носит довольно странный характер, так как в нем речь идет лишь о части изготовленной продукции и притом меньшей. Большая ее часть по-прежнему находилась на вилле армейского епископа Цадравеца, о чем премьер-министр не мог не знать. Может быть, Бетлен хотел создать себе этим письмом алиби, продолжив в то же время саму акцию? Надосси и Виндишгретц были не удовлетворены этим загадочным указанием и потребовали, чтобы барон Перени уточнил позицию премьера. Ответ пришел только по прошествии некоторого времени и вызвал у Надосси и Виндишгретца недоумение: Бетлен все же хотел, чтобы акция была продолжена. А вскоре было назначено новое ответственное лицо для организации сбыта фальшивок, несмотря на негативное отношение к проекту специалистов. Им оказался опять офицер — полковник генерального штаба Янкович. Новые сотрудники были также все без исключения офицерами.