Однако все мои рассуждения на Шелленберга не подействовали. Он был молодым и обладал фантазией, главным же для него тем не менее была карьера. Его тщеславие и честолюбие запрещали предпринимать что-либо, могущее нанести ему ущерб и вызвать недовольство «наверху». Идти на риск проведения акции без достаточной ее «проработки» и не получившей явной поддержки со стороны его начальства — Кальтенбруннера, Гиммлера и самого Гитлера — он не хотел. Поскольку я продолжал настаивать на своем, Шелленберг в конце концов пообещал запустить «операцию Бернхард», если мне удастся склонить к этому Кальтенбруннера. Тем самым он хотел возложить в случае неудачи ответственность на того, использовав меня в качестве связующего звена. Более того, Шелленберг обязал меня поставить Кальтенбруннера в известность об отношении к «операции Бернхард» Гитлера, Гиммлера и Функа. Я торжественно пообещал именно так и поступить.

Заинтересовать Кальтенбруннера планами Швенда было непросто. Фантастическими проектами и обещаниями золотых гор добиться чего-либо было просто невозможно: выходцу из сословия крестьянства и мелких торговцев Верхней Австрии импонировали только веские факты. Собственно говоря, мне было совсем нетрудно представить ему доказательства, что идеи Швенда были вполне реализуемы, так как я нисколько не сомневался, что Швенду с Греблем не составит труда представить мне довольно быстро твердую валюту в обмен на несколько десятков тысяч фальшивых фунтов стерлингов. Если я смогу положить Кальтенбруннеру на стол эту валюту, это будет самым весомым аргументом для него. Но эти банкноты хранились в сейфах Крюгера, и получить оттуда хотя бы одну купюру без разрешения Шелленберга было практически невозможно. Я поделился своими соображениями и трудностями с Греблем, и тот дал мне незамедлительно хороший совет.

За несколько недель до моей беседы с Шеллен-бергом Муссолини провел так называемую «смену караула», реорганизовав правительство. Прежде всего это коснулось зятя дуче — министра иностранных дел графа Чиано[52], который был назначен послом в Ватикан. Гитлер расценил эту акцию как укрепление фашистского режима, чем был очень доволен и даже, вопреки своему обыкновению, высказал несколько одобрительных слов в адрес немецкой внешней разведки, которая предсказала заблаговременно и довольно точно произошедшие затем изменения, раскрыв причины смещения Чиано. За последние годы Муссолини неоднократно высказывал недовольство действиями своего министра иностранных дел. Последней каплей, переполнившей его терпение, были неуважительные высказывания графа в адрес дуче, фашистского и национал-социалистского режимов, а также руководящих лиц обеих систем. Эти высказывания были сделаны Чиано в салоне княгини Колонна в Риме, где он в то время бывал частенько. О таком непочтительном поведении зятя Муссолини было представлено донесение, составленное немецкой секретной службой, как известно, она не должна была действовать в Италии, однако Греблъ проявил инициативу и послал донесение дуче под собственную ответственность, не испросив разрешения своего управления. Никаких официальных средств на эту деятельность он не получал. Он сообщил мне; что для изыскания необходимых сумм «отщипнул» некоторую часть из предназначавшихся в свое время для реализации в Италии фальшивых фунтов стерлингов и успешно продал их с помощью Швенда. Полученные деньги он употребил на подкуп обслуги в доме Колонны. На составленном им затем протоколе о высказываниях Чиано имеются подписи этой прислуги. Муссолини дал распоряжение своей тайной полиции перепроверить сообщение, и сведения были подтверждены. Подобнее же донесение было представлено и Гитлеру, которое получило его одобрение. Что же касается Чиано, то фальшивые фунты стерлингов сыграли еще раз свою зловещую роль в его жизни…

Таким образом, одобренная Гитлером акция секретной службы, явившаяся для нее престижной, была финансирована за счет фальшивых фунтов стерлингов. Гребль предположил, что этот козырь произведет на Кальтенбруннера должное впечатление, и оказался прав. Ведь тот должен быть понять, сколь широкие возможности открывались перед секретной службой, если она будет иметь достаточно средств для осуществления своих операций. Да и Гитлер с Гиммлером не будут возражать, когда им станет известно, что именно операция «Бернхард» привела к смещению несимпатичного для них Чиано и его уходу с политической сцены.

Я напросился на прием у Кальтенбруннера, чтобы доложить ему о результатах своей поездки в Италию. Естественно, это дало мне возможность доложить подробности смещения Чиано, перейдя на вопросы деятельности «операции Бернхард» и планов Швенда. Кальтенбруннер выслушал меня спокойно, сделав несколько заметок в своей записной книжке, и отпустил меня, не приняв никакого решения и даже не заведя разговор о шансах и целесообразности планировавшейся акции. Пребывая в полном неведении о судьбе «операции», я отправился к себе, как вдруг совершенно неожиданно уже на следующий день получил приглашение Кальтенбруннера поужинать вместе с ним в известном берлинском ресторане «Хорхер». Вот там-то и состоялась наша оживленная дискуссия о предложениях Швенда. Вначале у Кальтенбруннера был целый ряд возражений, но постепенно они отпали, и в заключение он заявил о своей готовности получить согласие Гиммлера и Гитлера на проведение акции.

Этого я, собственно, и не добивался, считая целесообразным лишь привлечь на свою сторону Кальтенбруннера, так как сомневался, что Гитлер и Гиммлер при официальном запросе дадут свое согласие. Эти сомнения я высказал и ему, но Кальтенбруннер только отмахнулся и объяснил, что проинформирует Гиммлера лишь после разговора с Гитлером. Отдельный вопрос перед Гитлером о поставить не будет, а включит его в очередной доклад. Шансы на одобрение «операции Бернхард» Гитлером неплохие, Так как он уже устал выслушивать жалобы на недостаточное финансовое обеспечение секретной службы.

Так оно, собственно говоря, и произошло. Уже через несколько дней Кальтенбруннер возвратился из штаб-квартиры фюрера с видом победителя. Гитлер полностью согласился со всеми его предложениями, так что новый старт «операции Бернхард» можно было рассматривать как получивший одобрение. Гиммлер в свою очередь снял все свои прежние возражения, будучи весьма доволен, что его новый начальник главного управления имперской безопасности так хорошо решает необходимые вопросы у фюрера, который даже высказался одобрительно в его адрес. В разговоре с Гитлером Кальтенбруннер доложил, что намеревается придерживаться требований Функа и что фальшивые банкноты не будут сбываться в странах-союзницах Германии, хотя абсолютной уверенности в этом быть не может.

Так состоялось фактически второе рождение «операции Бернхард». Из того, как это произошло, напрашивался вполне определенный вывод. В условиях абсолютной диктатуры можно было все же проталкивать проекты, которые до определенного времени отклонялись целым рядом руководителей: нужно только найти человека, который будет иметь благосклонное к себе отношение со стороны диктатора, а также обладать мужеством затронуть нужную тему. Конечно, при этом надо было действовать правильно тактически, идя иногда на определенный риск. Но прежде всего следовало считаться с тем, что в Третьем рейхе все зависело от личностей. Только учитывая это, можно было рассчитывать на успех. Для того чтобы обосновать какое-либо предложение, было недостаточно сказать о его целесообразности, логической правильности и даже справедливости. Необходимо было учитывать личную заинтересованность соответствующего начальника, его политическое положение (был ли он, как говорится, «в обойме», или уже нет) и не в последнюю очередь его настроение в данный конкретный момент. Последнее было особенно важно у Гитлера. Если удавалось застать его в хорошем расположении духа, можно было достичь многого. Хорошие тактики даже разработали метод приведения его в хорошее настроение, чтобы протолкнуть свое предложение. Самым простым было предпослать своему предложению какое-либо благоприятное известие, которое наверняка должно было обрадовать фюрера. Создав подходящую предпосылку, они могли рассчитывать на ломку даже «непререкаемых решений» и принятие новых, полностью противоречащих предыдущей линии. Такая игра была, однако, весьма изматывающей: никто не выдерживал более нескольких лет. Описанный метод мог дать и осечку, тогда гнев Гитлера в отношении человека, осмелившегося высказать ему такую «беззастенчивую мысль», был непредсказуем. Несчастный мог после этого просто-напросто исчезнуть из ближайшего окружения фюрера и даже попасть в концентрационный лагерь.

вернуться

52

Чиано Джалеаццо (1905–1944) — итальянский государственный деятель, граф. Был женат на дочери дуче Муссолини. В 1936–1943 гг. — министр иностранных дел Италии. Участвовал в заговоре против диктатора — своего тестя. Казнен фашистами.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: