Когда получив известие об успехе, я возвратился к себе на Беркаэрштрассе, то обнаружил дверь собственного кабинета запертой. Ключ находился у адъютанта, который доложил, что не имеет права заходить туда, поскольку там находится чемодан, присланный начальником управления. Этот таинственный чемодан я с трудом водрузил на стол — настолько тяжелым он был. Он был не только аккуратно перевязан, но и опечатан. Мне пришлось даже дать письменное подтверждение, что печать повреждена не была. Затем я быстро разрезал шнуровку и открыл чемодан. Он был доверху наполнен банкнотами фунтов стерлингов достоинством в пять, десять, двадцать и пятьдесят фунтов, общей стоимостью пятьсот тысяч фунтов. По цюрихскому валютному курсу это соответствовало примерно десяти миллионам рейхсмарок. Вид такой огромной суммы денег вывел меня несколько из равновесия. Просмотрев несколько пачек, я пришел к выводу, что они не выглядели как только что отпечатанные. Некоторые даже имели вид, будто бы находились в обращении уже не один год. Потом я просмотрел наугад несколько номеров банкнот. Ни в одной из пачек не было номеров, шедших подряд. Таким образом, коллекция эта была отобрана весьма тщательно.

Только после этого я вскрыл конверт, лежавший сверху. В нем находилась расписка в получении денег на нескольких десятках листов, так как была помечена каждая из банкнот со своими номерами. Так что мне пришлось бы сравнивать каждую купюру на соответствие указанным номерам. От такой процедуры я, однако, отказался и подписал расписку, невзирая на опасность, что в случае какого-либо несоответствия, на мне повиснут миллионы денег. Для будущего, однако, сделал вывод непосредственно с фальшивыми банкнотами не соприкасаться. Этого решения я придерживался неукоснительно, так как, по сути дела, к самой акции с фальшивками прямого отношения не имел. Изготовлением продукции занимался шестой отдел управления, распределением — отдел экономики, а сбытом — организация Швенда, работавшая самостоятельно. Такой порядок сохранялся до самого конца.

От Шелленберга, воспринявшего мой успех со сладко-кислой миной, я узнал, что Кальтенбруннер лично распорядился нарушить этот установленный порядок, предоставив вышеупомянутый чемодан мне. Я в свою очередь поступил по-ребячьи, послав двух курьеров с банкнотами в Меран Швенду, не предупредив его о полученном согласии на его предложения. Даже Швенд, через руки которого прошли громадные суммы денег, как мне потом рассказывал Гребль, был несколько шокирован при виде фальшивых миллионов. Вместе с тем он испытал большую радость, получив согласие на свои профессиональные предложения и признание финансово-организационных способностей, приложив большие усилия для осуществления задуманного. Не столь легкомысленно, как я, он вместе с Греблем проконтролировал соответствие всех указанных номеров купюр, на что у них ушло целых два дня, в результате чего мои курьеры возвратились с задержкой.

Являясь руководителем организации по сбыту банкнот, Швенд теперь должен был находиться, как правило, в пределах досягаемости, а не останавливаться как разъездной коммивояжер в десятках различных мест. Он должен был иметь одно постоянное место пребывания, находившееся где-то на окраине и тщательно охраняемое, с помещениями для расположения надежных охранников и курьеров для связи с Берлином. Швенд нашел подходящий объект за две недели: это был замок Лаберс, находившийся примерно в часе езды от Мерано и расположенный среди садов и виноградников. Швенд приобрел этот замок и оборудовал его надлежавшим образом для своих нужд. Я же подобрал ему команду охранников из 24 солдат и унтер-офицеров войск СС во главе с оберлейтенантом, получившим тяжелое ранение и ставшим непригодным для использования в боевых частях. Официально организация Швенда в Лаберсе называлась «спецштабом 3-го немецкого танкового корпуса». Швенд считался поставщиком корпуса. В то время различные части и подразделения, дислоцировавшиеся за границей, пытались обеспечить поступление дополнительных материалов и прежде всего продовольствия, что, естественно, не совсем соответствовало служебным предписаниям, для чего назначали собственных закупщиков. Так что в положении Швенда не было ничего необычного, и его организация никому в глаза не бросалась.

Чтобы ввести в заблуждение агентов иностранных государств, да и немецкие службы, Швенд сменил фамилию, называясь господином Вендигом. На это имя он получил офицерское удостоверение личности майора войск СС, свидетельство советника уголовной полиции гестапо, служебный и обычный заграничные паспорта. К тому же он постепенно обзавелся целым архивом сфабрицированных справок и различных документов, удостоверявших его личность. В частности, на имя Вендиг у него был итальянский паспорт и, кроме того, с десяток различных документов на другие имена — испанский, египетский и южноамериканские паспорта. И все они были «настоящими», то есть не изготовленными в берлинской мастерской VI управления, а купленными за большие деньги, естественно фальшивые. К концу войны он располагал даже самыми настоящими документами участника партизанского движения. В их числе были документы партизана Тито, сербского националиста-четника генерала Михайловича[53] и итальянского партизана группы Кадорны, которые он, к сожалению, впоследствии уничтожил, с такими документами Швенд мог беспрепятственно разъезжать по партизанским районам. Трудность для него составляла порою необходимость достать из кармана подходящий документ, поскольку границы между сферами действий отдельных партизанских формирований и групп четко установлены не были, а некоторые даже вели друг с другом ожесточенную борьбу. Ненужные документы надо было хорошо прятать, чтобы они не были обнаружены при возможном обыске. Когда после свержения Муссолини правительство Бадолио[54] ввело в освобожденных союзниками районах Италии новые документы, Швенд ухитрился приобрести за короткое время все необходимое для себя и своих сотрудников. Конечно же, все они были снабжены соответствующими печатями и подписями должностных лиц союзных штабов. В этой области для Швенда не было почти ничего невозможного, да и коллекционирование различных паспортов было самым настоящим его «хобби», которым он занимался с увлечением.

Недели через четыре после нового старта «операции Бернхард» я нанес визит владельцу замка — Швенду. Он представил мне своих самых важных сотрудников. Я-то ожидал встретить у него обычных типов торговцев с черного рынка, но ошибся. Эти господа производили самое серьезное впечатление, и по их внешнему виду даже нельзя было предположить, что они занимались сбытом фальшивой валюты. «Команда» Швенда (как он сам называл ее) состояла в то время, да и в период расцвета его деятельности, главным образом из директоров гостиниц и их владельцев, среди которых были пользовавшиеся международной известностью заведения. У него я познакомился с двумя директорами банков (итальянского и швейцарского), которые выглядели столь импозантно, что я не решился даже завести с ними разговор о фальшивой валюте. Агенты Швенда за границей, в особенности в Португалии и Швеции, были также людьми подобного сорта. Были у Швенда и южноамериканцы, которых он знал еще по прежним временам, а теперь привлек к «операции Бернхард». Это говорит о знании Швендом людей и правильности их подбора. В ходе всей операции проколов у него было совсем мало, и ни разу они не коснулись его «шеф-продавцов», как Швенд имел обыкновение называть своих основных агентов. Немногие случаи, избежать которых было практически невозможно, приходились на долю агентов низшего звена.

Во время нашей встречи в замке Лаберс я обговорил условия, установленные самим Кальтенбрун-нером. Вообще-то их можно было назвать довольно щедрыми, поскольку Кальтенбруннер оставлял Швенду на финансирование его организации тридцать три с половиной процента выручки. За это Швенд брал на себя весь риск, что означало: в случае каких-либо потерь он должен был брать их на свой счет, в том числе конфискацию валюты или какие-либо действия «высших властей». Естественно, будучи опытным коммерсантом, Швенд перекладывал их на шеф-продавцов, доля которых в обороте составляла двадцать пять процентов. Самому Швенду оставалось только восемь с половиной процентов. Учитывая громадный оборот, сумма эта была весьма внушительной. Однако Швенд зарабатывал не миллионы, как можно было предположить, так как расходовал эти деньги на улучшение дела, приобретая дома, корабли, автомашины и используя на подкуп. Со временем он создал густую сеть своих опорных пунктов и надежную курьерскую связь. Все это влетало, как говорится, в копеечку, так что иногда ему восьми с половиной процентов даже не хватало. В таких случаях он лично оформлял сделки на большие суммы, минуя посредников, оправдывая их необходимость деловыми расходами. Швенд относился к своей деятельности как к определенному виду спорта. Главным для него были не деньги, а риск и игра с опасностью. Это проявлялось особенно явно в его акциях с партизанами, от которых он лично почти ничего не получал, которые, однако, щекотали ему нервы. Об этом мы еще поговорим.