Он резко выдернул из-за спины клетку с животным и поднес прямо к лицу девушки. Она не заметила, когда он взял клетку, но, как бы то ни было, из-за тонких проржавевших прутьев на Жанну смотрела огромная летучая мышь. Она с хрустом разжевывала малюсеньким зубами здоровенного жука и, как показалось Жанне, подмигнула ей. Жанна отшатнулась от клетки и ринулась к выходу, по пути бросая:

— Псих!

Все животные вновь заголосили. Только в это раз девушке показалось, они смеются над ней. Звери лаяли, выли, ревели и для Жанны эти звуки складывались сначала в смех, а потом, как ни странно, в слово: 'Жертва'. И внезапно всех перекрыл жуткий, душераздирающий волчий вой. Жанна выбежала из магазина и понеслась к машине. Она не видела, то выл сам месье Эльзар. К обеду Жанна купила для Люка шикарный красный шарф.

— Профессор Решар, это такая честь для нас… — говорил человек в белом халате, шагая рядом с Решаром по чистому, светлому коридору сумасшедшего дома. — Как жаль, что наш главный врач сейчас в отпуске, иначе вы могли бы поговорить с ним на более высоком уровне. Я не так давно здесь работаю…

— Это не важно, молодой человек, — буркнул инквизитор. — Мне рассказали, что у вас содержится пациент, который меня сильно заинтересовал. Я как раз готовлю книгу по таким случаям, и если вы мне его покажете и расскажите о нем, я обещаю прислать вам экземпляр.

— Благодарю, профессор. Этот юноша поступил к нам относительно недавно…

— И что с ним?

— Сильное нервное расстройство. Он очень замкнут в себе, но мы пока пробуем немедикаментозное лечение. Пытаемся говорить с ним, иногда легкий гипноз. Но его здоровье, как психическое, так и физическое настолько подорвано, что мы опасаемся применять что-нибудь серьезное. Доктор Корье считает, надо дать ему время, чтобы он набрался сил, может тогда его болезнь пройдет сама собой.

— А где он сейчас?

— Он любит рисовать, поэтому мы поставили в его палату холст и дали ему краски и кисти. Он не буйный и суицидальных наклонностей не наблюдается, так что мы не опасаемся, что он себе навредит. Напротив, доктор Корье считает, что это будет ему полезно.

— А у него не проявляется признаков шизофрении? — Решару не нравилась эта лечебница, не нравился этот врач, вообще, все не нравилось. Инквизитор и сам когда-то побывал в приюте безумных в качестве пациента. Впечатления остались неприятные.

— Вы знаете, это поразительно, профессор! А как вы узнали?

— Я ведь не зря пишу по этому поводу книгу, доктор, через усилие улыбнулся Решар.

— Да, вы правы, — кивнул доктор. — Да, у него есть несколько признаков, но они незначительны и проявляются очень вяло. Он вообще очень вялый юноша, единственное исключение, когда он рисует.

— Ладно, давайте посмотрим на него.

Они как раз подходили к палате, молодой врач открыл дверь. Посреди белоснежной комнаты стоял совершенно голый юноша и что-то рисовал на холсте. Лицо испачкано краской, он пребывал в возбуждении, о чем свидетельствовала легкая эрекция.

— Андер, ну зачем ты опять разделся? — сказал доктор, заходя внутрь. — Простите, профессор, но он почему-то любит рисовать голым.

— Ничего, доктор, я уже видел голых людей. Если ему это нравится, пусть не отвлекается.

Решар вошел и осмотрелся. Обычная палата, стены обиты поролоном и обтянуты искусственной кожей. По периметру комнаты к белой обивке прислонены десятки картин, только, почему-то, повернуты изображением к стене. Решар подошел к юноше и посмотрел на его последнее творение. Андер рисовал красивого голого мужчину, лежащего на кровати. Надо признать, у парня есть талант — картина получалась качественная. Как, впрочем, и те, что у стен — Решар повернул несколько. Голый мужчина есть на каждой, причем, на некоторых он занимается любовью с Андером. Иногда, в качестве пассива, иногда, как актив.

— Он гомосексуалист? — спросил Решар доктора.

— В том-то и дело, что нет. Именно поэтому мы подумали, что он шизофреник. Его родители и друзья говорят, что до недавнего времени он встречался с девушками и вел с ними нормальную половую жизнь.

— Девушки это подтверждают?

— Да. Его последняя подруга говорит, что никогда не заподозрила бы его в таких наклонностях. Он был совершенно обычный гетеросексуал. Да и теперь он так реагирует только на один образ. Вот этого самого мужчины. Мы считаем, что тот его изнасиловал, или проявил какие-нибудь другие приемы убеждения, и Андер вступил с ним в половую связь. Но потом они расстались, и это стало для юноши глубоким потрясением.

— Доктор, не могли бы вы оставить меня с ним на несколько минут наедине?

— Вообще-то, профессор, так не положено… — замялся доктор.

— Но простите, доктор, неужели вы не знаете, что говорить с пациентом лучше один на один. Позвольте мне пообщаться с ним всего несколько минут, и я удалюсь.

— Ну хорошо, профессор. Только недолго. Если доктор Корье узнает…

— Никто не узнает, — прервал Решар. — Прошу вас.

Доктор удалился, бросая ревнивые взгляды на пациента, будто тот ему как минимум родственник, а Решар включил Знание и проверил палату. Никаких наблюдательных, или подслушивающих устройств нет. Он посмотрел в окошечко на двери и нашел Знанием молодого доктора. Тот решил, пока можно покурить и пошел на улицу. Убедившись, что за ним никто не наблюдает, Решар подошел к юноше сзади и осмотрел его. Многочисленные веснушки мешали, но Решар все равно не сомневался, что найдет. Внимательно осмотрев спину, он перешел к ягодицам. Слегка раздвинув их, инквизитор нашел, что искал. Две маленькие точки, уже почти исчезнувшие, но все еще видные. Решар улыбнулся. На осмотр юноша никак не отреагировал, но Решару надо убедиться до конца. Он подошел к холсту и забрал у Андера палитру. Тот слегка посопротивлялся, но Решар оказался сильнее. Как только Андера лишили возможности рисовать, его взор потух, и он уселся прямо на пол.

— Андер, — сказал Решар. — Андер, мальчик мой, посмотри на меня.

Голос инквизитора изменился из хрипловатого и грубого, на ласковый. Внутренний мир Решара требовал, чтобы ему отвечали, и Андер поднял глаза.

— Да, — сказал юноша.

— Я хочу улучшить твой рисунок. Давай сделаем это вместе?

— Да! — просиял юноша и резко встал.

— Смотри, вот здесь можно нарисовать окно?

— Можно… — нерешительно сказал Андер.

Несколькими грубыми мазками Решар нарисовал открытое окно. Получилось не так хорошо, как у Андера, но вполне сойдет.

— А в окне Луна, да, Андер? Полная Луна?

— Нет. — Андер нахмурился. — Половинка.

— Половинка. Прекрасно, Андер.

Опять кисть метнулась к мольберту и, захватив желтой краски, нарисовала неполный месяц. Но потом Решар макнул кисть в красную краску и поставил на Луне две маленькие точки.

— Что это? — спросил Андер.

— Это твоя кровь. Не правда ли, так лучше?

— Да. Так лучше, — глаза юноши остекленели.

— А теперь я займусь им. Как ты называл его, Андер. Хозяин? Владыка? Повелитель? Как?

Решар мазнул кисть в белую краску, и аккуратно подрисовывал голому мужчине длинные тонкие зубы.

— Хозяин, — ответил юноша. Круглые голубые глаза следили, как Решар уродует его рисунок.

— А он как называл тебя, Андер? Тряпка? Раб? Червь? Мясо? Жертва?

— Ублюдок. — Взор полностью обратился на руки инквизитора, а те рисовали на груди вампира кровавые полосы.

— Он унижал тебя, Андер? Он заставлял тебя делать унизительные вещи? Ты ел его дерьмо? Может, ты вылизывал его ноги? Или чистил сортир языком? Отвечать, ублюдок! — внезапно рявкнул Решар — вся ласка ушла из голоса.

— Он, он…

— Я сказал, отвечать, ублюдок!

— Он заставил мыть пол языком. А потом я должен был… я должен был… — по щекам Андера катились крупные слезы.

— Что потом, ублюдок?! Что я заставил тебя сделать потом?!

— Трахать крыс!!!

— Ты больше никогда не будешь этого делать, ублюдок! Теперь ты не будешь трахать крыс ради меня! Ты понял!? Ты понял меня, ублюдок?! Повтори!