— А я лишь втолковываю тебе самую главную истину, — невесело усмехнулся Уоз и вытер пот со лба. — Никогда не верь локки! Даже если считаешь его другом… Нет, особенно, если считаешь другом! Не повторяй мои ошибки, парень. За них приходится платить… чуть дороже, чем стоят новые штаны и твоя гордость…

…мерцание огненных лепестков в каменной яме. Стон, шорох, рык. Пляска нервных теней на темных стенах, в которых неровные ниши зияли голодными глотками. Пальцы, ласкающие гладкую кожу. Трепет ресниц на влажных от пота щеках.

— Ты светишься, — нежно выдохнула Кота. — Как луна…

Вихри. Белые сказочные создания плясали вокруг. Плясали внутри. Двоились. Троились. Образовывали светящийся белоснежный ком, и тут же распадались на сотни тоненьких змеек. Смех отступника, маячивший где-то на грани рассудка и сладких иллюзий самого Мороса, становился все громче и громче. Где он, — внутри или снаружи? Перерос в громогласный хохот. Злой, жестокий, надменный. Хозяйский…

Как же утомительно ярко. Сильный свет отчаянно и болезненно слепит глаза. Лай зажмурился, но все равно его видел. Может, он — солнце? Бесконечное множество вспышек уже наводнило все внутри, точно сильный ливень по капле заполонил хлипкую плотину, которая вот-вот прорвется. Разит, переливается, заполняет все вокруг… И тогда не останется той малой части его самого. Она растворится навеки в этом невероятном сиянии.

Хрип. Сухой кашель. Яркие, подвижные, словно живые, многочисленные искры заметались с новой силой, отзываясь тупой, ноющей болью в висках. Перевернулся на бок. Свет, как вода в полупустом горшке, перекатился в правое плечо. Попытался сесть. Голова загудела, как будто он не человек, а лишь неровный уродливый нарост на скале, тайное убежище смертельно-опасных степных ос.

Но стало легче. Невероятно маленькие существа, кусающие глаза слепящим светом, да гневливо зудящие в ушах, чуть поутихли. Тошнит. Но желудок пуст, как сумка нищего… и от этого еще противней. Что произошло? Почему все тело ноет так, словно туземцы всю ночь вили из него свои пушистые веревки? Приоткрыл один глаз. Свет внутри тела потихоньку сдавался полумраку пещеры. Вот он уже может без боли и рези в глазах разглядеть ясный круг выхода.

Странно… Может, кто-то отбросил шкуру у входа, желая проветрить жилище? Принюхался и сморщил нос: да, это неплохая идея. Поднялся на ноги и покачнулся. Голова закружилась, а ноги точно вросли в скалу… или стали самим камнем. Тяжело, так, будто он и в самом деле двигал огромными булыжниками, Лай переставлял ноги. Дыхание сбилось, перед глазами опять замельтешили недавние знакомые. Оперся о стену, пытаясь отдышаться. Еще вчера он был бодр и силен, а сегодня чувствовал себя так, будто бы ночью кто-то подменил тело, подсунув дряхлое, старческое…

Казалось, что прошло очень много времени, прежде чем он оказался у края скалы. Нет, не на пороге пещеры… Порога не было. Как не было уютного глиняного гнездышка и старой шкуры. На каменном выступе сидела Кота. Девушка невидящим взглядом смотрела на горизонт, в котором медленно расцветало первое зарево багрового цветка рассвета. Лай озадаченно моргнул.

— А где скала?

Племя хорко обосновалось между двух высоких скал, прорубив в них огромные норы. Еще вчера каждый вход был то ли замаскирован, то ли украшен круглой глиняной хижиной. Между скалами Лай помнил круглую каменную площадку с уродливой мордой деревянного волка… Это выдавала память. Но глаза не могли смириться с картинками прошлого. Огромной отвесной скалы, украшенной замысловатыми рисунками, не было. Как не было видно ни одного глиняного гнездышка. А на месте жертвенного круга красовались лишь осколки острых камней, да рыжий песок. Много-много песка…

— И тебе доброе утро, — иронично отозвалась Кота, не отводя, впрочем, взгляд от горизонта. — Как спалось?

— Ярко, — поморщился Лай. — Как я не ослеп только…

— А, — понимающе вздохнула девушка и, наконец, обернулась к юноше. Лай отметил темные круги под глазами и поникшие уголки рта. — Видимо, это из-за того представления, которое ты устроил ночью…

— Что я устроил? — несчастным голосом уточнил Лай, пытаясь вспомнить о событиях ночи. Но в голове лишь больше зашумело, перед глазами вновь засверкали огненные стрелки. — Я ничего не понимаю…

— Знаешь, — Кота вновь отвела взгляд, — я вот что подумала: на кой ляд тебе сдался охранник? После того, что я видела ночью… Кажется, я тебя боюсь.

— Меня? — Лай нахмурился, скрестил руки на груди и медленно опустился вдоль стены. — Боишься меня? — Нервно повторил он. — Но почему?

— Ты действительно ничего не помнишь? — Кота пытливо всмотрелась в мага. Тот отчаянно помотал головой. Девушка печально вздохнула. — Тем хуже, видимо, ты не можешь это контролировать…

— Что — это? — Лай начинал злиться, он ненавидел загадки. — Что я должен контролировать?! Я помню, что дикари подсунули мне какое-то пойло. Много, много странной настойки. Ты говорила, что она безвредна, но… я сразу… нет, не опьянел. Но произошло что-то. Словно…

— Ты отошел на второй план, уступив место кому-то другому, — мрачно закончила за него Кота. Лай вздрогнул, немного подумал и коротко кивнул. — Я видела твои глаза этой ночью… они сияли восторгом и яростью, удовольствием и жестокостью… Стоит мне закрыть глаза, я тут же снова вижу алое пламя зрачков, светящуюся кожу… Когда голова была затуманена, все казалось естественным. Мне даже нравилось находиться рядом с тобой. Но теперь… я не знаю. Я поняла, что абсолютно не знаю тебя.

— Ну вот, — рассмеялся Лай. — Мы квиты. Как раз недавно я сам размышлял об этом…

Кота посмотрела на Лая так, что смех застрял в горле юноши. Прокашлявшись, он спросил:

— Так что тут, — кивнул на груду обломков среди бывшей площадки, — произошло? Я помню, что все небо сверкало…

— Да, — неожиданно тепло улыбнулась Кота, взгляд девушки наполнился нежностью. Сердце Лая мгновенно растаяло. — Это было здорово! Я никогда раньше не видела ничего подобного! Ты каким-то образом заставлял небо расцветать разноцветными огнями, сверкать заревом, опадать яркими звездами… А потом ты полетел. Так быстро, что угнаться за той я смогла, лишь обратившись в волчицу.

— Полетел? — ошарашено уточнил Лай и пробормотал: — Прав был Уоз… Зачем я пил эту гадость? — В голову пришла идея. — Кота, — вкрадчиво проговорил юноша, — А ты уверена, что тебе не померещилось? Ты ведь тоже пару раз глотнула из своей каменной чаши…

— Уверена, — кивнула девушка. — Настойка хорко абсолютно безвредна и лишь дарует легкость и некую веселость, бесшабашность… немного притупляет обычные реакции, размывает правила поведения, который каждый устанавливает сам себе. Но ты… с самого начала стал вести себя странно. Говорил, что я везде. Все повторял про слуг Мороса. И что тебе теперь все понятно. Лез целоваться к жрецу. Тот воспринял это как величайший знак, что-то вроде благословения. Потом вы танцевали вокруг деревянного чучела. Именно тогда ты заставил небо швырять на землю звезды. Но все это мелочи…

— А что не мелочи? — насторожился Лай.

Девушка вздохнула и съежилась. Словно каждое слово давалось с трудом, она медленно произнесла:

— Лимби. Оказывается, они давно охотились на племя хорко. Не война, а так… почти по-соседски: то ребенка украдут, то девушку уведут. Кстати, я видела одного из них — в степи Гонка, когда охотилась. И не обратила на это внимания. Как подумаю сейчас, что пробеги я еще чуть-чуть в ту сторону. Но это уже не важно. В общем, пока ты развлекал всех на плато Борх, лимби проникли в ущелье. Они перебили всех, кто находился там. — Кота невесело усмехнулась. — Спящих убить легче всего, а крики, если те и были, заглушали вопли воинов, которые радовались представлению, как дети.

— Так это лимби устроили? — Лай вскочил на ноги и тут же пожалел. Голова закружилась еще сильнее.

— Нет, — качнула головой девушка. — Когда мы с тобой вернулись с ночной прогулки, то застали море крови и реки скорби. Лимби ушли еще во время звездопада, видимо, удовольствовавшись легкими жертвами. Может, они побоялись встречаться с воинами. Месть придает силы. А ты, — голос Коты зазвенел нотками обиды. — Ты весь почернел… и с неба будто тьма опустилась. А над твоей головой странный туман заструился… Побежал. Воины бросились за тобой. Над вами хищной птицей парила белесая мгла. Порой она чернела, как грозовая туча… Они были там, еще на плато. Жгли костры, предавались веселью. И ничего не замечали. Как будто твой колдовской туман скрывал от них все. А потом… Я точно не видела, что произошло. Все было словно в дыму пожара. Только крики — такие страшные, что кровь застыла в жилах. У меня даже волосы зашевелились на затылке! И вздыбилась земля, заходила под ногами ходуном. Разверзлась в ужасном оскале, который поглотил племя лимби, всех до единого. Ослепленные яростью хорко бросали вниз камни, убивая или хотя бы раня врагов. А вождь… тот сидел на коленях рядом со мной и раскачивался. Я пыталась успокоить его. А он все твердил… не понимал, почему лимби так поступили. Если бы они напали при свете дня, сражались с воинами за земли, за женщин… А они их убили. В этом нет смысла.