— Не говори глупости. — Человек-оборотень ободряюще потрепал её за плечо. — Не ты вина всех наших злоключений, а междоусобная вражда. А мы с тобой выберемся, обязательно выберемся, главное только захотеть. Вот увидишь.

— Да уж. — Девушка покачала головой и снисходительно закатила глаза, что вызвало новый приступ головокружения.

— Послушай, Катарина, — парень в задумчивости посмотрел на пса, — насколько мне известно, твои познания в зоологии таких вот тварей намного шире моих. Так вот волки, они очень отличается от собак, например вот от таких как эта?

— Ну, для начала скажу, что ты мне льстишь, у меня за спиной всего-то девять классов, а ты тут рассуждаешь о каких-то моих познаниях. Что Дарена наболтала? Ну, а вообще, по-моему, волки считаются предками собак. Это в общем, а уже каждая порода, в том числе и сеттер, — она кивнула на их нового спутника, — выводилась в условиях селекции и жесточайшего искусственного отбора. Они, конечно, очень отличаются от волков, но есть, по-видимому, и сходство.

— Что ж, думаю, стоит рискнуть. — Сэргард задумчиво почесал подбородок.

— Рискнуть? Э-э-эй, давай-ка без риска. Я уже достаточно нарисковалась за последние недели. Спасибо. — Запротестовала Катарина.

— В нашем положении любой шаг рискованный, так что… ты присядь пока, Катарина, а то тяжело тебе будет сейчас, в твоем состоянии, стоять без поддержки.

— Что ты делаешь? — Слабо заупрямилась Катарина, возмущаясь. — Нам нельзя надолго оставаться в межпространстве. Мы можем потерять друг друга, затеряться во времени, испариться, разлететься на атомы и Бог знает что ещё.

— Не переживай, это займёт всего-то минут десять, а потом, возможно, мы попадём домой. Знаешь, мне стыдно в этом признаться, оборотни почти не болеют, а если и болеют, то молчат, но эта беготня из мира в мир, смена температур вызвала у меня некоторые признаки… ну, в общем, я простудился. — Он виновато пожал плечами. — То есть всё это время я не мог отыскать дорогу домой с помощью своего чутья, но возможно это сможет сделать собака. По крайней мере, я не замечаю у неё явных признаков какой-либо болезни, а как ты сама справедливо заметила, она почти что волк.

— Он, — поправила друга Катарина, теперь новыми глазами посмотрев на уткнувшегося ей в колени пса.

— Кстати, не пугайся, мне сейчас придётся перевоплотиться, а так как укрытия поблизости нам не найти, то весь процесс будет у тебя на виду. — Предупредил человек-оборотень, отходя чуть-чуть в бок.

— Вот ещё напугал. — Пробормотала девушка.

Он уже остановился и начал своё перевоплощение, не обращая внимания на её колкости, привык. Ногти его стали удлиняться, и заостряться на глазах, зубы от них не отставали. Начиная с загривка тело начало покрываться шерстью, спина сгорбилась, ноги неестественно согнулись. Симпатичное ещё несколько минут назад лицо стало быстро видоизменяться, удлиняться, уши, глаза, нос, рот всё меняло свою форму, превращая, человеческие черты лица в животные. Пальцы на всех четырёх конечностях начали стремительно выгибать в маленькие дуги, обрастая густеющим прямо на глазах шёрстным покровом. Пара минут и перед ней уже стоял могучий волк исполин. Катарина смотрела на него устало и отрешённо, но всё же в её взгляде проскальзывало восхищение. Пёс теперь ещё в большем страхе жался к её ногам.

Сэргард подошёл к испуганной собаке и начал слегка поскуливать, погавкивать, незлобиво рычать. Сеттер начал успокаиваться и уже с интересом посмотрел на волка, затем, дрожа и прерываясь, словно борясь с неуверенностью, ощущая неоспоримее превосходство стоявшего перед ним зверя, начал отвечать на тот же манер.

— Оторви ленту от своего платья, Катарина, — произнёс Сэргард после кратких переговоров с одним из представителей лучших друзей человечества, — и обвяжи ею меня и собаку.

— Но это же кружево, оно не выдержит первого же рывка. — Засомневалась девушка.

— А никакого рывка не будет, — развёл руками Сэргард, — ни я, ни он не собираемся рвать твоё кружево. Это всего лишь предосторожность, на случай если кто-то из нас вздумает нечаянно потеряться, когда мы сдвинемся с этого насиженного тобой места.

Катарина уже было открыла рот, чтобы ответить колкостью на его невинную шутку, но он продолжал, не обращая внимания на её мгновенную вспышку гнева, и она промолчала.

— Ты сама говорила, что в межпространстве существует такая вероятность, а это оно самое и есть. Удивительно уже то, что мы до сих пор ещё вместе. Не знаю, заметила ли ты, но всё это звёздное небо, пёстрое пространство над нами, под нами и вокруг нас, постоянно перемещается, даже в том случае, когда мы остаёмся на одном месте, вот как сейчас. — Он попытался показать ей это наглядно, но она ничего такого не заметила. — Ладно, забудь. Дай псу понюхать край своего платья, ведь эта ткань, носимая вампирами, является исконной частью моего мира.

Девушка посмотрела на осмелевшую собаку, а тот тем временем сам приблизился к ней вплотную, принюхиваясь и запоминая запах. Казалось, он был в курсе отведённой для него задачи и всё понимал, хотя вполне возможно так оно и было.

— Сэргард, я, наверное, не выдержу, у меня совсем не осталось сил, — обессилено произнесла Катарина, с трудом поднимаясь, оперевшись на его широкую спину.

Человек-оборотень посмотрел на неё полным сострадания взором. Её измождённое осунувшееся лицо, светящиеся жёлто-зеленные глаза и приоткрытый рот с выступающими главными атрибутами вампиризма и без лишних слов мог описать её нынешнее состояние.

— Потерпи, Катарина, осталось совсем немного. Мы выберемся. Ты справишься. — Он нежно потёрся о её руку своей могучей головой.

Они медленно двинулись по мерцающей пустоте, держась рядом и каждый раз останавливаясь, позволяя псу исследовать и обнюхать неизменное безжизненное пространство вокруг них.

Медленный темп движения задала Катарина. Каждый пройденный шаг ей давался с трудом, и с каждой минутой это становилось всё более очевидно. Жизнь угасала в ней стремительно и беспощадно с каждой новой прожитой минутой.

Эд превратился в само обоняние, целеустремлённо двигаясь вперёд. Для него словно больше ничего не существовало в этой жизни, кроме своей чётко намеченной цели. Сэргард по-прежнему находился в облике волка, в бесполезных попытках, силясь преодолеть свой недуг и помочь собаке почувствовать дорогу в родной мир.

Здесь всё так перепуталось, с тех пор как он побывал тут в первый раз. Несколько раз они входили в портал, ожидая, что вот-вот окажутся дома, но вновь оказывались посреди необъятного звездного горизонта. Сэргард всё с большей тревогой поглядывал на обессиленную подругу, и с каждым шагом его былая уверенность в благополучном исходе их предприятия, покидала его. Ему начинало казаться, что они никогда не выберуться из этой бесконечности, что они уже потерялись, а тем временем Катарине становилось всё хуже, она буквально таяла на глазах, хотя и старалась держаться. Ещё больше удручал и тот факт, что уже несколько раз входя в новый портал, они оказывались не в другом мире, и тем более не в своём собственном, а всё в том же нескончаемом межпространстве. Но собака шла уверенно, в её поведении не было не капли беспокойства. Эд лишь иногда слегка поскуливал от охватившего его охотничьего азарта, и это вселяло некую уверенность. Наблюдая за спокойным поведением собаки, Сэргард не решался, однако, больше завести с ней некоторое подобие беседы, общение с псом без особой необходимости было ниже его достоинства.

— Сэргард, — прервала его размышления Катарина, — а ты уверен, что если мы всё-таки выйдем, то попадём в ночь, ведь мы идём уже, наверное, несколько часов.

— Ты преувеличиваешь, Катарина, прошло всего-то три-четыре десятка минут или в любом случае не больше часа. — Покачал волчьей головой человек-оборотень. — А то, что наступает ночь это однозначно, я чувствую, что вскоре потеряю возможность изъясняться по-человечески.

Но вот пёс, не давая им договорить, удовлетворённо взвизгнул и, оглянувшись, упорно потянул вперёд, но не настолько сильно, чтобы порвать тонкую связующую нить между ними. И вот вновь открывшийся портал, переход и они уже стоят не посреди, ставшего привычным, звёздного межпространства, а в тёмном дремучем лесу. Девушка и волк застыли в тихой нерешительности, и лишь беззаботный Эд почувствовав свободу, порвал тонкое кружево и уже носился кругами, лая и подпрыгивая.