И тут она все поняла. Она впервые в жизни привязалась к кому-то, а теперь этого человека может потерять. А лишаться чего-то Халима не любила, даже когда речь шла о том, чего она еще не приобрела. И еще одно тревожило ее. Не любя никого, она никогда прежде не терзалась ревностью. Но теперь… Ведь Вожак уезжает с шадизаркой. Вдвоем! На полгода… От этого впору сойти с ума!

Халима привычно разложила мысли по полочкам. И неважно, что на этот раз пришлось рыться не в чужих делах, а теребить собственную душу.

Во всем должен соблюдаться порядок, так что теперь, когда причины беспокойства выяснены, можно подумать и о том, как от них избавиться. Она снова надолго задумалась. С одной стороны, все казалось достаточно простым: устранить опасную соперницу, помочь Северу вернуться и заставить его полюбить себя! Но как это сделать?

Прекрасная гирканка несколько раз прошлась по комнате. Впрочем, не все так уж и плохо. Конечно, скверно, что Вожак отказался от помощи. Переубедить его теперь не удастся. Халима знала, что он умен, как змей, силен, как бык, и упрям, как стадо ослов, и с этим уже ничего не поделаешь. Однако даже он не в силах помешать ей снарядить небольшой отряд, который дождется их в Иранистане и поможет отбиться от преследователей, если, конечно, их будут преследовать, а затем тайно последует за ними, охраняя от возможных неприятностей. Правда, в самое опасное время они окажутся не у дел, но Халима искренне надеялась, что и такой помощи хватит.

Хорошо бы заручиться поддержкой Белой Волчицы. Что-то подсказывало колдунье, что как раз это не вызовет у нее затруднений. Разара сама серьезно обеспокоена опасностью предстоящего дела и, похоже, вовсе не желает расстаться с Севером, даже если тот потерпит неудачу. Девушка усмехнулась. Пока все складывается как нельзя лучше: те же люди, что придут на помощь мужчине, заодно позаботятся и о его подруге. Правда, несколько иначе… Охотники говорят, что не следует гнаться за двумя оленями сразу, но если те бегут вместе, отчего ж не нарушить правило? И жрица поздравила себя с прекрасным решением.

Не мешает еще убедиться в том, что именно любовь связывает Севера и рыжую девку. То, что она видела в окне, еще ничего не значит. Конечно, такому, как он, мужчине нужна женщина, но почему эта ушлая тварь? Почему не она, красавица колдунья? Чем она хуже? Быть может, Севера привлекает броская красота соперницы, ее роскошные волосы? Халима задумалась. Не следует забывать и о том, что почти во всех странах, кроме Ванахейма, считается, что рыжие девки приносят беду. Как глупо поступила она в памятную ночь, представ перед Севером нагишом и предложив ему свое тело, наивно полагая, что тот не устоит перед соблазном!.. Как ни странно, но воспоминание не ожгло ее стыдом, а лишь вызвало чувство горькой утраты, сожаления о невозможности исправить допущенную ошибку.

Впрочем, почему бы нет? И она задумала встретиться с Севером и сказать ему то, что должна была бы сказать в ту ночь.

Придя к такому решению, Халима почувствовала странную умиротворенность, словно некто свыше, наблюдавший за ней всесильный друг, доволен ею. Возникло ощущение, что все, о чем она мечтала, так или иначе сбудется. Она не знала, когда это произойдет и как, но настроение мгновенно поднялось.

Вернулись прежние мелкие заботы и неразрешенные вопросы, а среди них главный — что случилось с Ханторэком? В том, что нечто произошло, у нее не возникло ни малейших сомнений. Жрица знала, что сотворенное ею колдовство неизбежно должно набирать силу, но этого почему-то не случилось. Дойдя до решающей стадии, наложенные ею чары словно зачахли. Однако колдунья чувствовала, что ее заклятие не снято, а лишь приостановлено. Поначалу она хотела сгоряча вмешаться, изъять привнесенные кем-то в ее чары изменения, но вовремя остановилась.

Тот, кто так тонко разобрался в хитросплетениях ее заклинания и сковал его своим, вполне мог предвидеть, что она пожелает восстановить ход событий, и приготовить ей неприятный сюрприз. Однако даже не это остановило бы Халиму. Прежде чем вступать в единоборство, не мешало бы узнать, с кем имеешь дело. Ну что же, значит, придется пока оставить Ханторэка в покое. Тем более что все равно Глаз Логова никуда от нее не денется.

Халима подошла к открытому окну, посмотрела на занятия Прибылых на плацу и прошлась пару раз по комнате, пока не остановилась у стола. Взгляд ее упал на алую книжицу с зеленым тиснением. Девушка нахмурилась. Странно… Кажется, она убирала томик в ящик стола и не помнила, чтобы доставала оттуда. И тут она нахмурилась еще сильнее, сделав неожиданное открытие. Книжка непременно попадается ей на глаза именно после встреч с Севером, разговоров с ним. Она не смогла удержаться от соблазна и, протянув руку, взяла ее, перевернула обложку. И опять, как это уже бывало прежде, страницы рассыпались веером, и книга раскрылась на новом месте.

Колдунья взглянула на строчки и тихо выругалась. Хотя она и прочитала книжку от корки до корки, стихи показались ей незнакомыми. Могло ли оказаться так, что она попросту забыла прочитанное?

Впрочем, хорошо ведь запоминается только текст, наполненный важным смыслом… Ее глаза пробежали по строчкам.

Дальше текст оказался подпорченным огнем, и Халима, как ни старалась разобрать обгоревшие остатки фразы, так и не узнала, что же кроме несчастий сулят имена грядущих сражений: нечто призванное уравновесить собой привнесенное в мир зло или, наоборот, усилить его разрушительное действие…

И вновь, в который уже раз, ее изумило прочитанное, потому что если раньше эти строки и не произвели на нее впечатления, то теперь они наполнились глубоким, зловещим смыслом. Она в ярости зашвырнула книгу в ящик стола и заперла его на ключ.

За окном смеркалось. Север обнял девушку за плечи, и она прижалась к нему спиной, глядя на длинные, отбрасываемые предзакатным солнцем тени деревьев. Его оранжевые лучи окрашивали бегущие по небу облака в цвет апельсиновой кожуры.

— Красные облака и черные тени…— прошептала девушка.— Какое зловещее сочетание — кровь и мрак небытия. Тебе не кажется?

Пытаясь заглянуть ему в глаза, она коснулась затылком груди Севера.

— Ты забыла про синее небо,— отшутился он.— Небо цвета надежды.

Она перевела взгляд за окно, и некоторое время оба молчали. То ли слова возлюбленного убедили девушку, то ли ей просто не хотелось спорить.

— Ты знаешь,— вновь заговорила она чуть позже,— сегодня я видела Кучулуга.

Соня подняла голову, вновь заглядывая в глаза Северу.

— Я каждый день его вижу, и не по разу,— ответил тот, не понимая, к чему клонит его подруга.

— Он изменился,— не обращая внимания на его ироничный тон, заметила девушка.— Когда я проходила мимо плаца, он отчитывал Юрга за то, что тот накануне избил кого-то из послушников.

— Прибылых,— мягко поправил ее Север.

— Ф-фу! — Красавица брезгливо сморщила хорошенький носик и со смехом обернулась к Северу.— Какие дурацкие прозвища дают людям в Логове! Я к твоему-то, Вожак, привыкла с трудом!

— Ну спасибо! — хмыкнул он.

— Да нет, серьезно,— с воодушевлением продолжила красавица.— Но потом я подумала, раз уж существует Стая, то Вожак должен быть. Но что за Прибылые?

— Прибылые — это те, кто только что прибыл в Стаю,— серьезно объяснил Север и посмотрел на нее смеющимися глазами.

— Да ну тебя! — Девушка надула губки, но задумалась и некоторое время молчала.— Ну хорошо,— вновь заговорила она.— Одиночка, Клык, Охотник и прочие — это я еще могу понять. Все это как-то можно соотнести со зверьем или с охотой на него, но Глаз Логова, Кулак — это-то куда годится?