— А что это за дыры в горе? Справа от крепости? — спросила вдруг Гана.

— Наша единственная надежда,— призналась Соня.— Говорят, среди них есть несколько дымоходов, и если через них мы не проникнем в замок, то можем сразу отправляться обратно.

— Далековато,— заметил митрианец, прикидывая на глаз расстояние.— Не меньше тысячи локтей.

— Верно,— согласился Вожак,— но это говорит лишь о ее размерах, а дым, которым тянет из дыр, о том, что где-то в ее недрах разводят огонь.

— Ну хорошо,— вновь заговорила Гана, которая, похоже, уже пришла в себя.— Попадете вы через дымоход внутрь. Дальше-то что? Вон он какой огромный! Где вы там станете искать ваши карты?

— Придется Задире побегать, пока мы не выясним, где что находится. И тогда у нас останется только одна ночь… А уж там — повезет, не повезет — придется бежать без оглядки.

— Но ведь это же верное самоубийство! — не сдержавшись, вскричала девушка.

— Самоубийство или нет, узнаем после, но и вы тут не расхолаживайтесь,— ответил Север.

— К-как это? — заикаясь, переспросила она.

— Чего непонятного? — удивилась Соня.— Мы переправляемся на ту сторону, а вы с волками остаетесь здесь, стеречь коней.

— Так что спать вам придется по очереди,— усмехнулся Север и обернулся к своей подруге.— Ну как? Ты все еще считаешь это приключением?

— Давай подождем, когда все закончится,— предложила она,— и тогда посмотрим.

— Разумно,— хмыкнул Вожак.— Тогда призови на помощь свою удачу. Сдается мне, она нам понадобится, и очень скоро — ночью.

— Уже?..— прошептала Гана и округлившимися глазами посмотрела на своих друзей.

Они казались ей некими сказочными героями, о которых она слышала в детстве, но, взрослея, все меньше верила, что они существуют, а теперь убедилась, что детские сказки и не сказки вовсе. Вот они, герои, без страха вступающие в борьбу со злом! Они просто так, не задумываясь, спасли ее, увезли из Ямы, без особых усилий расправились с дикарями, собиравшимися сжечь Мурзио, а сейчас вот готовы проникнуть в самое сердце оплота йезмитов…

— Перестань забивать себе голову глупостями! — прикрикнул на нее Север и погрозил девушке пальцем.

Откуда он узнал, о чем она думает? Впрочем, на то он и герой! И она вновь посмотрела на воина, на сей раз уже как на бога.

Ближе к вечеру началась подготовка. Север сложил в одном месте поклажу, снятую со всех вьючных коней, и принялся распаковывать тюки и баулы, о содержимом многих из которых не догадывалась даже Соня. Гана с Мурзио, естественно, находились тут же. Они и вовсе не имели представления о том, что хранится в мешках, но тем сильнее распирало их любопытство. Даже Задира с Шалло шныряли по вещам, лезли Северу под руки и, видя, что он терпит их выходки, лишь прогоняя то одного, то другого, но не наказывая, окончательно обнаглели и принялись самостоятельно распутывать узлы, которые упорно не желали поддаваться.

Задира хваталась передними лапами за кончик жгута и тянула изо всех сил. Глядя на нее, Шалло вцеплялась клювом с другой стороны и тащила к себе, но и так у них ничего не получалось. Кончилось тем, что они разругались. Причем ни одна не желала признавать своей вины. Какое-то время они препирались, карканьем и визгом выражая свои чувства, пока наконец Задира не выдержала и не перешла к решительным действиям. Она подскочила вплотную к вороне, пропищала нечто оскорбительное настолько, что Шалло замерла с раскрытым клювом, с громким визгом бросилась ей на шею и обхватила передними лапами, пытаясь повалить.

Ворона, однако, уже давно переросла свою подругу, так что замысел не удался. Стряхнув с себя нападавшую, Шалло взмахнула крыльями и устроилась на ветке ближайшего дерева. Задира осталась на месте, победно уперевшись передними лапами в бока.

— Кр-рыс ненавижу! — на удивление чисто и совершенно неожиданно для людей прокаркала со своей ветки Шалло, заставив жреца замереть с открытым от удивления ртом.

— Ворон не терплю! — не осталась в долгу Задира, и хотя первая говорила на вполне человеческом языке, а вторая передавала мысли не свойственными крысам щелчками, стрекотом и попискиванием, не только Соня с Севером, но и остальные прекрасно поняли обеих.

— Что еще за дрязги?! — прикрикнул на ссорящихся Север — Нашли время! А ну-ка подойдите сюда обе!

Соня стояла рядом и с усмешкой наблюдала за ними. Гана с Мурзио застыли на месте: одно дело знать, что животное разумно, и совсем иное — убедиться, что разум пробуждает черты, совершенно необычные для зверя. Задира ловко перескочила на соседний тюк и встала перед Вожаком, всем своим видом выражая смирение. Шалло спланировала, опустившись чуть позади нее, и медленно и настороженно начала придвигаться боком. То ли случайно, то ли намеренно Задира чуть шевельнулась, и Шалло тут же остановилась.

— Клюну,— на всякий случай предупредила ворона.

— Укушу! — не оборачиваясь, щелкнула острыми зубами Задира и гневно передернула длинными усами.

— Никто никого не клюнет и не укусит, пока мы не уберемся отсюда.— Север говорил с ними серьезно, как разговаривал бы с Ганой или с Мурзио.— Обещайте мне это немедленно, иначе прогоню обеих!

Вожак говорил, а зверюшки вздрагивали при каждом его слове. Он ткнул пальцем в Задиру, опустившую голову, и та робко взглянула на него. Выглядела она настолько виноватой и растерянной, что люди едва сдерживали смех.

— Если останешься, тебе придется выполнять наши приказы и защищать нас и свою подругу! — Он показал на Шалло.— Согласна?

Та подняла голову и, кивнув, ткнулась мокрой пуговкой носа в кончик пальца Вожака, словно поцеловала ему руку, присягая на верность.

— Хорошо. Ну а ты что скажешь? — обратился он к вороне.

Та подпрыгнула и, взмахнув отливающими синевой черными крыльями, ловко спланировала прямо на подставленную руку.

— Ты слышала, что я говорил Задире?

— Д-р-а,— кивнула ворона.

— Ты согласна помириться?

— Д-р-а,— снова ответила она.

— Тогда идите,— сказал Север и поставил Шалло рядом с Задирой.

И они пошли, настороженно и недоверчиво поглядывая друг на друга. Добравшись до края тюка, они остановились, наблюдая за приготовлениями, только теперь уже молча и ни во что не вмешиваясь.

Север принялся за прерванную работу. Он развязал тесьму на одном из тюков, самом мягком и самом легком. В нем лежали смотанные в клубки разных размеров веревки. Он взял в руки несколько штук. Соня потянулась к одному из них, Гана и Мурзио тоже не устояли перед соблазном и недоуменно рассматривали толстые нити, похожие на деревенскую пряжу, только очень нежные и ровные. Шалло и Задира подошли ближе, но вели себя по-прежнему тихо. Вестница на ветке старательно делала вид, что ей неинтересно, но время от времени все-таки искоса посматривала на людей. Волки отдыхали. От тюков не пахло съестным, а остальное их не волновало.

Из всех присутствующих только Север и Соня знали, зачем нужны канаты, в необычайной крепости которых уже имели возможность убедиться на тренировках в Логове. Гана же и Мурзио даже не слышали о них и теперь с недоверием рассматривали мотки странной, зеленоватой пряжи. На клубке висела бирка, на которой стояла цифра 500.

— Что это? — спросила Гана у Севера.

— Длина,— ответил он.

— Пятьсот локтей? — удивился Мурзио.— А в этом клубке — тысяча. Что вы собираетесь делать с целым мешком веревки? — удивился он.

Он вытянул из клубка кончик веревки и прикинул на глаз ее толщину. Она оказалась тонкой, как нежный побег, проклюнувшийся по весне из почки, так что, взвесив моток на руке, Мурзио поверил: здесь и впрямь могла поместиться тысяча локтей такого шнура. Вот только к чему он, да еще в таком количестве?

— Что рассказывать? — Север пожал плечами.— Увидишь.

Он перешел ко второму тюку. Тот оказался гораздо тяжелее первого, и, когда Вожак поднял его, внутри что-то звякнуло. Север распустил стягивавшую мешок тесьму и начал доставать из него сверкавший на солнце инструмент. Сначала он вынул пару связок отмычек, затем несколько стальных зажимов разной формы и мешочки, в которых тоже что-то позвякивало.