Урландо круто взял вверх, злобно усмехнулся и нажал кнопку боевого излучателя. И вдруг бессильное отчаяние овладело им: излучатель не действовал!

Торпеды неожиданно отошли в сторону и вдруг с размаху дружно ударили «2Z» под правое крыло. Истребитель наклонился набок. Так, боком, смертельно раненный, взметнулся было вверх. Но еще и еще, со всех сторон налетели торпеды. Они жадно клевали коричневое чудище на лету. Так старый хищник — седой, страшный филин — издыхает в воздухе, когда вольные лесные птицы, выведенные из терпения, дают ему последний бой.

Истребитель теперь висел в воздухе на горизонтальном пропеллере. Уши Урландо ловили обрывки радиошифров. И вдруг все смолкло. Эфир безмолвствовал.

Лебедев спешил к заградзоне ЛТ-2. Его головной самолет «Б-19», модель которого он сам испытывал когда-то на заводе у Звягина, сейчас с полным грузом авиабомб стремительно тянул вперед.

Радист все время держал Лебедева в курсе развертывавшейся воздушной операции. Он уже знал, что над командным пунктом 44 летающий танк по неизвестной причине стал делать фигуры высшего пилотажа. Он знал, что в действие вступила зона 1, но танк прорвал ее.

— Мы должны настигнуть его у второй зоны, — решил Лебедев.

«Б-19» шел на большой высоте, грозно гудя своими мощными моторами.

Радист по трубе четко передавал из радиорубки:

— Приказ атаковать…

Лебедев распорядился:

— Изготовиться!

Сурово нахмурив брови, он увидал знакомую громаду истребителя. Чудовище вертелось в воздухе, затравленное летающими и жалящими торпедами. Лебедев взглянул и понял все. Истребитель сейчас не двигался мощно и грозно, как тогда на «пробе», а только жалко и беспомощно кружился, стараясь, видимо, повернуть назад, к своим. Но «своих» у него не было. Между тем со всех сторон гудящие громады красных бомбовозов быстро стягивались в стройном боевом порядке. Надо было добивать зверя, еще опасного в предсмертном бешенстве.

Лебедев ясно представил себе, как Урландо сидит в машине и двигает рычажками, подумал: «А где же ваши боевые «излучатели», синьор? Выдохлись? Пеняйте на себя, если не уцелеете…»

И когда «Б-19» в яростном соколином взлете как бы подмял под себя воздушного хищника, штурман мягко и уверенно открыл бомбодержатель.

Лебедев сделал крутой вираж. Он видел, как первое звено следом за ним бомбило дьявольскую машину Урландо. Торпеды клевали истребитель со всех сторон. Бомбы и торпеды били его снизу и сверху…

…Истребитель «2Z», цепляясь остатками пропеллеров за воздух, медленно падал на опустошенную и обезображенную им же самим землю. От грузного удара громадный синяк наплыл над левым глазом Урландо, а правый, искусственный протез от удара выскочил из глазницы, и она теперь чернела пустотой. Фашист терял сознание и уже не видел сквозь прозрачные стены кабины, как к упавшему коричневому чудовищу все ближе и ближе подбегали красноармейцы в противогазах, держа в руках гранаты, изготовленные к бою. Торпеды еще сердито роились над местом, где с изломанными крыльями лежал «2Z».

Бойцы подбежали вплотную. Кто-то уже стучал по броне прикладом винтовки:

— Открывай!

Легкая танкетка маршала быстро приближалась сюда же.

— Ну вот и дождались, — кисло проговорил Хох, торопливо кидая в пылающий камин пачки бумаг из ящиков письменного стола. — Слышите, как они кричат на улице?

Хессельбард, спешно собирая чемоданы, отрывисто сказал:

— Вам нравится смотреть на фейерверк? Тогда сожгите все, вплоть до шифров и инструкций. Во всяком случае, не я виноват, что вас вышвыривают отсюда. Но это мелочи. Не будем дожидаться, когда демонстрация народного фронта ворвется сюда.

Он затянул ремни на последнем чемодане:

— Готово. Надевайте вашу шляпу, Хох. Мы выйдем другим ходом. Авто ждет нас во дворе.

Хох надел мягкую шляпу и вздохнул:

— Как все это печально, мой друг?

При первых же вестях о новой европейской войне народный фронт на других континентах всколыхнулся мощной волной митингов и демонстраций, под лозунгом теснейшего единения всех сил прогрессивного человечества против фашистской банды, зажегшей пожар новой колоссальной бойни. На месте разрушенного здания издательства «Сфинкс» теперь красовался новый многоэтажный красивый дворец, где помещалось объединенное издательство народного фронта, типография, редакции журналов и газеты «Вперед». Перед зданием, на площади стояла громадная возбужденная толпа, смотрела, как на экране громадными буквами появлялись последние известия о ходе военных действий. На телевизорном большом экране видна была фигура известного всему Сан-Диосу депутата, а рупоры разносили по площади его громовой голос:

— Очистить наш тыл от фашистских шпионов и диверсантов…

Хессельбард откинулся в глубь авто, когда машина промчалась мимо площади. Хох мрачно жевал огрызок давно потухшей сигары.

— Печально, Хесс…

— Все будет прекрасно, Хох. Предавайтесь воспоминаниям, как, например, удачно нам удалось подложить парочку «бэби», после сюрприза со «Сфинксом», еще на Западном вокзале. Не правда ли, очень мило?

— Но они выстроили новый дом и отремонтировали вокзал, — только просопел в ответ Хох.

Авто бешено неслось по шоссе, между двумя рядами холмов, перевалило через возвышенность, промчалось по мосту… Шофер произнес:

— Через пять минут — граница.

Хессельбард сунул руку в карман:

— Если Сан-Диос не телеграфировал сюда, то наши дипломатические паспорта еще в силе. Мужайтесь, Хох. Больше солидности…

Он небрежно сунул приблизившемуся таможенному офицеру три паспорта:

— И вот еще специальное разрешение…

Офицер, взглянув на печать и подпись министра, приложил концы пальцев к козырьку кэпи:

— Вас трое?

— Да.

— Проезжайте. Счастливого пути.

Авто с достоинством проехало мимо пограничных столбов. Шофер оглянулся и снял очки:

— Я всегда говорил, ваше превосходительство, что у меня министерский почерк.

Хох нетерпеливо отозвался:

— Прибавьте ходу, Эдвар! Мне кажется, что мы опаздываем.

— Яхта не уйдет без нас, — сказал Хессельбард. — Я приставил наблюдать за капитаном двух надежных агентов.

Хох закурил новую сигару и принял небрежную позу:

— Вообразите, что я, с своей стороны, тоже приспособил двоих.

— Тем лучше. Через двадцать часов мы будем у Коралловых островов и проверим лабораторию молодого человека. Его отсутствие для нас очень кстати. Эдвар покажет нам свои многообразные таланты. Мы раскроем все до конца.

Во время океанского путешествия Хох был мрачен. Яхта прибыла к Коралловым островам под вечер. С визгом заработала лебедка, разматывая якорную цепь. Капитан просигналил с мостика. Медленно из волн показалась бетонная скала. Человек на ней махнул флажком. В шлюпку сели Хох, Хессельбард, Эдвар Мильх и еще четыре молчаливых, гладко причесанных и выбритых человека.

На скале Хох предъявил пропуск. Маори приподнял свои красиво изогнутые брови, внимательно оглядел каждого из семерых и склонил голову в почтительном поклоне.

Хессельбард спускался впереди всех по железной лестнице и ощупывал в карманах револьверы. Хох командовал остальным:

— Прямо… направо, сюда… Так… Я точно изучил план.

Эдвар и четверо молчаливых шли гуськом, профессионально держа правые руки в карманах.

— Здесь, — сказал Хох, входя в кабинет Урландо. — Кстати, не заперто.

— Странно, что никого нет, кроме этого желтокожего, — хмуро заметил Хессельбард и подозрительно огляделся. — Пройдите, господа, — кивнул он агентам.

Те вскоре вернулись:

— Людей не обнаружили, господин Хесс.

— Тогда приступим. Где прикажете искать, генерал?

— Вероятно, в столе, — ответил Хох, предварительно заглянув в блокнот, и кивнул агентам.

Те быстро взломали ящики, вынули оттуда папки и записные книжки. Эдвар услужливо подставил чемодан. Хессельбард свалил туда взятое, огляделся: