Шумный и многолюдный ресторан внизу замер, все его посетители не без интереса следили за парочкой, быстро облачающей друг друга в подвесную. Вот уже загрохотали ступеньки под тяжелыми шагами охраны. С двух сторон по тонким мосткам, появившимся тут относительно недавно, в сторону друзей рвануло сразу с полдесятка полицейских и местных секьюрити, крича и размахивая руками.

Дмитрий весело подмигнул приятелю и, разбежавшись, перескочил через тонкие стальные поручни смотровой площадки. Солодов немного задержался, крикнул что-то сумбурное, подпрыгнул и, юркнув вслед за первым, уже раскрывшимся куполом, захохотал.

Рев пронзительного холодного ветра в ушах скрадывали меховые наушники, закрепленные на подбородке тонким кожаным ремешком. Времени для раздумий не было, боковой ветер грозил завалить купол набок и потащить на жилые постройки, если Алексей вдруг решит рвануть кольцо раньше. Раз – правая рука, зажавшая в кулаке кольцо, резко уходит вниз, и Леха вслед за Дмитрием взмывает в воздух, горланя «Интернационал».

Эйфория и сопровождающий её выброс адреналина продолжались недолго. Уже на подлете к земле Солодов с усмешкой любовался на приземлившегося в руки полицейских Прокопенко. Надо отдать должное местным органам правопорядка, производить арест они начали только после того, как оба нарушителя приземлились и, отстегнув парашюты, убрали их в сумки.

– Вы арестованы, месье, – пробурчал невысокий усатый сержант с орлиным носом, защелкивая на запястьях Дмитрия стальные браслеты. – Сейчас вы проследуете в участок, где с вас снимут показания и решат вашу дальнейшую судьбу. Предупреждаю вас об ответственности за дачу ложных показаний. Так же вы имеете право на молчание. Все, что вы скажете, может быть использовано против вас в суде. Вы также имеете право на один телефонный звонок и адвоката. Если у вас нет своего, он будет вам назначен в ходе следствия.

– Ага, – хохотнул Леха, слушая, как у него за спиной смыкаются стальные кольца. – А один звонок на всех или каждый может сделать по звонку отдельно?

– Это ваше право, месье, – пожал плечами суровый сержант, подталкивая авантюристов к сверкающей проблесковыми маячками патрульной машине.

– Замечательно, – улыбнулся Солодов и, перейдя на-русский, зачастил: – Димка, действуем по плану. Когда доедем до участка, звонишь в посольство и ни черта не говоришь, пока не прибудет российский посол. Он, небось, нас уже заждался. – Вялая улыбка приятеля подтвердила, что шутку он оценил.

Под улюлюканье толпы друзья погрузились на заднее сиденье полицейского «Ситроена», отделенное от наряда пуленепробиваемым стеклом. Дмитрий был хмур и задумчив, в то время как Солодов радостно кивал головой окружающим, позировал перед камерами и попытался даже достать из кармана маленький флажок России, но руки, скованные за спиной, не позволили извлечь крохотный триколор из нагрудного кармана куртки, тем не менее авантюрист весело размахивал скованными руками под вспышками бесчисленных фотокамер.

– Не горюй, Димка, – хохотнул он, ничуть не смутившись неудаче. – Суток не пройдет, а нас уже выпустят из этого балагана.

– А заодно депортируют и закроют визу, – грустно откликнулся Прокопенко.

– Ну и что? – не переставал веселиться все еще непонимающий Леха.

Брюнет вплотную придвинулся к своему приятелю.

– Ты чего? – Скосил тот глаза, но Прокопенко уже вытаскивал сотовый, на экране которого была всего одна фраза.

«Согласен на ваши условия. Куапель»

– Сколково, – вновь перейдя с французского на русский, напомнил Прокопенко. – Золото крестового похода, Нотр-Дам-де-Пари. Если все пройдет успешно, то нам вновь придется посетить Францию. Но вот как, я решительно не представляю. Уступать финал еще не состоявшейся операции профессору у меня нет желания. Не доверяю я ему. Людей нанимать тоже смысла не вижу, угрохаем гору денег и останемся у разбитого корыта.

– Согласился-таки, – Леха подмигнул напарнику и прошептал ему на ухо: – Это совсем другой резон выходит. Дело еще сделать надо, а уж как вновь попасть на эту землю, я позабочусь.

– Уверен? – Дмитрий недоверчиво покосился на приятеля.

– Более чем.

– Но как некстати, – Дмитрий с тоской посмотрел на решетку, разделяющую патрульную машину пополам. – Ну что стоило этому придурку согласиться на пол часа раньше?

Трое суток друзья провели в одном из полицейских участков Парижа. Бесконечная череда допросов, выдвижение обвинений и колоссальный штраф в размере пятидесяти тысяч евро с каждого были не последним наказанием для российских туристов. Заключительным этапом экзекуции стала их торжественная депортация за счет государства.

– Летим, – Леха в последний раз окинул взглядом колоссальный комплекс де Голя, откуда им с Дмитрием предстояло улететь в далекую и родную Россию.

– Летим, – кивнул Прокопенко, неприязненно поглядывая на полицейский наряд, стоящий позади. – Эконом-класс, кстати.

– Спасибо, что не в багажном отделении. Я позвонил французу.

– И что он сказал?

– Вышлет материалы по электронной почте. Кстати, он такого же мнения о нашем поступке, как и вся цивилизованная общественность.

– Это какого?

– Восхищается и порицает одновременно. Как мужчина, хвалит и говорит, что прыжок был хоть и безрассудный, но эффектный. Как гражданин, … – Солодов на секунду замялся, – … как гражданин шлет нам массу нелестных эпитетов, но от договора не отказывается.

– Значит, договорились?

– Еще как. Деньги-то светят немалые, а рискуем только мы с тобой. Ушлый профессор и палец о палец не ударит, чтобы нам жизнь облегчить.

Вторая карета прибыла к входу в трактир к полудню. Сопровождаемая десятком хмурых, широкоплечих воинов, от чьего взгляда прохожих пробивал озноб, она подкатила к самому порогу, и на ступеньках появился крепкий рыжебородый старик в плаще зеленого бархата.

Солдаты спешились и, окружив сюзерена плотным стальным кольцом, гремя доспехами и оружием, выстроили живой коридор, по которому вновь прибывший степенно проследовал под крышу временного убежища. Пройдя внутрь натопленного помещения, он сбросил отсыревший в дороге плащ и, широко улыбаясь, пошел навстречу епископу.

– Ваше Преосвященство, ну вы и выдумщик. Пока мои парни искали эту богом забытую деревеньку, у меня закончились все запасы вина.

Епископ и король заключили друг друга в объятия, после чего его преосвященство поспешил предложить германцу место около огня.

– Ваше Величество, не изволите ли присесть у камина? Как только прибудет третий участник нашего мероприятия, мы тут же начнем. Что с вашими людьми? Не лучше ли пригласить их в дом?

– Пусть побудут снаружи, – отмахнулся рыжебородый и, пододвинув кресло к каминной решетке, уселся напротив пляшущих на поленьях языков пламени. – Они воины, гвардия, лучшие из лучших, и сами прекрасно знают, что им делать. К тому же ваши гильдийцы, – Фридрих Первый, а это был именно он, кивнул в сторону расположившихся по периметру зала кожаных плащей, – заняли все свободное пространство.

– Безопасность, – поморщился епископ Парижский и уселся в свободное кресло. – Тайна мероприятия важна более чем, а эти парни как нельзя лучше умеют устраивать тайные встречи. Ну, а как дела у разлюбезной Европы?

– Пока спокойна и надменна, – король закинул ноги на ограждение камина и, приняв из рук слуги бокал с вином, посмотрел сквозь него на де Сюлли. – Отрывочные сведения из Иерусалимского княжества еще не взбудоражили этих упрямых ослов, но, клянусь собственной бородой, вскоре мир забурлит и встанет на дыбы.

Королева Милисенда Иерусалимская слаба и не ориентируется в ситуации. Местный епископ настолько порочен, что, не стесняясь общественного порицания, живет с любовницей, на которую тратит государственную казну.

– А что же знать? – покачал головой Морис де Сюлли.

– Там еще хуже. – Так и не пригубив вина, Фридрих отставил бокал в сторону и устремил взгляд на огонь. – Грабежи, насилие, эти остолопы делают все возможное, чтобы возбудить ненависть в сердцах простых людей, а Нуреддин не дремлет. Более того, на сцене появляется еще одна хитрая и изворотливая фигура, беспокоящая меня все больше и больше.