Фома медленно осел на землю, роняя к своим ногам белые цветы. Как такое могло вообще произойти?! За что?! Она не сделала плохого никому. Вся вина тети Маши заключалась лишь в том, что она попросту не сдохла на улице от воспаления легких или туберкулеза.

Фома бесшумно зарыдал, уткнув лицо в ладони и все еще не веря такому повороту событий. Череда смертей подкрадывалась все ближе, унося ставших Фоме дорогими людей. Ценой неимоверных усилий Фома заставил себя успокоиться. Рукавом куртки он вытер глаза, поднялся с колен и сделал несколько шагов вперед, буквально нависая над трупом: возле разжатой кисти лежало надкушенное яблоко. Очевидно, тетя Маша его ела, когда убийца к ней подходил. Фома приложил пальцы к ее шее - уже холодная, у него не было шансов успеть. Он внимательно осмотрел ногти: чистые после больницы, никаких следов чужой крови. Трава вокруг не была примятой, а земля - изрытой каблуками сапог - никаких следов борьбы, абсолютно ничего. Как будто тетя Маша просто накрывала на стол и кушала яблоко, а убийца подошел к ней, абсолютно спокойно взял нож со стола и так же спокойно нанес смертельный удар. Все говорило о том, что тетя Маша знала этого человека.

У Фомы даже голова разболелась. «Он сказал, что поможет накрыть на стол, поэтому взял нож, и тетя Маша не боялась, иначе отбежала бы подальше. Она точно знала этого человека. Это кто-то из своих, проклятье! Из своих!» - его мысли были заняты настолько, что он даже не почувствовал пальцев, которые мягко опустились на его плечо.

- Фома, черт возьми! - Ян появился словно из ниоткуда. Он всегда ходил бесшумно, тем самым заставая врасплох своих знакомых.

Ян подскочил к трупу, низко-низко склоняясь над его лицом, - очки едва не упали, съехав на самый кончик носа. - Это, это... - он не нашел, что сказать, выпрямляясь и с удивлением глядя на растерянного Фому.

Совсем рядом послышался веселый говор. Фома обернулся: Шурик с Захаром тянули громоздкий телевизор, придерживая его за углы и оживленно переговариваясь при этом. Не замечая мертвого тела, они приблизились к столу и опустили аппаратуру на землю.

- Ну вот, - Захар деловито отряхнул одна об одну руки. - Машка будет довольна, хотела же...

- А где Машка? Внизу? - осведомился Шурик, с подозрением глядя на остолбеневших парней.

- Так это, - нерешительно промямлил Ян, - вот она, - он отошел в сторону.

Увидев труп, Шурик грязно выругался, стаскивая шапку с головы и с силой комкая ее в руках.

- Кто ее нашел? - нехорошим тоном спросил Захар. В этот момент Фома готов был поклясться, что глаза его начали наливаться кровью.

- Я, - хрипло отозвался Фома, глядя на него исподлобья.

- Тварь! - вскричал Захар, бросаясь на Фому с кулаками. - Это ты ее убил!

Ян буквально вцепился в Захара, не позволяя тому приблизиться к Фоме:

- Тихо! Тихо! Озверел совсем, что ли? Фома наш друг!

Шурик презрительно сплюнул, присаживаясь на корточки возле трупа и задумчиво почесывая лысину.

- Отвали! - Захар с силой оттолкнул от себя Яна, больно уронив его на землю.

- Только подойди! - Фома не растерялся и, не сводя глаз со своего обидчика, быстро поднял с земли осколок кирпича. - Я на всю башку отбитый! Мне терять нечего!

- Шта! - совсем по-зековски выкрикнул Шурик, так и оставаясь сидеть на корточках, расставив в стороны острые коленки и опираясь на них руками. - Разошлись, бакланы херовы!

Захар отступил, ожесточенно почесывая загривок и не переставая буравить Фому острым взглядом при этом. Фома отбросил кирпич, тяжело дыша и уже начиная успокаиваться.

Захар грузно плюхнулся на пластиковый ящик, откручивая от бутылки дешевого пойла, стоявшего на столе, серебристую крышку. Ян, недовольно бурча что-то себе под нос, начал подниматься на ноги, а Шурик продолжал о чем-то напряженно думать, то и дело пожевывая обветренными губами.

Фома переводил взгляд с одного на другого: «Любой из них мог это сделать. Тетю Машу выписали утром. Сейчас четыре часа. Любой мог вернуться пораньше, убить, а потом снова уйти для отвода глаз. Мотивы? Не знаю. Как будто просто ненависть, ненависть к бомжам. Но если убийца - бомж? Или нет? Захар, - он посмотрел на хлебавшего с горла мужчину, - набросился первым. Похоже, лучшая защита - это нападение. Убил и перевел стрелки. Сейчас еще и помянул. Шурик, - Фома перевел взгляд на бывшего уголовника, - сидел за убийство. Такому кого-то порешить - вообще не проблема. Хладнокровный и расчетливый. Мог? Да запросто. Ян, - Фома поморщился, глазами поймав солнечный отблеск от стекол очков, - нанести удары острыми предметами, которыми были убиты все жертвы, мог даже он и даже в своем кумаре. Мутный человек, ставший бомжем по доброй воле, словно на охоту вышел. Любой из них это мог сделать, вот только зачем?»

- Бомжи, - нервно рассмеялся Шурик, - дырка на дырке, в штанах, в обуви... Эх, четырьмя больше, четырьмя меньше, - он резко выпрямился и посерьезнел, - нужно оттянуть труп отсюда. Если полиции донесут - наш дом медным тазом накроется. Уже не откупимся, заварят люк нахрен.

- Фома, уходи, - подал голос Ян. - Ее уже не вернешь, мы справимся сами, не порть себе жизнь, уходи.

Захар помолчал, обхватив бутылку, стоявшую на столе, обеими руками, как будто держась за нее.

- Хорошо, - Фома повернулся в последний раз к тете Маше, - прощайте. Видит Бог, я сделал все, что мог.

- Как только стемнеет, начнем, - распорядился Шурик. После смерти Владимира он взял роль лидера на себя.

Фома печально побрел от этого места. Гнетущая тоска поселилась в его сердце, а душу захватила в плен глубокая депрессия. Он ненавидел этого маньяка. Сколько жертв теперь на его счету? Десять? Двенадцать? А если маньяк не один? А если все же не из этих? Мало ли совпадение?

Он шел и шел, быстро, глядя только себе под ноги. Тяжелая дума не притормаживала, а напротив, придавала сил и желания действовать. Фому начало колотить от бессилия. Жгучая волна отчаяния окатила его с головы до ног, словно кислотой, разлагая его желание к жизни.

«Все бесполезно: работа, общага. Чего ради я существую? Коробки тягать? Умывальники с места на место переставлять? Да меня даже за человека не считают. На ринге и то лучше было, там я хотя бы чувствовал себя живым», - ноги сами вывели Фому к Дому трудолюбия. Не раздумывая больше ни секунды, он взбежал на крыльцо, громко хлопнув дверью при этом:

- Позовите Иннокентия, - с самым что ни на есть развязным видом он облокотился на рецепшн. - Скажите: «Гудвин пришел».

Ему почему-то не отказали, и очень скоро уважаемый доктор стоял перед Фомой, опустив руки в глубокие карманы своего халата.

- Выйдем? - Иннокентий засуетился.

- Выйдем, - согласился Фома, утвердительно кивнув.

Иннокентий скинул халат, прежде чем покинуть помещение. Они вместе спустились с крыльца, уединяясь под раскидистой ивой, еще не растерявшей свою богатую листву.

- Сегодня четверг, - порывисто зашептал Фома, зашептал слишком громко - Иннокентий даже начал опасливо озираться по сторонам. - Я хочу драться, устрой мне бой!

Глаз доктора нервно задергался. За прошлый раз Иннокентий получил от Клима такую выволочку, что мало не показалось.

- Я больше этим не занимаюсь, - он начал врать настолько неправдоподобно, что Фома даже рассвирепел, ухватив его за узел галстука и поближе притянув к себе побледневшее лицо.

- А если ты меня не устроишь, я расскажу хозяину, как ты на стороне загоняешь эти, как они там, транквилизаторы, вот, мне люди нашептали, - решительный взгляд Фомы не сулил ничего хорошего. - Не бойся, - он похлопал доктора по щеке и оттолкнул от себя, - не бойся. Если что, я скажу Святому отцу, что пришел сам.

Иннокентий сплюнул на землю и захотел закурить - не вышло: сигареты остались в кармане халата. Если Клим узнает про транквилизаторы, то все, прощай работа.

- Сегодня будет бой, меня уже известили. На подземной парковке гипермаркета «Веста», - он сделал паузу, потерев свой лоб, словно стараясь тем самым разгладить морщины, - у нас сегодня как раз недобор. Хм. Значит, жди меня возле МакДональдса, что на углу, знаешь? Без пятнадцати двенадцать. Я тебя заберу, и нас пропустят. Сейчас позвоню и скажу, что ты согласен. В прошлый раз, - Иннокентий ядовито усмехнулся, - наделал ты шуму.