- Тьфу, пакость, - тетя Маша тут же сплюнула себе под ноги пузырящуюся слюну, - хрен поймешь что, - ну? Как концерт? - она заметила своих молодых друзей по несчастью, вытирая рот пыльным рукавом.

 - Даже похлопали, - ответил Ян.

Остальные бродяги, суетящиеся тут же, убедившись в том, что новоприбывшие не собираются покушаться на их добро, продолжили свое кропотливое занятие. Целлофановые пакеты шелестели, бутылки звенели, банки из-под пива хрустели под подошвами ботинок, вороны каркали - помойка жила своей обычной жизнью.

Справа от контейнера была обустроена небольшая свалка мебели и, скажем так, бытовой техники. Здесь уже стояла трехногая кровать без матраса, небольшая тумбочка и старый телевизор.

 - Во! Телек выбросили! - тетя Маша с откровенным восхищением похлопала ставший кому-то ненужным объемный кубик, - Ян, а давай его к себе возьмем, может, он работает?

 - Тетя Маша, у нас все равно электричества нет, - взмолился тот, совершенно не желая тянуть эту тяжесть.

 - Ну и пусть не работает, я просто хочу, чтобы как дома было, поуютней что ли, - она с тихой задумчивостью опустила глаза, будто что-то вспоминая при этом.

Фоме стало откровенно ее жаль: тетя Маша чем-то отдаленно напоминала ему мать, очень отдаленно. Он даже хотел было согласиться нести злосчастный телевизор, но тут Ян выдохнул последний аргумент:

 - Он в люк не пролезет.

Тетя Маша вздохнула, и только теперь Фома обратил внимание на то, что она старалась повернуться к собеседникам здоровой половиной лица - стеснялась.

 - Ладно, мы пойдем, - Ян успел ухватить Фому, который уже подался было в сторону телевизора, сзади за ремень, - вечером будет поляна.

 - Поляна, - оживилась тетя Маша, - это хорошо. Я как раз покушать принесу, хороший денек выдался.

 - Это что за поляна такая? - недовольным тоном пробурчал Фома, когда они с Яном вышли на оживленную улицу, - кто накрывает?

 - Ты, - Ян озорно подмигнул, блеснув тщательно протертыми стеклами, - ты накрываешь за то, что тебя приняли, ты должен проставиться. Так положено, - закончил он совершенно серьезно.

 - Хорошо, - согласился Фома. У него все еще оставались какие-то деньги - на заработанные с утра и хранящиеся у Яна он и намекнуть не осмелился: нужно же было внести какой-то вклад в несчастный нищенский общаг.

Они шагали по проспекту, нищий музыкант профессорского вида, так несоответствующий наряду свободного растамана, и бывший солдат внутренних войск со жгучим, пронзительным взглядом кавказца. Молодые и симпатичные, они не были похожи на бомжей, но вместе выглядели настолько странно, что невольно притягивали к себе взгляды прохожих.

 - Вот здесь подешевле, - Ян остановился возле крыльца с цветастой вывеской «Масти и сласти».

 - Это ж того самого, как его, Святого отца! - вспомнил Фома, усмехаясь.

 - Ага, водки купишь и опять ему подашь! - подхватил Ян.

Денег хватило на пять по ноль пять.

 - По бутылке на рыло, - отметил Ян, косясь в корзину, которую держал Фома.

 - Это у мужиков что ли рыла? - возмутился Фома.

 - Нет, это я не пью, - Ян предусмотрительно отошел в сторону, чтобы не схлопотать ненароком. - Ты мне лучше скажи, что будешь есть? Тетя Маша уже пакет скомпоновала, но ты же сам понимаешь...

Фома почувствовал подступающую тошноту. Видимо, выражение его лица как-то поменялось при этом, потому что Ян, кинув на него понимающий взгляд, положил на бутылки сверху несколько банок с лапшой быстрого приготовления.

 - Бомж-пакет. Зато не отравишься. Приятного аппетита.

Уже направляясь к своему жилищу и минуя последний двор, молодые люди заметили Захара, заканчивающего чинить скамейку под одним из подъездов. Он подогнал как следует последнюю доску, чуть отошел в сторону убеждаясь, что все сделано ровно, на совесть, и задумчиво почесал короткую бороду - работа удалась на славу.

 - Вот молодец, Захарушка, - к скамейке подошли две местные сплетницы, - а то вчера какие-то шалопаи все тут поразбурили, так и присесть было негде.

 - Да не за что. Время есть, и гвозди, и молоток, и руки пока не отвалились, - скромно улыбнулся Захар, кивая на свой рабочий чемоданчик. А пока подружки оценивали лавку, не переставая нахваливать местного умельца, тот самый умелец быстро отвернулся от собеседниц и, вытащив из внутреннего кармана пиджака маленькую бутылочку, шустро опрокинул в себя ее содержимое.

 - Бояркой уже налупасился, - констатировал факт всезнающий Ян, - поработал, выпил - и вечер свободен. Все. Я тебе сегодня все показал. Твое право - выводы сделать. Смотри, не ошибись.

 - Я буду очень стараться, - пообещал Фома.

Ту самую поляну накрыли на пустыре возле люка. На скользкой и откровенно грязноватой скатерти, расстеленной на невысоком столе из поддонов, красовались найденные тетей Машей с утра разносолы: маринованные помидоры, кусок подтухшей ветчины, немного хлеба, какие-то котлеты, бутерброды с сыром, слипшиеся единым куском, и самое главное - просроченный на два дня торт, абсолютно целый.

Это был настоящий праздник: бездомные расселись возле костра на каких-то картонках, Владимир разлил водку по одноразово-многоразовым стаканчикам, тетя Маша протянула Фоме упаковку лапши, уже залитой кипятком из подземной трубы, и тут началось.

 - Фома! За тебя! Я вижу, что ты - хороший человек, и мы с радостью принимаем тебя в наши ряды! Мы все желаем тебе поскорее найти хорошее, по-настоящему хорошее место в жизни! - пять пластиковых стаканчиков сошлись вместе, столкнувшись друг с другом, и тут же разошлись в разные стороны. Водка обожгла воспаленные голодом внутренности. Хмурые лица разгладились захмелевшими улыбками, а руки потянулись к нехитрому угощению.

 - Фома! За тебя! - чтобы ты получил образование! - воскликнул Захар, закусывая очередную стопку водки кислым помидором.

 - И чтобы ты потом всех строил на работе! - подхватил Шурик, звучно икая.

 - Чтобы девочку себе нашел, - со слезами на глазах пожелала тетя Маша.

Никто и не заметил, как у Фомы нервно дернулся уголок глаза, он хукнул в сторону и залпом выпил уже четвертую по счету порцию «беленькой». Перед глазами слегка поплыло. Лапша закончилась, но брать что-либо со стола Фома даже пьяный побрезговал.

А потом удалую компанию пробило на воспоминания молодости:

- И тут я менту такой говорю: лучше грудь в крестах, чем голова в кустах!

Пьяной радости не было предела. Ян привычно раскурил свою наркоту и напялил темные очки, раскачиваясь из стороны в сторону в такт никому не слышной музыке.

- Блин, темнота уже, - Шурик потянулся, чтобы снять с него эту нелепицу, но тот легонько шлепнул его по руке.

 -  Не трожь, убери свои клешни.

- Они меня непременно дождутся! - Захар размахивал в воздухе помятой семейной фотографией, вытащенной из-за пазухи, и утирал крокодильи слезы.

- А у церкви-то, у церкви, - с запалом рассказывал Владимир, - эта, без ноги которая, когда на нее собака напала, как бросилась бежать! И нога тут же появилась!

Все кругом хохотали. Костер уютно потрескивал, а где-то в стороне шумел город. Квартирные огни зажигались то в одних окнах, то в других. Там жили счастливые люди, у них была своя сота в бетонном улье высоких моногоэтажек, была чистая постель и вода в кране, были родные, которые их любили, был телевизор и даже не один, был холодильник с едой и четкие планы на следующий день. У Фомы не было ничего, и от этого непрошенные слезы начинали наворачиваться на глаза.

- Фокус! Фокус! Фокус!

От хлопанья немытых ладоней Фома разом пришел в себя. Пять пар захмелевших глаз восторженными взглядами были обращены на него. Бродяги хотели маленького чуда.

 - Ладно, - Фома потянулся за пустой банкой из-под помидоров - Владимир даже жижу успел употребить по назначению, - дайте воды!

Ему протянули пластиковую бутылку. Фома вылил в банку ее содержимое. Затем он оторвал кусок газеты и, немного скомкав, положил его на дно своего стаканчика.