Что ж, пока все сходилось, но сказал я вот что:

— Если Брэнд способен показать пальцем на врага, мы должны спасти его, вернуть в Амбер и заставить сделать это.

— Я очень надеялся на такое предложение, — отозвался Рэндом. — Терпеть не могу оставлять дела такого рода незаконченными.

Я встал, сходил за бутылкой и снова наполнил бокалы. Выпил, закурил новую сигарету.

— Но, прежде чем мы этим займемся, — продолжил я, — нужно придумать, как сообщить о гибели Кейна. Кстати, а где Флора?

— В городе, наверное. Утром заходила. Уверен, я смогу разыскать ее, если она тебе нужна.

— Будь добр, разыщи, если сможешь. Кроме нас, она единственная, кто своими глазами видел этих ублюдков — в тот день, когда они вломились к ней в дом в Уэстчестере. Так или иначе она для нас человек небесполезный. И поскольку характерец у Флоры сам знаешь какой, ее надо держать в узде. Да и вообще мне надо ее порасспрашивать кое о чем.

Рэндом допил вино и встал.

— Ладно, пойду поищу. Куда ее привести?

— Ко мне. Если меня не будет, подождите. Я встал и вышел в зал следом за ним.

— У тебя есть ключ от этой гостиной?

— Он висит на крючке внутри, около двери, — ответил Рэндом.

— Возьми его и запри дверь. Разоблачения раньше времени нам ни к чему.

Рэндом запер дверь и отдал мне ключ. Мы вместе спустились по лестнице на пролет ниже. Дальше Рэндом пошел один. Я проводил его взглядом и отправился к себе.

Открыв сейф, я вынул оттуда Камень — тот драгоценный рубин, с помощью которого отец и Эрик управляли погодой в окрестностях Амбера. Умирая, Эрик рассказал мне, как им пользоваться. До сих пор у меня до Камня руки не доходили, да и сейчас, честно говоря, времени не было. Но, беседуя с Рэндомом, я решил, что пора наконец заняться Камнем вплотную. В тайнике у камина в комнате Эрика я нашел записи Дворкина — о том, что они там лежат, Эрик тоже успел мне поведать перед смертью. Мне очень хотелось узнать, как они к нему попали, где он их раздобыл — записи сохранились не полностью. Я вынул их из потайного ящичка сейфа и снова просмотрел. Все сходилось с объяснениями Эрика о том, как пользоваться волшебным Камнем. В записях Дворкина он назван «Судным».

В тех же записках говорилось и о том, что у Судного Камня есть и другие области применения, что управление погодой — дело пустяковое, хотя и зрелищное, и что Камнем можно пользоваться для демонстрации принципов, лежавших в основе Пути, волшебных карт и самой физической целостности Амбера, отделенного от Царства Теней. Увы, подробности отсутствовали. И все же чем больше я копался в памяти, тем явственней ощущал, что в этом что-то на самом деле есть. Отец пользовался Судным Камнем крайне редко, и хотя он всегда говорил о нем как об инструменте для управления погодой, погода, когда он пользовался Камнем, менялась далеко не всегда. Кроме того, отец частенько прихватывал Камень с собой, отправляясь на непродолжительные вылазки. Словом, я готов был поверить, что Судный Камень и вправду способен на многое. Вероятно, такого же мнения придерживался и Эрик, но то ли не успел, то ли не сумел узнать детали. Когда мы с Блейзом пошли на штурм Амбера, Эрик воспользовался самыми простыми и очевидными свойствами Судного Камня. То же самое он проделал на прошлой неделе, когда подлые мерзавцы напали на нас на Черной Дороге. Оба раза Камень верно послужил Эрику, но не спас его от смерти.

Торопиться не стоит, решил я. Воспользоваться Камнем я всегда успею. А вот поносить его у всех на виду — это другое дело. Это крайне важно — особенно сейчас, когда важна каждая мелочь.

Я спрятал записи Дворкина в сейф, а Камень положил в карман. Вышел из комнаты и спустился по лестнице. Шагая по пустым залам, я уже не в первый раз почувствовал себя так, словно никогда не отлучался из Амбера. Здесь был мой дом, то, чего я всегда хотел. Теперь я стал защитником своего дома. Я еще не носил короны, а все заботы Амбера уже стали моими заботами. Как смешно! Ведь я вернулся сюда для того, чтобы забрать корону Амбера у Эрика, водрузить ее на свою бедную головушку, прославиться и править Амбером. А теперь все так неожиданно, прямо на глазах, разваливалось на куски…

Не понадобилось много времени, чтобы понять, что Эрик действует бесчестно. Если он действительно убрал отца, то не имел никаких прав на корону. Если нет, то попросту поторопился. Так или иначе коронация послужила только для того, чтобы еще сильнее раздуть и без того раздутое до предела самолюбие Эрика. Разве мне не хотелось короноваться? Еще как хотелось! Но я прекрасно знал, чем мне это грозит — при том, что в Амбере расквартированы мои иноземные войска, при том, что на меня может пасть подозрение в убийстве Кейна, при том, что передо мной стали одна за другой раскрываться детали фантастического зловещего замысла, и при том, что, как все сильнее мне казалось, отец еще жив. Не один раз я испытывал такое чувство, будто он пытается связаться со мной; и однажды, несколько лет назад, мне показалось, что он одобрил мои притязания на престол Амбера. Но кругом было столько обманов и предательства, что я просто перестал понимать, чему верить, а чему нет. Отец не отрекался от престола. А я перенес сотрясение мозга и, ломимо всего прочего, отлично осознавал свои собственные желания. Сознание человека — удивительно смешная штука. Честно говоря, я своему сознанию не слишком доверяю. Не может ли быть такого, что всю эту заварушку я сам и устроил? С той поры столько воды утекло и столько всякого случилось… Быть жителем Амбера — дорогое удовольствие. Платишь за него тем, что перестаешь верить самому себе. Забавно, что бы сказал по этому поводу старина Фрейд? Вряд ли он сумел бы докопаться до причины моей амнезии; зато, наверное, мог бы растолковать мне что-нибудь насчет глубинной природы моих отношений с папашей и вообще просветил бы меня относительно того, что за человек мой отец. Жаль, что мне это раньше в голову не пришло. Да, недурно было бы встретиться с Фрейдом еще разок.

Я миновал мраморную столовую и попал в темный узкий коридор, начинавшийся сразу за ней. Кивнул стоявшему у дверей гвардейцу и начал спускаться по бесконечной витой лестнице, ведущей в недра Колвира. Я шел и шел, озаряемый тусклым светом редких светильников. Позади меня все погружалось в темноту.

Уж не упомню, когда я начал чувствовать, будто я потерял равновесие, будто я уже не сам иду, а меня ведут, заставляют переставлять ноги, повиноваться. Погоняют. И каждый мой шаг влек за собой новый шаг. Может быть, это тянется уже многие годы, а я только теперь начал догадываться о чем-то? Может быть, мы все — чьи-то жертвы, но такие жертвы, что никто из нас этого не подозревает? Исполнители чьей-то злобной воли? Зигмунд, где ты теперь?

Я когда-то хотел стать королем… Я и теперь хотел этого — хотел сильнее всего на свете. Но чем больше я узнавал и чем больше размышлял о том, что узнал, тем больше я себе самому казался пешкой, рвущейся к клетке четвертого правителя Амбера. Это чувство, осознанное мною когда-то, становилось все более явственным, и мне было от него не по себе. Но ведь никто из живущих не застрахован от ошибок, успокаивал я себя.

Виток, еще виток и еще один… ниже, ниже… редкие огни… Как витки длинной лестницы, вились мои мысли, накручивались, словно нитка на катушку, а потом отматывались обратно… и все время — неуверенность… Где-то внизу послышался звук — металл ударил о камень. Это алебарда стражника. Смена караула. А вот и сам стражник поднимается мне навстречу, а вместе с ним поднимается свет фонаря.

— Лорд Корвин…

Последняя ступенька.

Я снял с полки фонарь, зажег его, развернулся и направился к входу в туннель — медленно, шаг за шагом, отталкивая от себя непроницаемый мрак.

В туннеле я старательно считал в уме боковые ответвления. Мне нужно было свернуть в седьмое. Эхо моих шагов. Слизь под ногами. Грязь и вековая пыль.

Вот он, седьмой поворот. Теперь уже совсем близко.

Я поставил фонарь на пол — он мне больше не понадобится. Сам Путь испускал вполне достаточно света.