Там стоял Жерар де Ридерфорт с делегацией тамплиеров из разных обителей, разбросанных по всей стране. Амнет заметил, что все они прибыли со сменными лошадьми, одной или двумя. Он отсалютовал сэру Брору своим слишком тяжелым мечом и пошел на зов Великого магистра.

— Томас Амнет может дать нам совет в этом деле, — услышал он, подходя.

— Дать совет в чем, господин? — Он отер пыль и пот с лица рукавом рубахи. Важные тамплиеры, свежие, одетые в лен и шелк, поморщились. Амнет улыбнулся.

— Мы получили призыв, — сказал магистр.

— От короля Ги, — окончил Амнет. — Присоединиться к нему в связи с джихадом, который объявил Саладин.

— Да, а ты откуда знаешь? — возбужденно сказал Жерар. Остальные вокруг него невнятно заговорили и казались возбужденными.

Это был трюк, которому Томас выучился давно: используя свою сообразительность и интуицию, чтобы выделить главное в любом деле, он обычно мог предугадать в общих чертах, а иногда и в подробностях, смысл того сообщения, которое герольд еще не донес до ворот. Сейчас Амнет угадал все, поскольку знал слабости короля Ги и проблемы, которые были у Рейнальда де Шатильона.

— Король приказывает нам собрать семь тысяч рыцарей, — сказал Жерар, — и примерно столько же йоменов и слуг. Мы должны двинуться на север, к…

— К Кераку, — продолжил Амнет. Жерар умолк и улыбнулся:

— Откуда ты это знаешь?

— Керак — это владение Рейнальда де Шатильона. Саладин мог бы атаковать Антиохию, резиденцию принца, которая в действительности более удобна для осады. У Саладина много единоверцев — и тем самым потенциальных союзников — за ее стенами. Вместо этого он направляется прямо к Кераку, который полностью наш. И, следовательно, он что-то замышляет, потому что мы не могли ожидать от него такого шага. Такая смелость решает исход битв.

— Ты знаешь все это из сплетен на базаре?

— Нет.

— Ты слышал это от кого-либо из приближенных Рейнальда?

— Вовсе нет. Почему вы так решили?

— Потому что я только сегодня узнал, из личного сообщения короля, что Рейнальд направился в Керак руководить сбором сил.

— И король Ги ожидает, что мы соберемся под началом Рейнальда в этих высоких и тесных стенах?

— Сейчас он предлагает другое. — Слабая улыбка Жерара сделалась шире от того, что Томас дал неверный ответ. — Мы должны собрать наши войска здесь и перехватить сарацинскую армию.

— А!

— А для тебя у меня есть специальное задание.

— Что же это, господин? — Амнет старался показаться скромным.

— Госпитальеры отвергли призыв короля Ги. Они заявили, что их глава — Его Святейшество, и поэтому они не могут подчиняться никому другому.

— Звучит разумно.

— Да, и… Что ты сказал? — челюсть Жерара отвалилась. Другие тамплиеры, до сих пор не участвовавшие в разговоре, зашумели, обсуждая между собой непочтительный ответ Амнета.

— Я смею заметить, господин, что принц Рейнальд пожинает плоды своих трудов, — Амнет говорил спокойно. — Вы можете спасти всех нас от кровопролития: отдайте его Саладину. Если вы хотите сохранить господство христиан в этой стране, отдайте его Саладину.

Великий магистр побагровел:

— Ты говоришь необдуманно, Томас. — Он замолк, так как новая мысль возникла у него в мозгу. — Ты видел это в свете… — Жерар взглянул на собравшихся вокруг них тамплиеров, — …нашего друга?

— Нет, господин… Источник не представляет этого столь определенно. Я опасаюсь, что утерял это умение. Действительно, я говорю опрометчиво, но такая речь может быть произнесена любым из воинов, собравшихся здесь. Силы Саладина уже превышают наши. Его декрет направлен только против Рейнальда, его домочадцев и тех христиан, которые будут сражаться за него. Таким образом, для нас способ выжить состоит…

— Достаточно, Томас. В области политики нам нужно твое подчинение, а не твое мнение.

— Я к вашим услугам, — Амнет низко поклонился, отведя глаза в сторону.

— Ну так-то лучше, подчинение более приличествует рыцарю. Но образ твоих мыслей создает мне трудности — я хотел отправить тебя послом к Роджеру, Великому магистру госпитальеров. Ты мог бы убедить его отказаться от своего решения и присоединиться к королю Ги.

Но ты разделяешь его мнение, и тебе будет трудно выполнить такое поручение. Я даже не знаю, сможешь ли ты. Может быть, кто-нибудь другой…

— Господин! — запротестовал Амнет. — Вы знаете, что мой ум и мой язык в вашем распоряжении. Если вы пошлете меня к Роджеру, я буду представлять ваше мнение со всем моим старанием и умением.

— Ты так думаешь?

— Как рыцарь креста и христианин, я буду просить Роджера помочь принцу Антиохии.

— И королю, Томас, — поправил Великий магистр.

— Тогда — и всем нам.

— И как вы собираетесь сделать это, господин? Лео, сидя на старой кляче, тщетно старался заставить ее двигаться быстрее, вонзая в ее бока шпоры. Кобыла прижимала уши, на несколько шагов пускалась легким галопом, а затем снова переходила на спокойный шаг. Лео трясся в седле и был обречен плестись позади своего хозяина всю дорогу до Яффы.

— Я приведу доводы, которые подскажет мне мой разум и вдохновение от Господа.

— Но госпитальеры могут отказаться.

— Ну, тогда моя миссия провалится, и я поеду назад в Иерусалим.

— Съездив попусту.

— Нет, съездив по приказу моего сеньора.

— Попусту.

— Нет, не… Ну, пусть будет по-твоему, попусту. Но ты должен выучить, Лео, и чем скорее, тем лучше, что, если ты стремишься к военной жизни — приказ твоего начальника важнее, чем твое собственное мнение или твои склонности. Солдат должен подчиняться без вопросов, именно так можно выиграть войну. Если твой военачальник командует «налево», ты не разглядываешь, что же там находится, и лишь потом решаешь, поворачиваться тебе туда или нет. Ты поворачиваешь свою лошадь и имеешь дело с последствиями. Что будет, если каждый рыцарь станет выбирать для себя собственную битву и драться лишь тогда, когда сочтет нужным? Для тамплиера не выполнить приказ своего магистра — то же самое, что сельскому священнику усомниться в приказах папы Римского.

— Говорят, что Роджер больше не Великий магистр госпитальеров, так как бросил ключ Ордена в лицо королю.

— Излагай факты правильно, парень. Он бросил свой ключ в окно. И никто не видел, куда он упал. Поэтому никто не может сказать, что он не подобрал его потом. Он магистр до тех пор, пока рыцари-госпитальеры не откажутся подчиняться ему или пока папа не сместит его. Но на это Его Святейшество никогда не пойдет.

— Почему? Что, Роджер столь хороший магистр?

— Потому что Рим слишком далеко. Папа Урбан умирает. Его преемник, которым, я полагаю, будет Григорий, не дотянет до конца года. И все последователи будут слишком заняты укреплением папства, чтобы обращать свое внимание на то, что делается за морем. Так что мы будем предоставлены самим себе.

— Папа умирает! И вы знаете, кто будет его преемником… У вас много друзей среди кардиналов?

— Ни одного.

— Так откуда вы знаете, что Григорий будет папой? — Если бы ты так же внимательно вглядывался в будущее, как я за последнее время, то обнаружил бы, что знаешь нечто, о чем раньше не мог и подумать. Я мог бы назвать тебе по порядку имена пап вплоть до года моей смерти. Девять столетий принесут нам много пап.

— Бог мой! Вы провидец, господин.

— Не провидец, Лео, но… Что это? — Вдалеке, где дорога сливалась с горизонтом между двумя холмами, появилась белая точка, поднимавшая широкое облако пыли.

— Всадник, господин.

Точка быстро превратилась во всадника, одетого, как бедуин. Он двигался легкой рысью, направляясь прямо к ним. Амнет и его спутник натянули поводья и остановились.

— Слишком много пыли для одного всадника, — заметил Амнет.

Как только всадник их заметил, он увеличил скорость, перейдя на галоп. Утрамбованная и засохшая грязь дороги была хорошим проводником звуков: они частили и перекрывались, сообщая о том, что лошадь не одна.