Рональд Инглхарт говорит, что если бы достижение желаемого дарило нам долгое ощущение счастья, мы бы перестали стремиться к чему-либо.³² Субъективное благополучие, говорит он, «это баланс между желаемым и действительным, и в долгосрочной перспективе человеческие желания имеют тенденцию расти, подстраиваясь под действительность».³³

Абрахам Маслоу осуждающе отзывается о нашем вечном недовольстве.³⁴ Великий пессимист от философии, Артур Шопенгауэр, еще раньше подметивший эту черту жизни, считал ее неизбежной.³⁵ Жизнь, согласно Шопенгауэру, это непрерывное состояние желания и стремления – состояние недовольства. Достижение желаемого приносит зыбкое удовлетворение, быстро сдающееся под натиском новых желаний. Если же желать до конца, результатом будет скука – еще одна форма неудовлетворенности.³⁶ Таким образом, «хотение» является неотъемлемой частью жизни, мы перестаем желать, когда перестаем существовать.

Артур Шопенгауэр поспорил бы с Маслоу о том, что счастье реально. По его мнению, лишь страдание существует само по себе.³⁷ Счастье, по словам Шопенгауэра, это мимолетная передышка от страданий, удовлетворение – эфемерное исполнение желаний. В рамках гедонизма истинного удовольствия не существует, а удовольствие – лишь проходящее облегчение негативных состояний.

Не обязательно подобно Шопенгауэру отрицать существование счастья, чтобы принять, что страдание неизбежно и всепроникающе. Исполненные желания, как и удовольствия (пусть даже истинные) – это достигаемые состояния, а не безусловные. Иными словами, голод – состояние естественное, а вот над устранением его приходится постараться. После еды и питья наполняются мочевой пузырь и кишечник, закономерно наступает дискомфорт, и вновь нам нужно его устранять. Нам приходится искать приятных ощущений, иначе жизнь становится пресной. Суть в том, что нам приходится корпеть над тем, чтобы избежать страданий (скуки в том числе), а это удается не всегда, чего не скажешь о всепроникающем недовольстве. Бывают моменты или даже периоды удовлетворенности, но они отравлены не проходящей тоской и страстным желанием. Поллианнизм позволяет людям закрыть глаза на это желание, но оно никуда не исчезает.

Вы можете возразить, что озвученные мною аспекты показывают жизнь в худшем, чем есть на самом деле, свете. Время, заполняющее пробелы между мгновениями исполненных желаний, все же ценно, пусть даже круговорот желаний бесконечен, а большинство желаний вообще остаются неисполненными. Есть что-то положительное либо в «хотении», либо в периоде депривации, либо и в том, и в другом. В защиту этого мнения есть два аргумента: во-первых, можно сказать, что помимо собственно желания чего-либо, мы желаем ощутить само «хотение». Таким образом, мы удовлетворяем одновременно и желание «хотеть», и само желание чего-либо. То есть, мои аргументы становятся неверны, и наши желания все-таки исполняются. Во-вторых, можно сказать, что неважно, желаем ли мы исполнения желания или «хотения», предвкушение делает исполнение желания еще восхитительнее.

Однако обе аргумента ограничены. Я допускаю, что кто-то может наслаждаться процессом воплощения желаний. Наверняка есть писатели, наслаждающиеся написанием книги или стихотворения, садоводы, радующиеся тому, как растут их овощи. Но я все же считаю, что поллианнизм и другие психологические факторы заставляют людей думать, будто им приятен процесс «хотения», даже если желание так и не исполняется. Даже отбросив в сторону психологию, мы понимаем, что не все наслаждаются процессом «хотения». Некоторые писатели могут ненавидеть процесс написания и наслаждаться лишь готовой работой, фермеры могут не любить процесс выращивания и трудиться только ради пропитания. Кроме того, существуют такие желания, стремление к которым не будет наслаждением ни для одного человека в здравом уме. Например, желание побороть рак. Пациент хочет его победить, но вряд ли он желает самого процесса лечения, жутких лекарств и процедур, не будучи даже уверенным, что это поможет.

Справедливо будет сказать, что предвкушение, ожидание и стремление усиливают удовольствие от исполнения желания. Еда приносит бόльшее наслаждение, когда человек голоден. Победа в гонке слаще, если перед этим усердно тренироваться. Невероятно радостно сыграть сложную мелодию после долгих часов упражнений.

И вновь стоит заметить, что это относится не ко всем желаниям. Во многих случаях было бы предпочтительнее избежать долгого периода «хотения». Например, свобода более желанна, если достигается через упорную борьбу, однако было бы лучше, если бы человек изначально не был лишен свободы. Выходит, что освобождение после долгого заключения не лучше, чем ничем не нарушаемая свобода. Не стоит ошибочно полагать, будто «хотение» и преодоление лишений имеют какие-либо преимущества перед мгновенным исполнением желания.

Противники возразят, что так можно сказать не о всех желаниях. Возможно, в нашей реальности так и есть, но представьте другой мир, в которой отсутствовал бы долгий период «хотения». Некоторые попросту не могут представить эту альтернативу, в чем виновато слабое воображение. Например, нам для получения наслаждения от утоления голода необходимо быть голодными несколько часов. Представьте существ, которым для достижения того же уровня наслаждения необходимо ощущать голод несколько дней. Из-за этого их жизнь кажется, несомненно, хуже нашей. Но ведь и наша жизнь хуже, чем жизнь неких воображаемых людей, которым для получения того же наслаждения вообще нет нужды быть голодными.

Иными словами, несмотря на необходимость депривации и «хотения» для получения максимального удовольствия от достижения желаемого, депривация и «хотение» не делают нашу жизнь лучше. Напротив, такое положение вещей – большая неудача для человека. Было бы лучше, если бы для исполнения желаний требовалось меньше «хотения».

Выше я говорил о том, сколько «неосуществленности» присуще нашей жизни; поговорим теперь о том, что ценность исполненных желаний сильно преувеличена. Если задуматься, до какой степени исполняются наши желания, картина станет еще мрачнее. Согласно теории воплощения желаний, жить хорошо, если наши желания исполняются. Однако достичь это состояние можно двумя способами: 1) исполнять все возникшие желания, 2) желать лишь то, что можно воплотить.³⁸

Сторонники точки зрения воплощения желаний напрасно не проводят такого разделения. Стало бы возможным превратить жалкую несчастную жизнь в великолепную, лишь избавившись от некоторых желаний или скорректировав их. Если бы несчастный человек возжелал быть несчастным, то мгновенно перестал бы быть таковым, а стал счастливым и довольным. Да, жизнь человека фактически не изменится, однако отношение к ней поменяется в лучшую сторону. В рамках точки зрения может возникнуть вопрос, что будет лучше – первый вариант достижения желаемого или второй, однако я не буду углубляться в этот вопрос. Достаточно будет сказать, что отсутствие такого разделения является недостатком точки зрения. Но если принять разделение, можно будет сказать, что из-за психологических механизмов, описанных выше, предпочтительным будет второй вариант (желать только то, что можно получить). Мы формируем и подстраиваем наши желания под текущую ситуацию. Если бы мы добивались всего, чего желаем, мы были бы более довольны своей жизнью.

Существуют учения – например, буддизм и стоицизм, в которых говорится, что мы должны избавляться от желаний и изменять их.³⁹ Конечно, в рамках данных учений не говорится, что лучше будет желать только то, что можно получить. В действительности, предпочтительнее желать только осуществимые желания, если исполнять все желания невозможно.⁴⁰ Получение всего, что желаешь, лучше, но из-за невозможности этого, приходится умерять свои желания. И понимание этого наталкивает нас на вывод, что наша жизнь гораздо хуже, чем была бы, будь мы способны получать все, что хотим.

Список плюсов и минусов.