— А для чего? — спрашивает Дунг.

— Чтобы не надо было штаны стаскивать, когда Ку согласится… Ой, молчу, молчу… — оборотня обхватывает шею младшего обеими руками. — Не надо меня сгонять! Девочки, я вам потом объясню! — и она впивается Куану в ухо.

— Нам не подойдет, — говорю я. — Ты в собачьей шкуре бежишь, тебе подол не мешает. Ду, что там дальше было?

— Это стоило видеть! — продолжает старший. — Орки рванули вперед, словно циклетки на старте этапа Кубка. Да что там, словно! Девчонки, даже вы бы их не сделали! С места в галоп. Грохот стоял такой, что я свой камушек мог и не кидать, всё от стука копыт сошло. Конная лавина по низу и две каменные сверху! Шумно и пыли много. Переломало бедолаг очень серьезно. Человек пятнадцать вылезло, и те побитые.

— Так они раненые за тобой по скалам гонялись? — уточняет Куан.

— Нет, — качает головой старший. — То арьергард был. Опозданцы, не успевшие к исторической схватке орков с чемоданами.

— С чем? — спрашивает синяя.

— Мы большие камни чемоданами зовем, — разъясняет Дунг.

Как же он интересно рассказывает! Кто бы мог подумать, что воины кланов Маркваша, эти молчаливые хладнокровные убийцы, могут быть такими интересными людьми…

— Отставших тоже можно понять. На минутку отвлеклись, а вместо основного отряда — месиво костей и мяса вперемешку с камнями. А на склоне урод какой-то рожи корчит. Я ведь почти весь арсенал синенькой использовал. Был бы в платье — и последним жестом не побрезговал. В итоге, они ко мне, я от них. А дальше вы видели!

— Мы видели, как тебя скалой стукнуло, — говорю я, стараясь сдержать внезапно нахлынувшую обиду. Что-то в голос проскакивает. Братья награждают меня виноватыми взглядами.

— Не злись, Пал, — говорит Дунг. — Я специально это место выбрал. Там стоять удобно и ниша в стене. В нее и спрятался. Только заорал бешеным оленем, чтобы орки решили, что мне конец.

— Зачем? — спрашивает Ветка.

— Они дикари. Для них нет физики. Зато есть бог. Или духи предков, свои и чужие. Еще духи степей и гор. Если духам хорошо — людям хорошо. Если духам наплевать, оркам тоже нормально. Но когда духи гневаются!.. Сунулись в ущелье большой сильной армией — ее камнями побило. Десяток полез по скалам за каким-то сукиным сыном…

— Не сыном, а деверем! — сообщает Ррыгша. — Будущим.

С минуту пытаюсь понять смысл фразы. Потом доходит, и мы с Веткой заходимся в хохоте! Ай да синяя! Настроена не просто «делать детей»! Интересно, что Куан даже не возражает. Не понял, согласен, или не считает нужным тратить силы и время на несносную девку?

— Ну пусть деверем, — Дунг тоже не опротестовывает терминологию. — Полез десяток, и нет десятка. Но и сукин сы… деверь тоже накрылся! Что это значит? Духи гор не любят чужих и очень сердиты! А тут еще коники беглецов выбегают. Значит, и тех уже того чик-чик! Драпать надо. И быстро! Вот и удрапали. Подсобрали, что уцелело, да смылись назад в степь. А я за вами. Вот только пришлось поверху идти, чтобы не заметили. А это долго…

— Хорошо сработано было, воин, — раздается густой мужской голос. — Понравилось мне!

О эльф! Как же я ничего не почуяла!

И эльфийки ничего не заподозрили, и оборотня даже ухом не повела. Она, конечно, полезным делом занята: ухо брату грызет, да руки его у себя под платьем пристраивает. Но раньше-то это не мешало любую пичугу за километр чуять. А тут здоровенный мужик, выше любого из нас на ладонь и вдвое шире в плечах. Силищей так и пышет. Одет в слегка потертый камуфляж, на поясе кобура с арбалетом и пара ножей. Из сапога еще один торчит. И всё. Считай, безоружен.

Девчонки мгновенно оказываются на ногах с мечами наизготовку. А чего дергаться?.. Поздно, в смысле.

— Спасибо на добром слове, — отвечаю. — Садись к нашему костру, если не брезгуешь.

— Не присесть почему, коли имеется разговор? — усмехается здоровяк, с интересом поглядывая на эльфиек. — Боевые у вас крошки, как погляжу. Иметь такую жену не против…

— Не боишься, что яйца оторвет? — спрашивает Ветка. Все-таки они обе сегодня немного неадекватны.

— Такого бояться — детей не иметь, — смеется гость, усаживаясь между мной и пустым местом Вет. — Да вы садитесь, крошки, с миром я пришел. Видите, воин сидит ваш, не беспокоится!

Пожимаю плечами:

— Тот, кто приходит убивать, не разговаривает. А кто пришел говорить — не убивает.

— Верно, — соглашается он.

— Ты вообще кто? — спрашивает Пал, возвращаясь на одеяло.

— Михал Рагим зовут меня, — отвечает гость.

— Ой! — взвизгивает Ррыкша, резко развернувшись в сторону пришельца. — А я тебя знаю! Ты самый главный гном!

— Не припомню что-то таких синюшек среди друзей, — говорит Михал. — Но и врагов среди тоже не вспоминаю.

— А я тебя и не видела никогда, — частит оборотня. — Мне бабка Матрена говорила! Мол, если в горах Михала Рагима встретим, то он поможет, если договориться сможем. Он хоть мелкий и вредный, но в душе добрый и ласковый! Если не злить! Потому как вспыльчивый, и чуть что за топор хватается! А где твой топор? А ты, правда, добрый, или только вредный и вспыльчивый?

— А еще говорила бабка что? — интересуется гном.

— А что если договоримся, то голыми от тебя уйдем! Потому как торговаться с тобой можно, только гороху объевшись! А у нас гороху и нет совсем! — искренне сообщает синяя. — А может, ты всех раздевать не будешь? А кем-нибудь одним обойдешься? Я без одежды обойтись могу! Все равно больше собакой бегаю! Ну, будешь раздевать?

— Нет уж, милая, — заявляет Михал. — Ты до смерти заговоришь, разденешься пока. И не отвлекайся, синюшка, а то и парня упустишь своего! Он вон не только из-под платья руку вытащил, но и вторую с талии убрал!

Оборотня, мгновенно забыв о госте, приникает к Куану и деловито пытается восстановить утраченные позиции.

— Гном, значит, — глубокомысленно замечает Ветка. — А мне всегда казалось, что гномы невысокие и с бородой…

— А тебе, крошка, бородатые нравятся и маленькие мужчины? — усмехаясь, спрашивает Михал.

Эльфийка возмущенно фыркает:

— Я тебе не крошка! А мужчины мне нравятся мертвые, — просвещает она гостя. — От таких не приходится ждать неприятных сюрпризов…

— Не спорю… — глубокомысленно замечает гном. — Но и приятных тоже… Вот разве замуж мертвец, крошка, пригласит тебя?

Он одной рукой подхватывает эльфийку и усаживает к себе на колени. Ничего не боится и явно чувствует себя хозяином ситуации. А это значит, страховка у него очень неслабая. Десяток таких же мужичков с арбалетами? Не меньше, точно. Но с Веточкой он погорячился. Эльфийка прильнула к широкой груди так, что со стороны и не видно, как острие кинжала упирается в горло под кадыком.

— Как тебе моя ласка, малыш? — спрашивает она томным воркующим голоском. — Или лучше другое место приголубить?

— Ох, хороша крошка! — крякает Михал, отпуская девушку. — И любовь твоя горяча без меры. За что ж мне счастье такое?

— А ты запомни, малыш, — Ветка перетекает на свое место и убирает нож. — Я сама решаю на кого лазить. И не протягивай ручки загребущие раньше времени…

— Радует, крошка, фраза твоя последняя, — сообщает гном. — Надежду дает.

— Какую надежду? — спрашивает Пал.

— Что придет время то, когда согласится подруга твоя, — сообщает Михал.

Эльфийки дружно фыркают.

— Вот ведь не терпится кому-то на тот свет!

— А ты что молчишь, воин? — обращается ко мне Рагим. — Друг твой делом важным занят. Крошки, дело понятное, только языками да кинжалами махать могут, — эльфийки снова фыркают. — А твоего слова не слышал я.

— Да вот жду, пока ты дурью намаешься, — отвечаю в тон ему, — и перейдешь к делу.

Гном усмехается.

— И то верно. Синюшка правду ваша сказала. Договориться с нами можно, хотя торговаться трудно. А добрым и ласковым я и бываю, хоть, но не всегда и не со всеми. Однако для вас готов исключение сделать.

— За что такая милость? — опять вмешивается Ветка.