– Есть кто живой? - крикнула Танька, выглядывая из прихожей в коридор.

Тишина. Злая, настороженная тишина. Таньку совсем сплющило. На цыпочках, словно кто-то мог ее услышать, она прокралась в комнату Герцога. Дверь была полуоткрыта. Танька прислушалась. Ни звука дыхания, ни звука включенного компьютера. Она постучала, уже зная, что ответа не услышит. По спине потекла струйка холодного пота.

Танька на минуту закрыла глаза и еще раз прислушалась. Что-то неправильно было в доме, по-настоящему неправильно. Из-за полуоткрытой двери тянуло чем-то темным, холодным и страшным. Танька сунула голову в дверь и увидела ногу, лежащую на полу. Нога была обута в солдатский ботинок, дальше были камуфляжные штаны. Танька прошла в комнату, по-прежнему на цыпочках, и увидела на полу распростертое тело Герцога.

В спине его торчала рукоять ножа, и даже на черной майке было видно, что она насквозь пропитана кровью. Кровь была везде - на отросших с лета волосах, на полу, на зеркале…

Танька прижала к губам ладонь, давя вопль, и вылетела прочь из дома. Она не помнила потом, как оказалась на автовокзале, как купила билет на ближайший автобус до Москвы, как попала в кремль.

Пришла в себя она на берегу крошечного, покрытого корочкой льда прудика. Танька смотрела на снег и видела на нем пятна крови. Кровь была и на беленых стенах кремля, и на зданиях соборов, и на Танькиной одежде - везде были неровные багровые потеки. Танька отправилась петлять по кремлю, зашла в собор и тут же вылетела оттуда - запах ладана напоминал о смерти, отпевании, могиле. Вернулась на городскую площадь, зашла в какое-то кафе, заказала кофе и коньяка.

– Большую чашку.

– Мы подаем в таких… - сморщилась официантка.

– Мне плевать, в каких вы подаете. Возьмите большую чашку, сделайте кофе и дайте мне, - тихо проговорила Танька. Официантка посмотрела на нее и удалилась искать чашку.

Кофе ей подали в чашке для бульона, и это было то, что нужно. На эту кружку Танька высыпала всю сахарницу, с трудом размешав ложкой получившуюся смесь. Рюмку коньяку она отправила туда же, выхлебала залпом бронебойное пойло и стала думать, что же делать дальше.

Жить не хотелось. Умирать не хотелось тоже. Хотелось уснуть, оказаться у родителей, в лечебнице, в лесу, где угодно, там, где можно орать в голос и не бояться быть услышанной.

Оставив пятисотку в оплату, Танька пошла к вокзалу. Всю дорогу в автобусе ее непрерывно трясло мелкой дрожью. На лицах окружающих, на стекле, на сиденьях ей виделись пятна крови. В виске что-то чесалось, как сон, который не можешь вспомнить.

С вокзала в Москве Танька на машине отправилась к Маршалу. В последние полчаса поездки она вспомнила об оставленном в квартире пакете.

Уже внизу она набрала его номер.

– Я сейчас зайду.

– Я занят.

– Я внизу. Это срочно.

И, оборвав разговор, шагнула в подъезд.

Маршал выглядел помятым и усталым. Он открыл ей дверь, глядя на нее с глубоким отвращением.

– Что случилось, зачем ты пришла?

– Налей мне кофе, и я тебе расскажу.

Танька, не спрашивая разрешения, прошла на кухню. Маршал, в одной рубашке и плавках, пошел за ней. Должно быть, она подняла его с постели.

Выпив кофе - пять ложек «Carte Noire» на небольшую чашку - Танька рассказала об истории с мужем и пакетом. Что-то остановило ее раньше, чем она собралась рассказать о Герцоге. Танька не поняла, что именно - но оно было здесь, рядом, на этой кухне.

Дослушав ее, Маршал грубо выругался.

– Сейчас я в душ схожу, и поедем, посмотрим, что там. Я сам только что вернулся, поспать хотел.

На столе лежало роскошное мачете. Таньку передернуло, но под пристальным взглядом Маршала она сделала вид, что от холода.

– Экая штука. И где ты их берешь?

– Купил недавно. Настоящая «Трамонтина».

– А тот, ноксовский, где? - медленно спросила Танька, глядя мимо Маршала.

Даже краем глаза она заметила, что тот слегка вздрогнул.

– А, потерял недавно, жалко. А то бы тебе подарил, любительница… - очень небрежно и потому неестественно ответил Маршал.

Танька прикусила себе язык. Она уже поняла, какой именно нож торчал в спине Герцога.

– Сейчас сполоснусь, и поедем. Посиди тут, - повторил Маршал и ушел в ванную.

Танька прокралась в комнату.

Обычно, когда она приезжала к Маршалу, в его квартире царил идеальный порядок. Сейчас в комнате не было бардака, но кое-что выбивалось из нормы. На полу валялась одежда, постель была смята и не заправлена. На постели лежал пакет, похожий на те, что возила Танька, но на этот раз он не был запечатан. Танька посмотрела внутрь - там лежали вовсе не бумаги, а аккуратный ряд туго набитых белых пакетов.

Танька смотрела телевизор редко, но что упаковывают таким образом - знала.

Наркотики.

В глазах что-то вспыхнуло и померкло. Мир опять стал черно-белым.

На полу около кровати стояла спортивная сумка. Танька потянула молнию, и увидела там что-то непонятное. Засунула руку - и достала пачку долларов. Таких пачек в сумке было больше десятка.

Танька повесила сумку на плечо и отправилась к телефону. Набрала «02».

– Дежурная.

Танька знала, что звонки записываются.

– В квартире на Добролюбова… - Танька продиктовала адрес, - труп мужчины, Потапова Андрея Николаевича. В коридоре - пакет с наркотиками, героином или кокаином. Упакован в синюю папку и заклеен скотчем. Потапова убил Михаил Шувалов, с номера которого я звоню. На пакете его отпечатки пальцев. В квартире Шувалова - склад наркотиков.

И повесила трубку. Сунула ноги в ботинки, схватила с вешалки куртку. Прислушалась. Маршал плескался в душе. Танька взяла сумку, тихо-тихо прикрыла за собой дверь и побежала вниз по лестнице.

Вышвырнула в мусоропровод мобилу. Поймала тут же у дома машину.

– Куда? - спросил водила.

Танька на секунду задумалась.

– На Курский вокзал.

Ехать было минут двадцать. За это время Танька прикинула самые первые действия. «Снять у бабульки на ночь комнату. Выспаться. Посчитать деньги. С утра - переодеться, изменить внешность. Там посмотрим…»

Бабулька нашлась быстро. Через полчаса бабка уже открывала дверь обшарпаннейшей квартиры, в которой помимо Таньки было еще пятеро или шестеро приезжих и какие-то дети. То ли бабкины внуки, то ли дети этих самых приезжих. Спать предлагалось на разнообразных диванчиках, которыми была забита огромная, метров на сорок, комната.

– А можно я на полу, на матрасе посплю? - спросила Танька.

– Зачем же на полу, когда на постели можно? - не поняла бабка.

– Спина у меня больная. А диваны у вас мягкие.

Бабка пожала плечами, стащила с дивана матрас, бросила на пол, что-то прикинула и засобиралась. Видимо, за квартирантом на освободившийся диван.

Танька оглядела комнату. В комнате воняло - немытыми телами и грязной пропотевшей одеждой. Танька поняла, что сама она после двух автобусов выглядит ничуть не лучше. Вышла из комнаты, посмотрела на ванную. В ванной были авгиевы конюшни. Но душ выглядел вполне рабочим.

– А за мытье и стирку бабка дополнительных денег требует… - тут же сунулась следом какая-то толстая тетка-провинциалка.

– И сколько требует? - прищурилась Танька.

– Сто рублев… - неодобрительно покачала головой тетка. - Жадная, жуть. Кипятильник включить не дает без денег, говорит, света нажжем много.

Танька рассмеялась.

– Сколько вас там?

– Шестеро с тобой. Да еще два пацаненка Тамариных.

Танька извлекла из кармана кошелек, достала три пятисотки.

– Так. Сейчас все моются. Потом пьем чай. За всю эту роскошь кто-нибудь пойдет и купит банку растворимого кофе.

Тетка обалдело похлопала глазами, но деньги взяла. Танька закрыла за собой дверь, поставила спортивную сумку Маршала так, чтобы на нее не попадала вода. Залезла в душ, ощущая противную сальность дна ванной. Вымыла себя доисторическим туалетным мылом «Яблоневый цвет», считавшимся хорошим во времена детства Таньки, когда других еще не было. Голову пришлось мыть тем же мылом. В результате волосы воняли яблоками, а на ощупь были как мочало. Вымывшись, выстирав майку и трусы и влезая в мокрое, хоть и хорошо отжатое белье, Танька почувствовала себя не то беженкой, не то бомжом. В этом была своя правда.