— Значит вы не бываете сытыми?

— Мы не бываем голодными. Утром порции большие, в полдень небольшие, а вечером совсем маленькие. К этому все привыкли. Одна только Рака ест сколько влезет, потому что у неё внутри новый человек. Но она не очень много кушает, а то ей становится дурно. Зато — в любое время, когда захочет. Так велел Пэта.

— Ест в любое время, — задумалась обладательница незнакомого голоса, — значит у вас всегда есть пища?

— Всегда, потому что наш мужчина заставляет её заранее готовить и аккуратно хранить. Все его жёны мягкие… — Гра остановилась, не договорив. Скорее всего, у неё просто не хватило слов, чтобы добавить к сказанному хоть что-то ещё. Питекантропы ужасно примитивны и в мыслях, и в их выражении. Не то, чтобы совсем обезьяны, но очень уж они прямолинейны. Только ругаться могут на уровне, близком к тому, что широко применяется в двадцать первом веке. Впрочем, возможно, этот уровень являет собой древнейший пласт культуры, сохранивший свои основные черты с тех самых незапамятных времён? Когда наши пращуры искали способы выразить негативные чувства громкими воплями.

Хотя, на Петю жены никогда не кричат. Почему-то. Несмотря на то, что он их гоняет и в хвост, и… не будем про гриву. Вернее, будем, но не в этом ключе.

Гребешок он им вырезал из твёрдой породы дерева. Вернее, вырезал шпильки — зубчики — которые потом пришнуровал к поперечине. Первую он расчесал Граппу — это был трудный процесс, потребовавший с обеих сторон терпения и огромной воли к достижению поставленной цели. Содействие этому оказала вода реки, куда подруга погружала голову каждые несколько минут. В общем — расчесал он спутанные от самого рождения патлы. Кажется, ей самой стало значительно легче. Лишнюю длину проявившихся прядей он заметно укоротил свежеотколотыми пластинками кремня, положив волосы на разделочное брёвнышко.

Рака и Чача тоже прошли через это и теперь раз в пару-тройку дней причёсывались всё тем же одним на троих гребешком. Ну а макнуться в речку утром и вечером — это как-то уже повелось в семье. В воде и проходило обычно соблазнение «повелителя». То есть он выбирал, кто сегодня будет его «любимой женой». И, какими бы хитростями какая ни пользовалась — угадать, кого он изберёт на этот раз, ни одна ни разу не смогла. Хотя, в половине случаев, он просто всех отвергал.

Так вот, об этом Гра рассказывала визитерше чуть ли не целый час, пока Петя подрёмывал, пропуская мимо ушей целые тирады. Мировосприятие примитивных доисторических женщин его как-то не слишком волновало. Ему было интересней подвигать шашки с Брагой. Девочка не то, чтобы хорошо играла, но чётко запомнила правила и изредка ставила Петю в тупик неожиданными ходами… он и сам в этой игре кроме правил практически ничего не помнил. В общем, не всегда выигрывал, потому что небрежничал.

Разговор за стеной, между тем продолжается.

— Так вы не уходите от жестокого Пэты только потому, что не можете найти другого мужчину? — продолжает допытываться гостья.

В ответ Граппа долго мучительно молчит. Кажется, она никогда не задумывалась ни о чём подобном.

— Он научил меня плести шляпки, — наконец выдаёт она. — И рядом с ним я знаю, что буду есть завтра.

Похоже, среди питекантропов встречаются люди с очень разными уровнями интеллекта. Причём его старшая жена явно находится не на высшей ступени. Хотя, если вспомнить поведение мужчин при попытке договориться о получении горшков, то подруга далеко не самое глупое создание, среди своих соплеменников.

— Хватит ли у Пэты сил, чтобы добывать еду и для меня? — вдруг собеседница переводит разговор в совершенно практическую область.

— Он прогонит тебя, потому что сам говорит, кому что делать. А ты слишком привыкла распоряжаться… — опять чувствуется, как подруге не хватает слов, чтобы выразиться до конца определённо. Сейчас она явно старается не принять в семью женщину, способную отодвинуть её с позиции ближайшего сподвижника главы их маленького коллектива.

Какие, однако, страсти бушуют в этой эпохе! А вот и остальные домочадцы пришли — слышны голоса женщин, шлёпают по чисто выметенному глиняному полу пятки ребятишек.

— Пэта! Последний поднос с бананами просох. Мы заполнили сушёными фруктами все сосуды, — отчитывается Чача.

— Рыба с апельсинами готова, — включается Граппа.

— Скорее, дай мне кусочек, — капризничает Рака.

— Всем вымыть руки с золой, — напоминает о порядке глава семьи. — Тебя, гостюшка, тоже это касается, — смотрит он на женщину в возрасте. Морщинистую, немного даже дряблую, с седыми волосами в спутанной беспорядочной шевелюре. — Тебя звать-то как?

— Тэкыла.

— Вот и хорошо. Мой руки и милости прошу отобедать с нами.

Сбор шишек Петя организовал образцово и оснастил наилучшим образом — не напрасно он хорошенько подумал перед тем, как приступать к подготовке. На деревья, похожие на сосны, забиралась или Брага, ловкая, словно обезьянка, или лёгонькая и очень подвижная Граппа. Нижний участок ствола, где практически не за что ухватиться, они преодолевали по бамбуковому шесту, снабжённому по всей длине короткими деревянными перекладинами, а вверху — оленьими рогами, чтобы была надёжная опора о ствол. При помощи трёх женщин и пары шестов с развилками на конце, процедура установки этой лестницы-градуале проводилась без особого напряжения.

Наверху девчата действовали длинными бамбуковыми палочками с деревянной вилочкой на конце — спелые шишки легко отламывались и падали вниз. А тут их собирали в большие корзины и тащили на бивак — выбивать. Дело в небольшой хитрости — чтобы чешуйки раскрылись и выпустили орешки, следовало прокалить шишку. Не в огне, а на нагретых солнцем камнях. Этим как раз и занималась Рака, приказом повелителя переведённая на лёгкую работу.

Словом, процесс, наметившийся в прошлом году вчерне, на этот раз был усовершенствован, поделён на операции, и заготовка прошла очень быстро. Завершить её пришлось по исчерпании приготовленных для хранения глиняных сосудов… хотя, ещё и пару лишних кошелей наполнили. Дело в том, что от пещеры идти сюда было нужно два дня всё время поднимаясь вверх по склонам, заметно более крутым, чем по пути в Бугристую равнину. К тому же заросли кустарников и больших деревьев оставляли свободными только редкие маленькие поляны — тащить тележки через эти заросли было трудно. Местами из склонов выглядывали скалы, вокруг которых на земле валялись вросшие в грунт камни. Корневища деревьев то и дело ложились под ноги — понятно, что везти хрупкие горшки по такой дороге никто и не подумал — добычу в них пересыпали уже дома, да вся она в приготовленную тару не вошла.

Естественно, Петя попытался вытопить из шишек смолу. Пока основную добычу пропускали через кипяток и обжарку, он грел чешуйки в большом укупоренном горшке, на дне которого собралось некоторое количество чего-то остропахнущего, липкого и не желающего отмываться водой — как раз то, что надо для герметизации швов лодки. В сумме получилось у него этой смолы чуть больше полулитра. Непонятно, хватит ему столько, или нет — нет опыта. А может он применил слишком маленький горшок? В общем, надо будет помараковать над проблемой добычи смолы более предметно, но это в другой раз.

Надо сказать, что животный мир в этих краях представлен не столь крупными представителями, какие встречаются на краю степи. Тут в простирающихся к западу от реки лесах наибольшее беспокойство доставляют премилые лазающие по деревьям грызуны с пушистыми хвостами. Не белки, а крупнее. Но хвосты у них заметно меньше. Для себя Петя назвал этих воришек бурундуками.

Ещё тут водятся куньи. Хорьки это, ласки или горностаи — кто же его разберёт! Вот они, похоже, питаются хорошо, отчего ведут себя благообразно, только издали поглядывая на людей. Копытные тут мелкие, размером с козу. Многие — безрогие. Ещё встретили рысь — она напала на Карнаухого и сильно разодрала ему спину и загривок. Наверное — совсем бы загрызла пса, но свора мигом вцепилась в наглую тварь, распустив дикую кошку буквально на ленточки — даже шкуру с неё снять не удалось — остались одни лохмотья.