После завтрака, который в этой камере был вторым, сокамерники принялись расспрашивать Иля не о том, как он угодил в тюремную камеру, а о жизни в степи. Их интересовало буквально всё, но больше всего, чем ещё помимо выступлений на ипподромах зарабатывали себе на жизнь Всадники. Иль рассказал им о том, как они выращивают пшеницу и скот, как заготавливают корма, как ловят рыбу в озёрах и что изготавливают в своих мастерских. Баз Лемон, которого арестовали за кражу со склада, но у судей всё никак не находилось времени на то, чтобы отправить его в тюрьму, покивал головой и сказал:

— Да, парень, хорошо вы живёте. Вам там и воровать не нужно. У вас и так всё есть.

Иль сочувственно вздохнул, открыл один из газырей и вытащил из него пять тонких самокруток. Одну он закурил сам, а остальные разобрали его сокамерники. Пуская дым кольцами, он поинтересовался у старшего по камере:

— Баз, а какого это лешего ты здесь сидишь? Раз эти идиоты не смогли припаять тебе срок за год, то тебя должны были уже выпустить, да, ещё и выплатить тебе компенсацию. Что ты вообще украл такого, что федеральный судья всё никак не влепит тебе твои заслуженный пять лет?

— Как это, они должны меня выпустить? — Удивлённо воскликнул Баз — Адвокат мне ничего подобного не говорил.

Пока Иль находился в сорок девятом участке, он основательно проштудировал уголовно-процессуальный кодекс, а так же ещё с полдюжины электронных книг по судопроизводству и потому уже имел о нём кое-какое представление. Он усмехнулся, развёл руками и сказал:

— Ну, не знаю что там у тебя не так с твоим адвокатом, может быть ты ему мало денег платишь или он у тебя вообще бесплатный, но по закону тебя нельзя держать в тюряге без объявления тебе приговора суда больше месяца. Тебя, конечно, могут держать и дольше, но по специальному решению суда в том случае, если следствие докажет, что оно сможет предоставить суду какие-то улики или вещественные доказательства по истечение какого-то времени. Ну, а уж если следствию на это и года не хватило, то что бы ты не сделал, с тебя должны снять все обвинения, извиниться перед тобой, выпустить на свободу, да, ещё и заплатить тебе за моральный и материальный ущерб.

— Так я же безработный! — Воскликнул Баз — Сидел на пособии и склад этот бомбанул просто так, от безделья. Вообще-то я муниципальный рабочий, оператор мусоровоза. Только у нас в Кассини мусора и безработных много, а мусоровозов мало.

Иль махнул рукой и успокоил:

— А это тебя не должно волновать, компенсация всё равно начисляется не из расчёта твоей зарплаты. Слушай, я смотрю у вас тут даже компьютер есть. Давай-ка я накатаю тебе ходатайство и ты прямо сейчас вызовешь тюремное начальство и заявишь ему протест по всей форме. Если верить тем комментариям, которые я прочитал, то особо строго с судейских взыскивают за те страдания, которые ты испытывал после того, как стал мотать в тюряге лишка. Ну, рубаху на груди тебе рвать не надо, а вот сказать, что ты не знаешь, как теперь жить дальше, когда в твоей душе убили веру в правосудие, стоит.

При этих словах сокамерники Иля разразились просто каким-то истерическим хохотом, а Баз, вытирая слёзы воскликнул:

— Ну, ты сказанул, Иль, — убили веру в правосудие! Да, я и слова такого не знаю! Если бы оно было, это правосудие, то в эту камеру не тебя ввели бы, а тех козлов, от которых ты отбивался.

Иль подсел к компьютеру, который не включали наверное годами, так как он не имел выхода в Гелионет, и быстро составил ходатайство, в котором сослался на федеральные законы Земли, присовокупив к этому, что действия федерального суда Кассини в корне противоречат всем нормам галактического законодательства. Помимо ходатайства он ещё и накатал жалобу в офис омбудсмена Марса и министерство юстиции. Базу осталось только приложить свою ладонь к сканеру и отправить все три телеги по электронным адресам. Тут же выяснилось, что почти никто из сокамерников Иля не был извещён о том, что их срок содержания в тюрьме Дворца Правосудия был продлён по специальному решению суда. Иль написал тексты ходатайств и жалоб для них и к компьютеру выстроилась очередь. Пока его сокамерники громко хохоча отправляли телеги, он включил звук телевизора, — началась программа новостей и самой главной новостью на Марсе было то, что в городе Кассини Всадники взяли в кольце здание Дворца Правосудия. Смех в камере быстро стих, когда по трёхмернику показали застывших лошадей и Всадников.

Картинка была немного жутковатая — тысячи огромных, могучих жеребцов-биомехов стояли, как вкопанные, а на них молча сидели хмурые, сосредоточенные Всадники, одетые в самые разнообразные наряды. Пожалуй никто из землян ещё ни разу не видел их такими. Все при оружии, они сидели на биомехах безмолвно и недвижимо, но при этом выглядели очень угрожающе, а тон репортёра, который говорил о том, что после Всадников останутся одни только руины, если они бросятся в атаку, был и вовсе зловещим. Правда, репортёр не порицал Всадников, а лишь задавался вопросом, — это сколько же людям нужно было капать на мозги, чтобы заставить их прискакать в Кассини из Малой Степи и встать вокруг Дворца Правосудия, в котором, как сказал репортёр, — завтра утром должно начаться позорное судилище над Всадником Илем, чуть не ставшим жертвой разнузданных, обнаглевших молодчиков из военной академии Кассини. Кто-то из сокамерников Иля вздохнул и сказал:

— Да, ребята, Всадники точно высечены из камня, а не слеплены из того поросячьего дерьма пополам с грязью из-под ногтей, из чего сделаны курсанты этой грёбанной академии. Иль, неужели твои друзья вот так и будут стоять здесь всю ночь?

Всадник Иль улыбнулся и ответил:

— Хотя мне этого и не хотелось бы, ребята, но думаю, что да. Если бы на моём месте оказался любой другой Всадник, даже такой парень, с которым я не раз и не два дрался из-за чего-нибудь, то я тоже прискакал бы в Кассини и стоял в этом строю.

Баз Лемон кивнул головой и сказал:

— Ту мог бы даже и не говорить этого, Иль.

Они посмотрели этот сюжет в новостях и ещё несколько, которые так или иначе касались Всадников, и снова выключили звук телевизора, когда стали передавать какие-то биржевые сводки, которые никого из сидельцев не интересовали. Так прошло около часа, пока в коридоре не послышались голоса надзирателей. Через несколько минут дверь камеры открылась и они стали выкрикивать имена и фамилии сокамерников Иля, которых срочно вызывали в секретариат федерального суда и они посмеиваясь выходили из камеры. Последним был Баз, которому сказали:

— Бастер Лемон, с вещами на выход. Срок вашего заключения окончен. — Баз стал трясти руку Иля и надзиратель понимающе сказал — Ага, теперь ясно, кто у вас тут такой умник, что за каких-то полчаса сумел поставить на уши весь секретариат суда.

Оставшись в камере вместе с всего тремя сокамерниками, Иль снял с себя черкеску, повесил её в шкафчик и завалился на металлическую кровать, крепко приделанную к полу. Лёжа на ней он улыбнулся, вспомнив о том, какой грохот по просьбе Дика Бронсона учинили в сорок девятом участке Всадники, якобы ломая никогда не запирающиеся двери своих камер. Теперь та тюрьма опустеет надолго, если не навсегда. Через несколько часов вернулись его сокамерники, но не все. Ещё троих отпустили в этот же день за недостаточностью улик. Если не считать того, что у Иля душа была не на месте, он считал совершенно излишним пикет Всадников у тюрьмы, вечер и ночь прошли спокойно, а утром, встав ещё в шесть часов, он умылся, побрился, позавтракал и стал дожидаться, когда за ним придут надзиратели. Те явились в половине восьмого и были очень предупредительны по отношению к нему. На них, похоже, очень сильно подействовало то, что Всадники провели всю ночь в седле и что самое главное, вокруг Дворца Правосудия царила зловещая тишина.

Как только Иля ввели в зал судебного заседания, за окнами послышался громовый цокот копыт, который стих через несколько минут. Всадники снялись с места и галопом поскакали по проспекту Маринера к выезду из города. Судья как раз вошел в зал и подошел к своей кафедре. Как только грохот стих, он сел на своё место, а вслед за ним сели все остальные. В зале присутствовало всего пара десятков Всадников из станицы Наурской и это были в основном родственники Иля. После того, как были соблюдены все формальности, судебное заседание началось с того, что федеральный судья Вайсман заслушал по очереди всех шестерых потерпевших, которые врали напропалую. Особенно Вадим, который заявил, что хотел просто поговорить с Илем, нанесшим оскорбление его сестре, призвать его к порядку и заставить извиниться перед ней. Если верить его словам, то Иль сам набросился на них. Когда он умолк, судья дал слово обвиняемому, но вместо него встал его адвокат и сказал: