Мысленно он начал обратный отсчет времени — 60, 59, 58. Было уже поздно садиться в машину. Она взлетит в воздух вместе со зданием… 45, 44, 43.

Наконец они вырвались из опасной зоны.

— Заткнись! — крикнул Лерой девочке. Старая женщина была еще достаточно далеко. Их разделял по меньшей мере квартал,

Он бежал вниз по улице, прижимая к себе ребенка и слыша за собой крики старухи.

— Держите его, у него мой ребенок, моя Вера Мария.

Прохожие таращились на него, но никто не пытался остановить. Никто даже не думал об этом. Ведь это же Нью-Йорк.

На углу он остановился. Теперь каждую секунду мог прогреметь взрыв. Он опустил ребенка.

— Стой на месте! — сказал он, увидев вдалеке бежавшую к нему старуху.

Он бросился к ближайшей станции подземки, злясь на себя за собственную глупость.

Затем громко и отчетливо прозвучал взрыв. Женщина и ребенок стояли как вкопанные, в то время как прохожие мчались туда, где прогремел взрыв.

Лерой сбежал по ступенькам метро вниз. В мужском туалете он сорвал с себя рубашку служащего фирмы «Сэмонс Лайнеси», шапку и очки.

Сегодня утром он хорошо поработал. Он сам кое-что показал семейству Бассалино, и Даки К. Вильямс, очевидно, тоже будет очень доволен.

Такого чувства Анжело никогда еще не испытывал. Оно переполняло его, а в голове постоянно пело — Рио Джава, Рио Джава. Он не мог думать больше ни о ком другом, только о ней.

«И что это за жизнь? — думал он с горечью. Нет, это неотвязное, терзавшее его чувство не могло быть любовью. Она не была красавицей, да и не очень молода. — Просто индейская потаскуха, надо забыть о ней!»

Отец позвонил ему из Нью-Йорка: кругом одни проблемы, начали приходить письма с угрозами, Анжело не должен выходить без сопровождения.

— Ах, ты преувеличиваешь, — осмелился сказать Анжело. То, что сказал отец, звучало как в старом гангстерском фильме.

— Читай газеты, ты, несведущий младенец, нападения следуют одно за другим. Ты мой сын, и за тебя в один прекрасный момент могут потребовать кругленькую сумму. Я дал команду Стевесто прикрепить к тебе телохранителя.

Анжело застонал:

— Но послушай…

— Нет, это ты послушай. До меня дошел слух, что ты пьянствуешь. Возьми себя в руки, или я верну тебя назад. Ты этого хочешь? — Анжело проглотил готовую сорваться с языка грубость. Ему нравилось быть в Лондоне.

Чем дальше они друг от друга, тем лучше это для него.

Его телохранителем отец назначил человека, которого все называли Шифти Флай. Анжело злило, что он повсюду следовал за ним. Шифти Флай оправдывал свое имя. Это был тертый калач. От взгляда его маленьких водянистых колючих глаз мороз пробегал по коже. Под его традиционно серым невзрачным костюмом всегда висела пропитанная потом наплечная кобура с револьвером.

— Это же смешно, — жаловался Анжело Эдди Феррантино.

Эдди смотрел на него безучастно. Он удивлялся, что этот бородатый негодник действительно был сыном Энцио Бассалино.

— Будь паинькой и делай все, что говорит тебе отец.

К черту паиньку! Анжело хватало этого уже по горло. Сначала Рио, а теперь еще и Эдди. Что они, собственно, о себе думают?

Он проводил время с разными женщинами и регулярно доказывал, на что способен. От них он не слышал ни одной жалобы. Он принуждал себя не звонить Рио. Она дрянь, дрянь, он достаточно от нее нахлебался и был сыт по горло.

Он выдержал целую неделю, но затем позвонил.

— Привет, Рио, это Анжело.

— Какой Анжело?

— Дрянь! Это Анжело Бассалино.

— Я должна подумать… мне кажется, я не могу припомнить Анжело Бассалино…

Он нервно засмеялся:

— Брось эти шутки. Я думаю, тебе понравится хорошая еда.

— Да, я питаюсь всегда хорошо и каждый вечер хорошо ужинаю, а ты?

— Я тоже.

— Почему же ты тогда не торопишься? Не пропусти свой ужин. — С этими словами она повесила трубку.

Он послал ей цветы, чего никогда не делал прежде. Когда они завяли, она отправила их ему назад. В приложенной к ним записке написала: «Странно — все, что идет от тебя, засыпает так быстро».

Он по-прежнему удовлетворял своих подруг, однако сам при этом не мог разрядиться. Он постоянно оставался в возбуждении и мог бы продолжать упражняться без перерыва целую вечность. Это причиняло ему страдания. Когда пенис разбухал, возникали боли в области желудка и продолжались всю ночь.

Вдобавок ко всему Шифти Флай, этот отвратительный, скользкий тип, следовал за ним повсюду.

Рио была довольна тем, как развивались события. Она всегда обладала способностью подчинять себе мужчин с помощью секса. Ларри Болдинг был одним из немногих исключений. Уж очень беспокоился за свою жену, политическую карьеру, репутацию.

Черт возьми, она могла бы подорвать его репутацию. Когда придет подходящее время, тогда…

Вот уже неделя, как она отослала цветы Анжело. Время пришло. Она взяла трубку и набрала номер. Анжело спал глубоким сном.

— Да? — прозвучал сонный голос.

— Эй ты, — сказала Рио, — я думаю, что пришло время показать тебе, как нужно по-настоящему трахаться. — На другом конце провода наступило молчание. — Последний шанс, — продолжала Рио, — пошевеливайся, и я покажу тебе пару трюков, которых ты никогда в жизни не забудешь.

Она положила трубку и потянулась всем телом, как кошка.

Анжело заставил себя встать с постели. Была уже полночь. Он набросил кое-какую одежду, выбрался из дома через черный вход, чтобы избавиться от Шифти Флая, и поехал к женщине, которая стала смыслом его существования.

Лара ходила по комнате и нервно затягивалась сигаретой. Было раннее утро, через серую пелену постепенно проступали очертания Нью-Йорка.

Зачем она согласилась на это?

Ник еще спал. Почему это должен был быть обязательно Ник?

Ее рука слегка дрожала, лицо покраснело, волосы были спутаны. Ей больше не хотелось продолжать эту игру. Ник не должен отвечать за своего отца. Даки К. Вильямс был прав, а Рио со своим планом — нет. Как бы она ни любила Маргарет, та была мертва, и никакими средствами, планами или местью ее не воскресить.

Если виновным в ее смерти был Энцио Бассалино, тогда Даки должен отомстить именно ему.

Они вернулись из «Ле клаб» только в три ночи.

— Пойдем ко мне в отель или к тебе? — спросил Ник. Они оба были слегка пьяны.

— Ко мне. — В машине они обнимались и целовались, как будто первый раз в жизни.

— Я хочу тебя до умопомрачения, моя дорогая, — сказал он и в подтверждение прижал ее руку к ширинке своих брюк.

Все это ее забавляло, и в определенной мере она чувствовала себя виноватой. Но чувство вины прошло, когда он сорвал черное, стоимостью шестьсот долларов платье и, не сдерживаясь, на полу, со страстью овладел ею.

Потом они перешли в спальню и еще два раза предались любви, пока не уснули.

Как же она могла влюбиться в человека, которого, должна была ненавидеть.

— Не выпить ли нам кофе, принцесса? — Ник голый придвинулся к ней. Его тело было стройным, загорелым. Он обнял ее, притянул к себе, медленно расстегнул ее халат и обнажил тело.

Со вздохом она откинула голову назад, наслаждаясь его поцелуями. Еще никто и никогда не привлекал ее к себе с такой силой. Всегда были какие-то причины, по которым она С кем-нибудь ложилась в постель, убедительные, хорошо обоснованные причины. С Ником все было по-другому. То есть причина, конечно, была, но сейчас она не имела значения.

— Ты прекрасна, — бормотал он, — прекрасна, прекрасна! — Она крепко обняла его.

Скоро должны были появиться утренние газеты, как он будет тогда себя чувствовать?

Бет осталась с детьми Бассалино. Ей было не по себе от того, что она сделала. А если пострадает ребенок Анны Марии?

Утром позвонил Фрэнк. Его голос звучал странно.

— Упакуй свои вещи и исчезни, — сказал он Бет. — И немедленно. Чтобы к моему возвращению тебя там не было.