— Гм, — хмыкнул Фрэнк, смерив ее взглядом с ног до головы. — По-моему, вы еще слишком молоды для этой работы?

— Мне уже двадцать, — отпарировала Бет, — и последние три года я работала с детьми. Вы прочитали рекомендательные письма?

Фрэнк кивнул. Ему в общем-то импонировали эта скромная молодая, довольно красивая девушка. Во всяком случае, она не шла ни в какое сравнение с теми, кого ему присылали до сих пор из агентства. Детям она наверняка понравится, этот ангел во плоти.

— Хорошо, раз вы хотите работу, то вы ее получите. Думаю, вас устроят сто долларов в педелю, уютная комната, питание и два свободных вечера в неделю. Хотите взглянуть на детей?

— Да, конечно, охотно.

— А это моя жена, Анна-Мария… — Фрэнк повернулся к своей жене, стоявшей у него за спиной, робкой, черноволосой женщине, со слегка одутловатым лицом и животом на последнем месяце беременности, и, подтолкнув ту, добавил: — Познакомься, это… простите, не знаю вашего имени…

— Меня зовут Бет.

— Бет? Прекрасное имя! А это миссис Бассалино. Она не в ладах с английским, и было бы неплохо, если бы вы и ее немного подучили. Она проведет вас к детям и покажет все остальное. Если возникнут проблемы, обращайтесь прямо ко мне, но учтите, что я человек занятой, так что постарайтесь, чтобы проблем было не слишком много. Когда вы могли бы начать?

— Завтра.

— Прекрасно. Кстати, моя жена вот-вот должна разрешиться, так что здесь тоже нам может понадобиться ваша помощь.

Он улыбнулся им обеим, бросил еще раз взгляд на Бет и удалился.

Чтобы не обострять отношений с семейством Кампаро, Энцио отправил Анжело в Лондон. Пусть там побудет какое-то время, пока все не уляжется. Джина Кампаро за это время пойдет под венец, а после свадьбы, пару месяцев спустя, когда все утихомирится, Анжело сможет спокойно вернуться домой.

В глубине души Энцио вся эта история даже забавляла. Анжело был весь в него: когда-то он сам в его возрасте не пропускал ни одной юбки.

Но на сей раз этот негодник действительно вляпался в дурную историю, и если бы он не был его сыном, вполне возможно, что его нашли бы однажды на дне Ист-Ривер, замурованным в цементный блок. Трахнуть девчонку никому не возбраняется, но не на ее же помолвке с другим. Или уж, если делаешь это, то, по крайней мере, не дай себя застукать ее жениху и брату! И главное, выбрал-то кого — дочку самого опасного для семьи Бассалино соперника! Что из того, что Энцио был с ним на короткой ноге. Правильно, что он отправил сына в Лондон. Заодно пусть присмотрит там за теми казино, которые ему принадлежали. А пока нужно будет приложить все усилия, чтобы вытащить этого паршивца из дерьма.

Наградил же его бог остолопом! А еще говорят о наследственности! Сплошное разочарование! Где та хватка и честолюбие, столь характерные для рода Бассалино? Где та твердость и решительность в делах?

Впрочем, зачем же так кипятиться? Парню только двадцать четыре, совсем еще дитя. Впереди достаточно времени, чтобы образумиться, думал про себя Энцио. Правда, он в его годы был уже правой рукой самого Крейзи Маркоса и уверенно глядел в будущее.

В Нью-Йорке Анжело работал вместе с Фрэнком.

«Ну и ленивый же этот балбес! — жаловался тот отцу. — Ты его посылаешь к владельцу кабака, чтобы вытрясти из него деньгу, а он вместо этого заваливается с какой-нибудь бабой в койку, и тебе нужно посылать кого-нибудь другого вместо него. У него одни бабы на уме».

Подумав, Энцио тогда отправил младшего отпрыска на Западное побережье, к Нику. Но не тут-то было! Там Анжело приударил за смазливой киноактрисой, и его шашни кончились тем, что ее продюсер отделал его до полусмерти. Горе да и только! А парень, между тем, не образумился. Снова вляпался в дерьмо. Что с ним было делать?

«Смотри, не подкачай там в Лондоне, покажи, на что ты способен, — наставлял перед отъездом своего младшего Энцио. — Пусть знают, что Бассалино нужно уважать. Трахайся, сколько тебе влезет, но не забывай, что главное — это деньги. У нас там неплохие перспективы, чтобы развернуться, вот ты и возьми это дело под свой контроль, выжми из него все, что только возможно. Для начала поработай со «Стивесто», они тебя введут в курс дела».

Анжело пожал плечами. Очень надо — зарабатывать деньги! У них в семье их куры не клюют, обожраться ими, что ли? А что касается уважения к роду Бассалино, то пусть об этом позаботятся Фрэнк и Ник, у них это лучше получается.

Вслух же эти мысли Анжело предпочел отцу не высказывать. Ссориться с ним было опасно. Однажды он уже было высказал свое нежелание заниматься делами фирмы Бассалино, мотивируя это тем, что ему хочется стать актером или музыкантом. Тогда ему было всего шестнадцать. Отец мигом вправил ему мозги — вздул ремнем и запер на две недели в комнате. С тех пор Анжело больше не «возникал» со своими желаниями и мыслями.

Лондон Анжело сразу понравился. Прекрасный город! Много красивых девочек, гостеприимные люди. Можно было в любое время ходить по улицам и не бояться, что тебя отметелят или ограбят. Ему сняли квартиру со всеми удобствами, и вскоре он приступил к работе в фирме «Сгивесто». Работа была не пыльная — приглядывать за двумя казино и следить за тем, чтобы все было в порядке.

Анжело чувствовал себя на седьмом небе. Каждую неделю он снимал новую девочку. Сексуальный контакт стал для него чем-то вроде чашки кофе за завтраком или утренней зарядки.

В отличие от своих дюжих братьев, Анжело был худощавым, почти тщедушным, с острыми, костлявыми чертами лица и длинными, густыми, взлохмаченными волосами. В его облике сквозила какая-то неряшливость. К тому же эти усы и бороденка «а ля Че Гевара»…

— Ну и вид у тебя, как у задрипанного коммуниста, — часто возмущался Энцио. — Тебе что, трудно постричься да купить себе приличный костюм? Посмотри на своих братьев! Почему ты не хочешь выглядеть опрятным, элегантным, как они?

Анжело пропускал эти слова мимо ушей и продолжал относиться к своей внешности, как ему заблагорассудится. В этом, увы, он видел единственную возможность хоть в чем-то проявить свою самостоятельность.

Похоже было, что в лондонском аэропорту Хитроу собралась вся пресса, чтобы встретить Рио Яву, знаменитую звезду авангардистского кинематографа. Эта матрона, мать четверых детей различного цвета кожи, последнее время имела просто бешеную популярность. Особую пикантность ее имиджу придавало то обстоятельство, что она соглашалась демонстрировать перед объективами модели секс-белья, принимая при этом самые откровенные позы. Где бы она пи появлялась, скабрезная слава всегда опережала ее.

Она была высокого роста, чуть больше метра восьмидесяти, тонкая, худая, как спичка, с продолговатым, несколько драматического выражения, лицом, казавшимся еще более вытянутым, как у паяцев, из-за обритых бровей и длинных, загнутых кверху ярко-рыжих накладных ресниц. Она родилась в южной Луизиане и унаследовала от своих древних предков из племени чероки частичку индейской крови.

Когда ей было восемнадцать, юную наркоманку, пристрастившуюся к героину, обнаружил когда-то в одной из клиник Билли Экспресс, снимавший в ту пору ленты о наркоманах и, в частности, фильм под названием «Давай уколемся!». Его камера неотступно следовала за ней все то время, которое она находилась на излечении, фиксируя каждый ее шаг, каждое ее слово. Однако, одними съемками дело не ограничилось. Там же, в клинике, Рио забеременела от Билли и там же, в клинике, родила. Роды, конечно, были тоже засняты на пленку. Наутро, после премьеры фильма, Рио проснулась знаменитой.

Билли был богат. Он сколотил свое состояние большей частью на порнографических фильмах, когда его неуемная эротическая фантазия била через край. Он забрал Рио из клиники к себе и ввел в свое общество. Жили они в довольно импозантном доме в Нью-Йорке вместе с матерью Билли.

Рио была бесконечно благодарна ему за то, что он вырвал ее из той трясины, которая почти что засосала ее. Отныне она всегда будет рядом с ним, решила она.