Старший полковник посмотрел в хвост самолета на арестованного.

— Скотина, — сказал он, глядя на Титора. — Даже покормить человека не мог.

— Да уж, — согласился с ним второй полковник. — Сам-то вон какую рожу в тылу наел.

Справедливости ради надо заметить, что у самих полковников ряшки были ничуть не скромнее, чем у майора, да и служили они тоже не на переднем крае.

— Разрешите вопрос, товарищ Неминен? — спросил старший полковник, дождавшись, пока финн доест тушенку.

— Конечно, — разрешил финн.

— Ну а как там?.. — полковник подразумевал заграницу и нелегальную работу.

Финн его понял.

— Да нормально, в общем.

Желая лучше понять человека, которого им поручили доставить в Москву, полковник снова спросил:

— А трудно все же?

Финн пожал плечами.

— Да нет. Нормально.

— А как же они?.. Вы же — среди них? — имелись в виду враги, которыми был окружен нелегал.

— Нормально. Как вы, как я. Люди, в общем.

— И как же вы среди них? — допытывался полковник.

— Обыкновенно. Как учили, — снова пожал плечами финн.

— Может, еще глоточек? — полковник снова протянул фляжку.

— Можно, — согласился финн. — А вы со мной?

— Мне нельзя, — огорченно пояснил полковник. — Я на службе.

— Ну, тогда ваше здоровье.

Ночь с 28 на 29 мая 1943 года. Лубянка.

Ленинградский проспект сменился улицей Горького, которая вывела машины на Манежную площадь. Из-за рогатки, преграждавшей проезд, вышел патрульный, сверкнул фонариком по передней машине и, увидев пропуск на лобовом стекле, вместе с напарником отодвинул преграду, давая проезд. Машины свернули налево и, проехав мимо огромного здания Госплана, вскоре оказались на площади Дзержинского. Обогнув по часовой стрелке памятник основателю ВЧК, обе машины подъехали не к центральному подъезду НКВД СССР, а свернули на боковую улицу и скоро уперлись в большие железные ворота со щитами и мечами на створках. Ворота распахнулись, и кортеж въехал на территорию внутренней тюрьмы НКВД СССР. ЗиСы остановились возле входа в здание. Их ожидал сотрудник в фуражке с синим околышем и мышиной форме с синими погонами, на которых были желтые полоски.

— Прошу вас, — полковник распахнул дверцу перед финном, который оторопел, не ожидая, что его привезут в тюрьму.

Возле входа встречающий их сотрудник уже отдавал распоряжения арестованному майору Титору:

— Руки за спину. По пути следования не разговаривать, сигналов не подавать. Распоряжения сотрудников выполнять неукоснительно. Вперед.

Финн тоже заложил руки за спину, но старший полковник посмотрел на него укоризненно.

— Да что вы, товарищ Неминен! Мы вас не для этого сюда привезли. Просто тюрьма — это единственное место в этом районе, где есть горячий душ. Вам надо привести себя в порядок. Мыло, мочалку, бритву вам принесут. Полотенце, извините, тюремное, а белье казенное, но новое. Прошу вас сюда, пожалуйста.

Они зашли внутрь, поднялись по лестнице с решетками над перилами, прошли по каким-то коридорам и остановились перед обыкновенной, ничем не примечательной дверью, выкрашенной белой краской. Возле двери стоял еще один сотрудник тюрьмы с такими же полосками на синих погонах, как и у первого.

— Вот что, сержант, — приказал полковник. — Сооруди-ка нам горячую воду, мыло, мочалку, бритву. Ну и на складе присмотри что-нибудь товарищу по размеру. Только приличное и чистое. Накладную на отпуск одежды выпиши на мое имя, я подпишу.

— Все сделаем, товарищ полковник, — доложил сержант и открыл дверь перед финном. — Проходите сюда, пожалуйста.

Через сорок минут возле той же двери в тюремный душ финна встретил только один полковник, который помог ему облачиться в принесенную сержантом одежду, явно из конфиската. У сержанта оказался наметанный глаз. По размеру пришелся не только летний легкий костюм с рубашкой, но и желтые американские ботинки.

— Прошу вас, товарищ Неминен, — пригласил полковник. — Вас ждут.

Они снова пошли по коридорам, то сворачивая, то прямо, но не через улицу, а из здания тюрьмы прямо в основное строение, выходящее окнами на площадь Дзержинского. Поднявшись на четвертый этаж полковник провел финна по ковровой дорожке до небольшой приемной перед кабинетом с двойной дверью, обитой дерматином. За письменным столом перед этой дверью сидел военный в погонах, вероятно адъютант.

— Нам назначено, — с порога заявил провожатый Неминена.

— Я предупрежден, — адъютант встал и предупредительно отворил створку. — Комиссар ждет вас.

Полковник пропустил финна вперед, сам зашел за ним следом, притворил дверь и доложил:

— Товарищ комиссар государственной безопасности, Тиму Неминен по вашему приказанию доставлен.

— Вот и славно, — из-за широкого письменного стола вышел довольно молодой человек в генеральском кителе и галифе с лампасами. — Очень рад вас видеть.

Человек протянул финну руку для рукопожатия.

— Все прошло нормально? — комиссар посмотрел на полковника.

— Так точно, товарищ комиссар, — подтвердил тот. — Вот только майор из местного Смерша покопался в личных вещах товарища Неминена.

Комиссар удивился:

— И в тех самых документах?

— Так точно, товарищ комиссар.

— Так он что?! Видел эти документы?! — протянул комиссар уже в полном изумлении.

— Товарищ комиссар, — стал оправдываться полковник. Он согласно инструкции стал досматривать личные вещи…

— Он уже расстрелян, этот ваш майор? — уточнил комиссар.

Полковник побледнел.

— Товарищ комиссар, мы…

— Я повторяю свой вопрос! Этот майор уже расстрелян?

— Мы поместили его в нашу тюрьму.

— Зачем вы его тащили с собой через три фронта? Вы что, на месте его не могли при попытке к бегству пристрелить?

— Но, товарищ комиссар, арестованный не пытался бежать…

— Ну, так пусть попытается, товарищ полковник! — отрезал комиссар. — До больших чинов доросли, орденов полную грудь нахватали, а думать не научились. Пока мы тут с товарищем Неминеном разговариваем, вы лично займитесь этим вопросом, а через пару часиков доложите мне, что этот ваш подопечный майор опасности больше не представляет.

Полковник кинулся выполнять приказание сердитого комиссара.

Впрочем, комиссар после ухода полковника сразу подобрел и улыбался теперь самой радушной и сердечной улыбкой:

— Здравствуйте еще раз, товарищ Неминен. Давно мечтал с вами познакомиться, — комиссар приоткрыл дверь и отдал адъютанту распоряжение: — Два чая с лимоном, пожалуйста, — будто извиняясь перед гостем, он виновато развел руками. — У нас тут не Европа, сами понимаете, но чай с лимоном для дорогих гостей в запасе держим. А может, коньячку?

— Нет, спасибо, товарищ генерал, — попробовал отказаться финн, заметно смущенный формой, погонами и лампасами гостеприимного хозяина кабинета.

— Комиссар, — поправил его хозяин. — Комиссар государственной безопасности Рукомойников. Не слыхали мою фамилию?

— От кого? — изумился финн.

— Ну, скажем, от вашего друга Штейна, — пояснил комиссар, исподволь следя за реакцией гостя. — Или от вашего бывшего начальника генерала Головина. Или вам и эти фамилии не знакомы? Ну, не бычтесь, не бычтесь так. Не знакомы, так не знакомы.

Вошел адъютант со стаканами в подстаканниках на подносе.

— А вот и наш чаек, — обрадовался Рукомойников. — Милости прошу к столу. Смелее, — видя, что гость не решается или не хочет садиться, комиссар подвел его к столу и усадил на стул. — Вот ваш чай.

— Товарищ комиссар, я…

— Знаю, знаю, — тоном провидца ответил Рукомойников на еще не заданный вопрос. — Вы хотели бы сообщить вашим друзьям о том, что успешно перешли линию фронта и благополучно прибыли в Москву.

— Да, и еще…

— Не беспокойтесь об этом. Я это сделал вместо вас, как только мне сообщили о телефонограмме с Карельского фронта, где сообщалось о вашем задержании. Ваши друзья осведомлены не только о том, что вы уже на родной земле, но и о вашем теперешнем местопребывании. Я вас немного успокоил?