на так очаровавшую тебя землю,

побежала к океану Тихому.

Искупалась уже сегодня, -

продолжаешь ты.

- И как? - любопытствую я.

Мне показалось,

что я становлюсь частью

мирового океана!

Любопытные маленькие золотые рыбки

прячутся в ушных раковинах -

восторгаешься ты.

- Щекотно, наверное, - смеюсь я.

- Еще они путаются в волосах,

словно в водорослях! - хохочешь ты.

Забавно, забавно все это!

А я уже скучаю! - грустно произношу я.

А в ответ шорох и электронные звуки

разъединения связи.

* * *

Ирука стояла на берегу

вместе с другими "обреченными"

среди которых

были и ныряльщицы за жемчугом.

Ныряльщицы

стояли как-бы обособленно

в своих белых

развивающихся на ветру саванах,

на их лбах красовались

пятиконечные звездочки.

Ирука спросила,

стоящую рядом с ней

маленькую девочку-плавчиху:

"Что это за звезды?"

Та ответила,что это амулет,

который оберегает ее

от утопления.

Девочка протянула Ируке

кусочек серой рисовой бумаги.

Ирука нашла в сумке

огрызок карандаша,

сделала всего пару линий, и...

грифель надломился.

Спасительный грифель!

Волна уже вошла в бухту,

Ирука зажмурила глаза.

Все стоящие с ней на берегу

были готовы

к наступлению цунами.

Но рассвет для нее,

как и для многих других

так никогда и не наступит.

* * *

Здесь, в России,

я не слышал

этих ужасающих новостей из Японии.

Только вечером, позвонив твоей сестре,

узнал, что Фукусиму накрыло цунами.

- Привет Лен, как дела?

Как там Ирука?

Она звонила тебе сегодня?

- Плохо!

Деньги на сотовом кончились.

До сестры не могу дозвониться!

Ты еще тут звонишь какого-то черта! -

огрызнулась она.

Лена почему-то недолюбливала меня,

все время твердила,

что я не пара тебе.

Я-то понимал,

что она была

тайно в меня влюблена,

но тщательно это скрывала!

* * *

В моей одинокой квартире

раздался очень поздний

(или слишком ранний?) звонок:

- Вы родственник Ируки Харуки?

Я не успел прибавить ни слова.

- Ее тело так и не нашли, -

еле слышно прибавил, -

унесло в море.

- Теперь океан ее могила.

Молитесь океану за ее душу! -

тараторил в трубку

незнакомый мужской голос

на ломаном русском.

- Мои соболезнования! -

сказал незнакомец,

будто плюнув в мембрану,

и повесил трубку.

Я так и остался

стоять с телефоном в руке,

короткие гудки

врезались мне в мозг.

Я не смог ничего -

ни сказать, ни заплакать.

Лег на кровать

и уставился глазами в потолок.

Все силился вспомнить

твое лицо,

но черты его расплывались,

как клякса.

На какое-то мгновение

я ушел в забытье

потолочных гипсовых лепнин.

И тут мне в нос ударил

фантомный запах

морской воды

с гниющими водорослями.

Я очнулся, меня замутило.

Вдруг меня осенило:

в переводе на русский язык

твое имя означало

Далекий Дельфин!

- Вот и уплыла рыбка! -

сказал я в пустоту

гулких комнат

и грустно улыбнулся.

* * *

Утром позвонила

явно пьяная Ленка и заявила,

мол, забирай свои вещи

и цацки, которые дарил сестре.

Я обещал подъехать

в скором времени.

Отпирал я дверь

словно чужим ключом.

Проходя по коридору

вдоль стены,

я рухнул в дверь твоей комнаты,

как падает пьяница

в открытый люк,

хотя у меня ни капли

спиртного во рту не было.

Моему взору предстала картина

мирно спящей,

источающей

ликерно-водочное амбре Ленки

и разбросанных повсюду твоих вещей.

Я положил свой ключ на стол

и молча вышел.

Меня постигли горькие мысли:

Для чего ты жива, а она нет?

Ирука, которая окончила школу

и вуз на отлично!

Ирука, которая владеет

таким нелегким знанием

этого чертового языка!

Ах, если б не этот язык!

Ленка едва осилила

медицинское училище,

шлюха и алкоголичка!

Добрая и нежная Ирука

полный противовес тебе!

Почему ты?

Почему солнца свет?

Как поверить в мир,

если даже мира нет... -

мелькали не то мысли,

не то строчки какой-то песни*

в моей больной голове.

* * *

Сам не понял, как очутился

возле "нашего с тобой"

кафе "Лакомка".

(Говорят же: "Ноги принесли!")

Там пекли торты и пирожные

самые вкусные в городе!

Ты говорила,

что в этой кондитерской

какая-то специальная печь,

которая была сделана

еще до власти советов.

Ты сидела обычно на стуле

возле каменной стойки

из розового гранита

и представляла,

как твои любимые эклеры

и невесомые безе

вкушали барышни,

такие же нежные и воздушные,

а господа пили горькую арабику

приготовленную на песке.

В воздухе кружил дух кофе, амаретто

и только что выпеченного курабье...

Я вспомнил

нашу первую встречу с тобой, Ирука!

Тогда я увидел тебя

в окружении своих друзей-знакомых.

Я никогда не говорил тебе этого!

Тогда мне захотелось уйти,

попросту сбежать,

* Из песни Евы Польны "Почему ты".

потому что я почувствовал к тебе

какое-то магнитное притяжение

своего нервного сердца!

Я предчувствовал, что будет гроза...

Бyдет гpоза,

молнии ждyт

сигнала контpабандиста.

На глyбине

пpоpвется сквозь

сеть твоя альтависта*.

* * *

Позже,

когда все "наши" уже разошлись,

мы весело шутили

И препирались

на тему того,

кто даст свой номер телефона первым?!

Ты пишешь на клочке бумаги

свой номер,

улыбаясь чему-то своему,

сокровенному.

Потом поздно вечером,

стоя у дверей

собственной квартиры,

я обыскиваю себя

в поисках этого листка.

Не найдя записки,

срываюсь во двор, к подъезду,

где я вытаскивал из кармана ключи.

Вот же он,

лежит на дороге,

на мягкой перинке из снега!

У меня закладывает уши,

дыхание сбито,

* Из песни А. Васильева "Альтависта".

пульс учащен.

В моей голове

играет сердечный марш!

Что это такое?

Что со мной происходит?

Утром я просыпаюсь и понимаю,

что больше не могу

БЕЗ ТЕБЯ ЖИТЬ!

* * *

Позже твоя сестра

звонила мне по ночам,

рыдая в трубку,

просила приехать.

Я срывался

с одного конца города на другой,

слушал ее пьяный бред,

глотал ее слезы,

горькие, как морская вода,

дышал водочным эфиром,

который в конце концов

одурманивал и меня.

Это был какой-то замкнутый круг,

я попал в дьявольский вертеп!

- Мама, из меня все вытряхнули,

у меня больше нет

ни головы, ни желудка!

У меня нет больше ничего! -

роптал я наутро.

Но однажды все закончилось.

Я понял, что проснулся не один.

Сонная Ленка,

подняв глаза, прохрипела:

- Чё пялишься,

голых баб, что ли, никогда не видел?

- На! Смотри! -

сдернула она со своего тела

шелковое покрывало.

Я смутился,

но как ни в чем не бывало произнес:

- Ты кофе будешь?

- Сам жри свой кофе,

меня тошнит! - огрызнулась она.

Совесть меня,

как ни странно, не мучила,

хотя я и не помнил

событий прошедшей ночи.

Спустя пару часов,

когда я вытолкал

недовольную Ленку за дверь,

я вспомнил

приснившийся мне