Ответов на множество загадок, поставленных этой неожиданной и будоражащей воображение находкой, у «космистов» не было. Тем не менее, Т-двигатель красноречиво свидетельствовал: звездную систему Кэан некогда посещала высокоразвитая цивилизация, неведомая раса, пока условно названная лаконичными рефлексорами литерой «Т».

Разумеется, были приняты все меры предосторожности. Проведено множество тестов. И Корабль Чужаков, и экипаж рефлексоров, обнаруживший его, выдержали в трехмесячном карантине в ожидании возможной активации очага неведомой инфекции.

Но корабль был чист, по крайней мере, с точки зрения здоровья и безопасности рефлексора. А мотивы, побудившие неведомый экипаж оставить корабль, так и остались для «космистов» неизвестными.

Столь эпохальное открытие, которое случилось впервые в истории прежде не встречавшейся с инопланетянами цивилизации рефлексоров, было расценено на Отчизне как добрый знак высочайшей степени важности.

Эта степень повысилась стократно, когда вслед за брошенным кораблем пришельцев пытливые «космисты» обнаружили еще и несколько линий, провешенных приводными Алькубьерре-станциями (в терминах рефлексоров, соответственно — Т-станциями). Т-станции позволяли перемещаться по некоторым направлениям нашей Галактики существенно быстрее скорости света.

«Космисты» уже потирали руки от возбуждения. Еще бы, перед ними отчетливо замаячил призрак спасения! Вдобавок он безусловно подтверждал эффективность именно космического пути спасения с Отчизны, и «космисты» преисполнились несказанного энтузиазма.

Однако для оперативной эвакуации при помощи межзвездных линий, обслуживаемых Т-станциями, были необходимы и Т-корабли соответственно.

А вот постройка Т-кораблей, увы, представляла собой весьма нетривиальную задачу.

Одновременно с «космистами» и «аграрии», даже в самую лихую военную годину не прекращавшие тайком исследовать океан, снарядили ряд тщательно подготовленных глубоководных экспедиций.

Это было нелегко. Темные и загадочные морские глубины на Отчизне местами достигают семнадцати земных километров. В мировом океане Отчизны резкий скачок плотности воды (пикноклин) на глубине в триста метров и скопление масс морских животных в нем дают настолько выраженный эффект «жидкого грунта», что аппараты многих акванавтов-первопроходцев претерпели на нем серьезные аварии, что некогда затормозило развитие наблюдательной глубоководной океанологии на многие десятилетия. Наконец, скоростные подводные течения вдоль скачка температуры (термоклина) достигают такой силы, что обычные спускаемые аппараты вроде батисфер кладет на бок и даже переворачивает, а потом тащит прочь от расчетной точки на многие километры.

Но «аграрии», поднаторев в постройке огромных многокорпусных субмарин-катамаранов и тримаранов, создали целые подводные поезда. Субмарины пробивали пикноклин и термоклин, вывешиваясь на глубинах порядка 1300 метров. И уже с субмарин в пучину уходили флотилии базирующихся на их борту глубоководных аппаратов. Некоторые из них были столь велики, что, разместившись на океанском дне, могли неделями вести автономное существование, занимаясь исследованиями и отрабатывая технологии подводного строительства.

Первоначально «аграрии» декларировали эти экспедиции как поиск новых потенциальных стройплощадок под будущие подводные города в дополнение к уже построенным подземным Очагам и Ульям. Затем упор начал делаться на выработке дейтерия и трития, столь необходимых для заправки межпланетных кораблей.

На деле же экспедиции Последней Надежды, как они были пафосно объявлены в прессе, преследовали совсем иную, давно разрабатываемую конфедератами цель.

Имя цели было — Плавт.

Ута Ю много раз возвращалась мыслями к тому судьбоносному заседанию.

— Итак, судари и сударыни, имя нашей цели — Плавт, — сказал генерал-командор Эр, обводя взглядом персонал кафедры океанологии. — Вам, конечно же, официально сей термин неведом. Потому что вы помните: Строительная Доктрина при Старшем Зодчем Арте отрицала гипотезу о донной колониальной мегафауне как едином живом массиве. Доктрина учила, что «так называемый массив» есть вредная выдумка наших врагов, призванная подорвать веру рефлексоров в силу рефлексивного разума. И что изучение любой донной мегафауны есть бессовестная трата общественных средств и ресурсов перед лицом близящейся всесветной угрозы.

Присутствующие обменялись понимающими взглядами. Научную прессу Союза Аграрных Республик кое-кто, знакомый с языком соседа, почитывал, конечно… Так, урывками. Ведь запрещено все-таки! Поэтому в основном довольствовались слухами.

Эр продолжал.

— Но на недавнем Совещательном Построении мы подняли к Старшему Зодчему Бату инициативу снизу. Мы напомнили, что сила Строительной Доктрины — в гибкости. Мы сказали, что у логики не два, а три конца. И что путь на ту сторону мудрости лежит через знание.

Вслед за этими словами Эр сделал паузу, дабы все вместе они могли предаться благоговейной медитации.

Затем продолжил.

— Теперь к делу. Плавт существует. Он огромен. Он — повсюду. В каждой глубоководной долине. У подножия каждого подводного вулкана. Это самое большое и вне всякого сомнения самое опасное существо на нашей планете. «Аграрии» изучают его уже более пятнадцати лет. Теперь им займетесь вы. Два добрых рефлексора, Ан и Морих, смогли раздобыть для меня новейшие образцы бактериальных культур Плавта. Из них мы вырастим в новом университетском Океанариуме своего собственного монстра. Собственную копию Плавта.

Наконец-то он зацепил их! На лицах гаснущих светил океанологии Строительного Альянса проступило нечто отдаленно похожее на радость.

Лишь Ута Ю сосредоточенно хмурилась…

— Когда Плавт достигнет минимально необходимых размеров и отрастит себе пять церебр — что это такое вы узнаете позже — мы приступим к поиску ответа на два главных вопроса. Вопрос первый: как коммуницировать с Плавтом. Вопрос второй: как предельно эффективно и без серьезных последствий для окружающей среды уничтожить Плавта. Лично я считаю первый вопрос более важным. Но Старший Зодчий Бат интересуется вторым вопросом. И только им.

Когда Североамериканские Штаты еще гордо носили имя великой державы, существовал забавный парадокс. Некоторые явления, считавшиеся у них чисто русскими, наши соотечественники полагали плотью от плоти американского образа жизни и их сомнительных ценностей.

Так случилось с русской рулеткой и русскими же горками, пришедшими в наши парки аттракционов из заокеанской индустрии развлечений. Об этих горках я и вспомнил сейчас, когда судьба, вознесшая было нашу экспедицию на самый гребень успеха, вознамерилась швырнуть нас вниз, в самую бездну водоворота с красивым и безнадежным названием Фиаско.