Она пожала плечами:

— Никак, Джеф. Пабло нельзя двигать.

— Но мы не можем оставить его там.

— Мы сделаем только хуже. Если мы начнем его тревожить, то достаточно будет одного неосторожного движения и Пабло…

— Мы соорудим носилки. Привяжем его и так поднимем…

— Джеф.

Он замолчал и посмотрел на Эмми. Джеф думал о носилках, о корсете для Пабло, но не знал, поможет ли все это. Однако более разумного решения на ум не приходило.

— Нам надо доставить его в больницу, — сказала Эмми.

Джеф ничего не ответил, пытаясь выбросить из головы мысли о носилках и сосредоточиться на словах Эмми. Но как же она собиралась доставить Пабло в больницу?

— Он совсем плох, — пролепетала она, — совсем. — Слезы наворачивались Эмми на глаза, но она старалась не расплакаться. — Если мы потревожим его… — Не успев договорить, она разрыдалась и была уже не в силах справиться с этим.

— Мы не можем оставить его там, Эмми, — сказал Джеф, — ты же сама это понимаешь. Это невозможно.

Она подумала некоторое время, а потом кивнула.

Джеф наклонился над шахтой и крикнул:

— Эрик!

— Что?

— Нам надо соорудить носилки, чтобы поднять его.

— Хорошо.

— Мы постараемся сделать их как можно быстрее, но это все равно займет время. Ты говори с Пабло, чтобы он чувствовал, что ты рядом.

— Ладно. Но у меня заканчивается масло. Осталось совсем чуть-чуть.

— Тогда задуй лампу.

— Задуть? — Казалось, эта идея напугала Эрика.

— Да, позже она еще понадобится. Когда уже будем поднимать вас.

Эрик не ответил.

— Эй, ладно?! — крикнул Джеф.

Возможно, Эрик кивнул, но понять это было сложно. Через мгновение слабый свет на дне погас и шахта погрузилась во тьму.

Стейси и Эмми продолжали резать палатку на ленты, а Джеф и Матиас пытались сделать носилки, придумывая все новые и новые способы, и спорили, выбирая лучшие. У них была ткань и каркас от палатки. Еще Матиас нашел магнитную ленту в вещах археологов. Ребята то соединяли весь подручный материал, то снова разбирали получившиеся носилки. Стейси и Эмми работали молча. У них была слишком нудная работа. Руки уже автоматически разрезали палатку на ленточки. Такая монотонная работа оставляла много времени для размышлений, и в голову лезли далеко не оптимистичные мысли. Стейси поняла, что чем дольше занимается порученным делом, тем хуже себя чувствует. Желудок все еще горел от недавно выпитой текилы, во рту пересохло от жажды, кожа была вся липкая от пота, а голова раскалывалась от нестерпимой жары. Она хотела попросить у Джефа воды, но побоялась услышать отказ. Кроме того, Стейси ужасно хотелось есть. Как же она сейчас хотела хоть что-нибудь перекусить, выпить любой прохладительный напиток, найти тенек, где можно было бы спокойно заснуть, укрывшись от солнца. Но осознание того, что ни одно из этих желаний не могло осуществиться, ввергало ее в панику. Стейси начала вспоминать все, что было в их с Эриком сумке: маленькая бутылочка с водой, упаковка крекеров, баночка орехов, парочка бананов. И этот скромный запас провизии надо было разделить на всех. А руки, казалось уже отдельно от всего тела, разрезали палатку… влево-вправо, влево-вправо.

— Черт. — Стейси слышала, как ругался Джеф, в очередной раз пытаясь собрать носилки, но даже не могла смотреть в сторону парней. Она знала, что Пабло сломал позвоночник, но не хотела думать об этом, не хотела смотреть в лицо ужасной правде. Стейси прекрасно понимала, что им нужна помощь, чтобы хоть кто-нибудь прилетел за ними на вертолете, вытащили Пабло из шахты и доставили его в больницу. Тем не менее она осознавала, что это было абсолютно невозможно и им самим придется каким-то образом вытаскивать его из этой проклятой шахты, но даже если им это удастся, что дальше? Ведь больше они для Пабло ничего не смогут сделать.

Аспирин. У Пабло сломан позвоночник, Джеф бросил ему пузырек аспирина, это единственное, чем они могли хоть как-то облегчить его муки.

Выбившись из сил, Джеф решил немного передохнуть. Он подошел к краю холма и посмотрел вниз, на поле. Остальные тоже прекратили свою работу и уставились на него. «Все ушли», — промелькнула у Стейси мысль, полная надежды. Но Джеф, не произнеся ни слова, отошел от края и вернулся к Матиасу, продолжив работать.

Жители деревни все еще там, и Стейси знала это. Она живо представила их, расположившихся вокруг холма. Эти ужасные люди убили брата Матиаса: застрелили его своими стрелами. А теперь бедный Матиас стоял на коленях, сооружая носилки для Пабло. Как же ему, наверное, было тяжело. Стейси не могла даже представить, как он держится и откуда у него остались силы, чтобы помогать ребятам. А Эрик… Он сейчас на дне шахты… весь в крови… А она… она нарезает ленты из палатки, и ее рука по-прежнему движется — вправо-влево, вправо-влево…

Солнце начинало потихоньку клониться к западу. Сколько же времени они уже на холме? Стейси даже не представляла, который сейчас час. Свои часы она забыла в номере отеля на ночном столике. Вспомнив об этом, девушка с досадой подумала, что горничная могла украсть их, а часы были памятным подарком ее родителей. Странно, но Стейси всегда думала, что горничные могут украсть ее вещи, хотя такого никогда не случалось.

Закрывая глаза, Стейси слышала, как тикают ее любимые часы, отсчитывая секунды, минуты, часы в ожидании ее возвращения. Она представляла, что горничные уже заправили их кровати в номере, положили маленькие шоколадки на подушки и тихо включили радио. Где-то там, далеко, было так уютно и спокойно…

— Сколько времени? — спросила она.

Эмми посмотрела на свои часы и ответила:

— Тридцать пять минут шестого.

Стейси сделала над собой усилие попытаться забыть о беззаботной, тихой жизни, которая осталась далеко позади, и вернулась к тому, что происходило в данный момент на этом проклятом холме. Где все было далеко не спокойно.

Закончив нарезать веревки, ребятам надо было их скрутить и начинать связывать в канат. Потом кому-то из них придется спуститься в шахту с носилками и помочь Эрику подготовить Пабло к подъему. Затем, когда Пабло будет уже наверху, нужно будет поднимать оставшихся двоих.

Стейси попыталась прикинуть, насколько все это может затянуться. Было уже почти пять сорок, и до заката оставалось максимум полчаса. Надо было торопиться.

Итак, у них получилось три секции самодельного каната. Ребята связали их между собой и прикрепили к веревке. Затем они спустили веревку в шахту, чтобы проверить, достает ли она до дна. Однако, ко всеобщему разочарованию, Эрик крикнул, что до дна очень далеко. Тогда им пришлось надвязать еще одну секцию и только потом прикрепить к концу получившегося троса носилки.

Пока Матиас заканчивал привязывать носилки, Джеф взял Эмми за руку и отвел в сторону.

— Ты как? Сможешь? — спросил он.

Они стояли вдвоем на том месте, где недавно была синяя палатка. Солнце садилось за горизонт, и только несколько последних ярких лучей освещали землю. Эмми знала, что здесь день очень быстро сменяется ночью. Как только пропадут последние лучи солнца, землю накроет тьма. А у них была всего лишь одна лампа, в которой заканчивалось масло, да и та — на дне шахты. Еще пятнадцать минут, и им придется работать в кромешной тьме, практически вслепую.

— Что смогу?

— Сможешь спуститься? — повторил Джеф.

— Спуститься?

— Да, в шахту.

Эмми уставилась на него, не в силах произнести ни слова. Джеф был в жилете одного из археологов, так как свою футболку бросил Эрику. Он так менял его, что Эмми показалось, что будто перед ней не Джеф, а какой-то другой человек. Жилет был цвета хаки, с пуговицами и двумя большими карманами. Эмми подумала, что в таких наверное, ходят охотники на сафари. Или фотографы, которые кладут в карманы пленки. Или солдаты. А Джеф в ней был намного старше и даже больше. Его лицо обгорело на солнце, и кожа немного шелушилась. И хотя вид у Джефа был очень усталый и изнуренный жарой, он все равно словно излучал уверенность и силу.