Варп и реальность сошлись здесь, соединились во времени и пространстве на бронзовых рельсах. На дороге, ведущей из Ниоткуда в Никуда, Омфал Демониум вызволил сам себя из небытия, чтобы обрести тело. Он выполз из своего дьявольского лона и ничего не принес с собой, кроме насилия и смерти.

Обакс Закайо засмеялся, но Леонид слышал в этом смехе затаенный страх.

Пришествие Омфала Демониума свершилось.

Хотя сама плоть Леонида инстинктивно предчувствовала, что приближается небывалое зло, ощущения смертного ни в малейшей степени не могли передать истинное величие твари. Словно вестник конца времен, Омфал Демониум с ревом несся по кровавым рельсам, приближаясь к оцепеневшим пленникам.

Некоторые попытались бежать – погонщики убили их на месте. Другие падали замертво от страха или сжимались в комок на платформе, не в силах контролировать свой кишечник, словно младенцы. Сам Леонид при виде чудовищного поезда рухнул на колени.

– Правильно, нужно проявлять почтение, – одобрил Обакс Закайо.

Огромный паровоз с железными вагонами мчался к платформе, работая поршнями из костей, разбрызгивая кровь и расточая тысячи безгубых улыбок, – черепа скалились со всех поверхностей. Локомотив был очень похож на древний паровоз, но приводился в движение не углем, а темными силами варпа. Состав несся с таким грохотом, что отказывались служить все доступные человеку пять чувств. Звук многократно отражался от граней разных реальностей, которые пересекались в месте, называемом Око Ужаса, – месте, где такие явления были нормой, а не исключением.

За локомотивом шла цепь железных товарных вагонов, изъеденных ржавчиной, больше смахивающей на запекшуюся кровь и экскременты. Леонид чувствовал – знал, – что в этих адских вместилищах заперты миллионы душ, которые несутся навстречу смерти по прихоти дьявольской машины. Омфал Демониум сбавил обороты, вызвав у людей-шпал финальный вопль за пределами слышимости, и остановился у края платформы.

В полной мере ощутив величие зла, воплощенного в этом демоническом механизме, Леонид заплакал кровавыми слезами, а его кишечник и мочевой пузырь непроизвольно опорожнились. Ему послышался раскатистый хохот, а затем двери вагонов с противным лязгом открылись. Красноватый пар с шипением вырвался из-под панцирной шкуры Омфала Демониума, и Леонид перекатился на спину. Вновь прозвучал раскат злорадного смеха, клубы пара начали расползаться, словно замышляя недоброе. По мере того как пар приближался к испуганным рабам на платформе, его облака становились все плотнее. Сгусток тумана обхватил одного из плачущих невольников и поднял его с земли; это послужило сигналом для других, и тело несчастного в один миг оказалось окутано паром, который, как голодный хищник, впитывал в себя плоть, пока от человека ничего не осталось.

Затем клубы пара исчезли, и оцепеневший Леонид увидел, что на их месте возникло восемь фигур, одетых в бесформенные робы и высокие сапоги; каждое из этих существ несло множество жутких инструментов – ножей, серпов и пил на кожаных ремнях.

Их лица только очертаниями напоминали человеческие, поскольку кожа с них была содрана, а на самих черепах держалась лишь благодаря грубым швам. Существа крутили головами, как будто охотились по запаху, и Леонид смог рассмотреть их подробнее. Оказалось, что лица вообще не имеют характерных черт, поскольку, кроме растянутых ртов с клыками, у этих существ не было ничего – ни глаз, ни ушей, ни носов, на месте которых были только похожие на опухоли наросты.

Существа приблизились к пленникам и, руководствуясь неведомой логикой, начали выхватывать людей из толпы. Сломав жертве позвоночник, они погружали клыки в почерневшую раковую ткань у нее на шее и высасывали содержимое. Леонид зажал уши, чтобы не слышать их омерзительного чавканья, а когда одна из тварей прошла рядом, почувствовал прилив удушающего страха, хотя до этого думал, что сильнее испугаться уже невозможно.

Уродливая морда повернулась к нему, опухолевые наросты раздулись от предвкушения, черные пальцы схватили Леонида за лохмотья, в которые превратился его китель, и вздернули на ноги. Пленнику показалось, что его обложили кусками гнилого мяса, кишащего жирными червями. Мертвенное лицо придвинулось совсем близко, дыхание твари было смрадным до тошноты. Она мотала безглазой головой из стороны в сторону, как будто принюхиваясь и стараясь определить, насколько хорошей добычей он станет.

– Ты нравишься саркоматам, – прошипел Обакс Закайо. – Они являются воплощением физического разложения, а потому опухоли на твоем теле для них настоящее лакомство.

Тварь потянулась клыкастым ртом к его шее, и Леонид уже приготовился к смерти, но Омфал Демониум, похоже, имел на него свои виды, и простое уничтожение в эти планы не входило. Демоническое создание нетерпеливо рыкнуло, его слуга зашипел в ответ и швырнул Леонида внутрь первого вагона, пол которого был скрыт под слоем разлагающейся плоти и экскрементов.

Утолив свой противоестественный голод, саркоматы погнали к поезду и остальных пленников, а когда вагоны были набиты под завязку, запечатали двери.

– Как думаете, куда они нас везут? – спросил Эллард.

– Не знаю, сержант, – ответил Леонид, – но этот подонок Обакс Закайо упоминал какое-то имя. Хонсю, кажется.

– Хонсю?

– Да, что-то вроде.

– Это имя я уже слышал, – сказал Эллард.

– Да? Где же?

– На тюремном транспорте по дороге сюда. Кажется, именно он командовал армиями на Гидре Кордатус.

Леонид содрогнулся, вспомнив облик командира Железных Воинов, стоявшего у стен цитадели. Капитан Эшара сказал, что это Кузнец Войны, и Леонид прекрасно помнил тошнотворный ужас, который охватил его при виде этого древнего и грозного воина и испещренного рунами знамени, которое он нес. Если их нынешнее путешествие в зловонном аду вагонов действительно завершится во владениях столь чудовищного создания, то, возможно, смерть от рук саркоматов была бы не такой уж плохой альтернативой.

Почти сто человек теснились в вагоне, рассчитанном на половину их числа, и вонь внутри была невыносимая. В такой тесноте можно было только стоять, вплотную прижавшись к соседям, и места едва хватало, чтобы хоть слегка пошевелиться. Кто-то плакал, кто-то стонал, на грязных досках вагонных стен мелькали всполохи света, а демонический локомотив, громыхая, взбирался все выше в горы, к тьме.

Запах дыма и электрический привкус в воздухе напомнили Леониду о том дне, когда он оказался в недрах Храма Машины в цитадели. Он выглянул в одну из щелей в стене вагона и постарался рассмотреть хоть что-нибудь в ярком свете снаружи. Мимо проносились покрытые пеплом скалы, из-под колес, в которых были заключены проклятые души, вырывались зеленые искры.

Темная завеса облаков приближалась; иногда сквозь прорехи в ней можно было увидеть тревожные очертания зубчатого пика, бастиона или ощетинившегося орудиями редута. Поезд начал долгий плавный поворот, и Леонид увидел, что они едут по невообразимо огромному мосту. Тысячи балок и ферм складывались в конструкцию, которая, презрев гравитацию, соединяла два края бездонной пропасти. В ее глубинах клубился туман, сверкали молнии и слышались хриплые крики каких-то крылатых тварей.

– Нужно выбираться отсюда, сержант.

– Согласен, но как?

– Пока не знаю, но если останемся, мы покойники.

– Все хорошие бойцы, кого я знал, погибли в стычке в кузнице. С боеспособностью у нас неважно.

– Думаешь, я этого не понимаю, Эллард? – со злостью сказал Леонид. – Но лучше смерть при попытке к бегству, тем то место, куда нас везут. В кузнице Обакса Закайо было ужасно. Не хочу выяснять, каким окажется этот Хонсю.

Эллард кивнул и, устало прислонившись к стенке вагона, посмотрел на безрадостную панораму снаружи. Вокруг его глаз пролегли глубокие морщины, и Леонид впервые заметил, как сильно осунулся его сержант. Как и большинство офицеров, Леонид во многом полагался на сержантов и в первую очередь – на Элларда; тягостно было видеть, во что превратился этот некогда могучий мужчина.