Ответ, пришедший на следующий день, поразил ее.

"Полагаю, что после разгрома наксиды станут хорошими и надежными гражданами, – сказал Элди. – Когда вспыхнул мятеж, я не мог понять, почему самые выдающиеся жители Империи, богатые и могущественные пэры, поставили всё на карту. – Он покачал умудренной годами головой. – Я считаю, что истоки наксидского бунта лежат в их родовой психологии: они стайные животные, следующие за явным лидером. Шаа были вожаками стаи под названием Империя, но как только их заменили советом равных между собой, наксидам это не понравилось. Идея показалась им слишком сомнительной. Они не были уверены в своем месте среди остальной стаи.

Война закончилась, и стало ясно, что наксидов разбили на голову, определив их место на самом дне общества, и, по-моему, их это устраивает. Раз они точно узнали свое место в иерархии, они будут счастливы. В другой ситуации это было бы невозможно. Определенность пойдет им на пользу".

Сула удивленно обдумала выдвинутое предположение и решила, что хотя теория интересная, лучше быть готовым к наксидской контратаке. Она настолько погрузилась в эти мысли, что следующее высказывание Элди застало ее врасплох.

"Возможно, пришло время подумать, как вернуть армию к мирной жизни. Охотно выслушаю ваши предложения".

"Ага, вот оно главное", – пронеслось в голове у Сулы. Ее положение в Заншаа зависело от ее небольшой армии, плохо обученной и вооруженной и уже мечтающей о родном доме. С подобными леди Трани, мало что понимающими и не заслужившими уважения, она еще справится. Торк, кругами летающий по системе Заншаа и не способный направить грозное оружие на собственную столицу, тоже не проблема.

Но умный и внушающий доверие лорд Элди, за которым и Парламент, и Империя, дело другое. Как только он приземлится, Сула не просто не понадобится, она станет потенциальной угрозой. И что она сможет поделать, пусть и во главе уже не нужной армии? Она бы взбунтовалась, но против кого?

Сула немного потешила себя мыслью о том, что сможет вернуться в подполье и стать бандитской королевой Заншаа, но здравый смысл не позволил предаваться таким мечтам. У этого нет будущего, такая жизнь лишь поставит под угрозу тех, кто доверяет ей.

У нее оставался широкий выбор, хотя оптимальным вариантом было стать капитаном Сулой, знатным имперским пэром. Она хотя бы выпросила у Торка звание – сложно вновь опускаться до лейтенанта, после того как правила целой планетой.

К тому же единственное, что у нее хорошо получается – помимо несчастной любви, – это убивать.

"Пора опять пригрозить Торку", – решила Сула.

Она отправила ему письменное сообщение, а не видео, так как не хотела, чтобы Торк видел ее довольную улыбку: "Лорд командующий, с радостью доношу до вашего превосходительства новость о том, что в ближайшие дни буду приветствовать лорда Элди на его новом посту в Верхнем городе Заншаа. Так как мое дальнейшее нахождение в городе может представляться в лучшем случае недоразумением, а в худшем – досадной неприятностью, я хотела бы получить немедленный перевод. Я всем сердцем желаю вновь вести лояльных граждан в бой против наксидов и прошу доверить мне командование боевым кораблем в Единственном Праведном Флоте Мщения".

Это, конечно, не "дай мне работу, а то начну гражданскую войну", но пойдет.

Она сделала копии послания для Элди и Совета правления Флота, убедилась, что Торк увидит, кому ушли копии, закодировала и отправила письма. Теперь Торку не удастся незаметно отослать ее на какой-нибудь незначительный пост в Харзапиде или Хон-баре.

Но, увы, пришло время рассказать всё бойцам.

***

Сначала Сула поделилась новостями с друзьями во время ужина в восьмисотлетнем ресторане у Нового Моста. Когда-то она уже бывала здесь, отмечая присвоение Джереми Фути звания лейтенанта, и вечер закончился ее обещанием сжечь одного из его приятелей.

В этот раз всё прошло намного спокойнее. Она сняла отдельный кабинет на втором этаже, с древними потолочными балками цвета темного янтаря, камином из красного кирпича и балконом с коваными перилами и полированным бронзовым поручнем. Хлопья снега, крупные и величественные, словно специально заказанные в фирме, занимающейся высококачественными погодными явлениями, с тихим изяществом падали с неба, ложась на балкон роскошным холодным ковром.

В камине потрескивали и постреливали поленья. Старинный пружинный механизм с цепями и шестеренками из темного железа медленно вращал на вертеле хон-барского феникса. Комнату наполняли вкусные ароматы. Пател с Жюльеном пили горячий пунш из чаши на массивном деревянном столе, Сула предпочла чай с тростниковым сахаром.

– После ужина надо будет проверить посты, – сказал Жюльен. – В такую ночку все часовые наверняка попрятались.

Сула улыбнулась. Жюльен просто помешался на дисциплине, этот его новый необузданный порыв уже сберег ей кучу времени.

– Элди предложил подумать о роспуске армии, – начала Сула.

Жюльен презрительно усмехнулся:

– Что сделал Элди, чтобы об этом говорить? Он же из тех, кто сбежал, бросив нас здесь с наксидами.

Но Пател внимательно посмотрел на Сулу и сказал:

– Ты ведь так и сделаешь. Правда, принцесса?

– Да. Я уже попросила перевода на Флот. – Заметив изумленный взгляд Жюльена, она добавила: – Когда они, законное правительство, будут здесь, мы станем угрозой. Но справиться с ними не сможем.

Жюльен вспыхнул от гнева, и на раскрасневшейся коже проявились тонкие белые шрамы, полученные во время наксидских допросов.

– Ты сдаешься!

– Я хорошо бью наксидов. Это я умею. – Она перевела на него взгляд. – Надо уйти, пока мы на коне. Пока врагов не слишком много. Спроси отца – он подтвердит.

Жюльен повернул лицо с резкими чертами к огню, поднял пунш к губам, но тут же опустил.

– Мне нравится в армии. Будет сложно вернуться к прежней жизни.

– Не надо возвращаться, – сказала Сула. – Для этого и придуманы амнистии.

– Мне не поможет. – Он посмотрел на нее. – Батя амнистией воспользуется, а меня поставит на свое место.

– Прости, если ты хотел иного, – ответила Сула.

Жюльен пожал плечами.

– Это не самый плохой вариант. У меня будут деньги и любая хрень, какая только придет в голову, и в этот раз боссом буду я.

Пател поглядел на обоих кроткими темными глазами.

– Проблема в том, принцесса, что мы привыкли, что нас любят.

– Это лучше всего, верно? – улыбнулась Сула.

Ее любили. Писали "Да здравствует Белый Призрак!" на стенах домов; выходили из трамваев, чтобы прочитать новый выпуск "Сопротивления"; смотрели такими глазами, когда она появилась в толпе на вещевой ярмарке при полном параде или когда привезла с собой украденную еду в Старую Треть. И она лежала в объятиях Казимира, вдыхая его терпкий запах. Была центром чего-то грандиозного, а теперь осознала, что такое не повторится.

– Ну а ты? – спросила она Патела.

Его губы сложились в подобие улыбки.

– Я-то вернусь к старому. Как же еще найти деньги на свои пороки?

Сула подняла чашку со словами:

– За новые приключения.

Остальные тоже подняли бокалы и выпили. Жюльен мрачно смотрел на огонь.

– Без Казимира будет не так весело, – сказал он.

Сула проследила за его взглядом, а душу наполнила горечь.

– Верно, – согласилась она.

***

Он одновременно был и не был Мартинесом: лицо с такими же впалыми щеками и густыми бровями казалось иным, и черные прямые волосы не походили на русые кудри. Они стояли в прихожей старой квартиры Сулы, той, что за дворцом Шелли.

На этом не совсем Мартинесе был капитанский мундир с серебряными галунами, а в руках гураварская ваза с гладиолусами.

– Ты подарила ее отцу на свадьбу, – сказал он. – А я хотел бы подарить ее на твою.