Мартинеса бросало то в жар, то в холод. Флетчер остановился перед Гуликом и мучительно долго смотрел на него синими глазами.

– Очень хорошо, Гулик, – сказал он. – Держите марку.

А потом случилось невероятное: капитан отвернулся и быстро пошел прочь, тихо позвякивая ножнами. Плохо соображая от головокружения, Мартинес молча последовал за всеми.

Уже у люка уголком глаза он заметил, как расслабился Гулик.

Поднявшись на свою палубу, Флетчер обратился к Мартинесу:

– Благодарю вас, капитан. – Он едва сдерживал усмешку. – Я ценю, как трепетно вы относитесь к моим слабостям.

– Да, милорд, – ответил Мартинес, не в силах произнести "Всегда к вашим услугам".

Гарет отправился в свой кабинет, сел за стол и задумался об увиденном. Флетчер пригласил его на обход, но ничего не произошло.

"У него десятки проверок каждый год, – размышлял он. – Но убит только один старшина. Просто блажь?"

Примерно через час пришел лейтенант Коэн, рыжеволосый адъютант Миши, с приглашением на обед у командующей. Мартинес явился туда, и за тарелкой прохладного фруктового супа доложил, что ничего необычного во время утренней инспекции не произошло.

Миши не отреагировала на сказанное и лишь спросила, как продвигается подготовка предстоящих через два дня учений. Мартинес кратко изложил свои планы, но недовольство продолжало грызть его.

Хотелось спросить: "Что вы собираетесь предпринять?" Но Миши продолжала говорить об эксперименте и о завтрашнем полете над Термейном.

К концу обеда Мартинес был даже в большем недоумении, чем прежде.

Ночью он очнулся от какого-то обрывочного сна и обнаружил, что парит. Он взглянул на янтарные цифры хронометра, мерцающего в углу настенного экрана, и понял, что настало время корректировки курса и они находятся возле одного из газовых гигантов Термейна, последнего пункта перед рывком эскадры к занятой врагом планете.

Мартинес наблюдал за отсчетом секунд, а потом включились двигатели и он упал на матрас.

Через два часа Алихан принес завтрак: кофе, соленую рыбу и свежую булочку, только что испеченную Перри. Потом ординарец помог надеть скафандр, так как Мартинес готовился идти в командный центр.

Все на корабле знали, когда объявят тревогу, поэтому сейчас многие одевались или собирались одеться.

Скафандр проверил свои системы и вывел результат на нарукавном мониторе – все в норме. Мартинес сделал последний глоток кофе, взял у Алихана шлем и отпустил ординарца на кубрик, где тот с помощью товарища тоже наденет скафандр.

Мартинес неуклюже протопал на две палубы вниз, к командному центру. Там уже была Миши в сопровождении адъютантов Ли и Коэна. Она стояла к нему спиной, без шлема; волосы были убраны в подшлемник с наушниками и проекторами виртуальной сети. Ремешок пока не был застегнут под подбородком и болтался у плеча. Миши наклонила голову и прижимала наушник, словно хотела что-то расслышать.

Даже в громоздком скафандре было заметно, как она напряжена.

– Ждите, – сказала Миши и повернулась к Мартинесу. На ее лице застыла маска крайней сосредоточенности. Мартинес отсалютовал:

– Миледи.

– Срочно примите командование "Прославленным". С капитаном Флетчером что-то случилось.

– Он… – начал Мартинес, но замолчал, не зная, чем закончить фразу. Не скажешь же: "… слетел с катушек и гоняется за всеми с ножом"?

Слова Миши звучали кратко и даже дико:

– Докладывают, что он мертв. Примите командование, пока все не полетело в тартарары.

С неспокойным сердцем, Мартинес вошел в рубку, зажав шлем под мышкой.

– Я принимаю командование, – громко объявил он. – По приказу леди Миши Чен.

Все повернулись и уставились на него поверх воротов скафандров. Чандра Прасад смотрела с капитанского места. Из подшлемника на лоб выбился каштановый локон.

– Передаю командование капитану Мартинесу, – подтвердила она.

Мартинес шагнул к ней.

– Лейтенант, не желаете подтвердить приказ у комэскадрой?

– Я только что связывалась с ней, лорд капитан. – Чандра сдержала улыбку. – Она предупредила, что вы идете.

Мартинес почувствовал, что принесенное с собой напряжение начало развеиваться.

– Хорошо, – сказал он.

Чандра подвинула ложе вперед и встала.

– Курс два-два-пять к ноль-ноль-один в абсолютном исчислении, – доложила она. – Ускорение 1 g, скорость 0,341 с. Время подлёта к Термейну примерно сто десять минут. Боевая тревога пока не объявлена.

– Можете объявить, – сказал Мартинес.

– Боевая тревога! – скомандовала Чандра.

Зазвучал сигнал. Все застегнули сети, удерживающие на амортизационном ложе, достали шлемы и начали крепить их к вороту скафандров.

Чандра тоже начала надевать шлем, но потом приостановилась и сказала:

– Обычно мое место за пультом связи.

– Тогда займите свой пост, леди Чандра.

– Слушаюсь, милорд. – И, проходя мимо, добавила шепотом: – Удача тебя любит, капитан.

Мартинес бросил убийственный взгляд, но ее рядом уже не оказалось. Он занял скрипнувшее под ним ложе и закрепил сеть. Из-за головы он выдвинул командный дисплей и зафиксировал перед лицом.

Потом надел шлем и словно отрезал себя от "Прославленного". Пропали все шумы рубки – и скрип амортизационных клеток, и звуковые сигналы мониторов, и отдаленный гул двигателей. Более отчётливым стало шипение поступающего воздуха и синтетический запах скафандра. Мартинес включил микрофон и настроился на волну передатчика.

– Комм: проверка, проверка, – сказал он.

– Слышу вас, лорд капитан.

Он осмотрел рубку. На выбранных Флетчером фресках шли древние сражения: офицеры в странной многослойной одежде, похожие на взбитые подушки, верхом на лошадях вели в бой солдат, вооруженных винтовками, к дулам которых зачем-то приделали страшные длинные ножи. Под нарисованными военными Мартинес видел только шлемы экипажа, занявшего боевые посты. Если бы он давно командовал "Прославленным", он знал бы всех по именам, но сейчас он был лично знаком лишь с тремя лейтенантами.

Интересно, известно ли им, почему его прислали сюда. Хотя неважно, определенно все сгорают от любопытства.

Мартинес переключился на общий канал связи с рубкой и немного помолчал, собираясь с мыслями. Сложно рассказывать о том, чего сам не знаешь. Он решил говорить как можно проще.

– Это капитан Мартинес. Довожу до вашего сведения, что я принял командование "Прославленным" по приказу леди Миши Чен, так как ей доложили, что капитан Флетчер болен. Я не знаю подробностей, но уверен, капитан Флетчер примет командование, как только позволят обстоятельства.

"Ну, это самое осторожное объяснение, которое я смог придумать", – пронеслось у него в голове. Вряд ли оно развеет любопытство.

Потом Мартинес вызвал Миши, чтобы сообщить, что принял командование. Ему ответила адъютант леди Ида Ли и, вероятно, передала его слова леди Чен.

Он переключился на тактический экран и ознакомился с обстановкой: эскадра приближалась к Термейну, впереди летели два окруженных ракетами разведывательных катера, а на орбите планеты дрейфовала россыпь покинутых кораблей. Если командующий флотом Джексет намерен оказать сопротивление, то более подходящего момента не будет.

– Лорд капитан? – раздался знакомый голос, и на дисплее возникло лицо оружейника Хусейна.

– Слушаю, лейтенант, – ответил Мартинес.

– Хотелось бы знать, не следует ли приготовить орудия к бою?

Вопрос был задан очень тактично, и Мартинес мысленно похвалил офицера. Сейчас ни Мартинес, ни Хусейн и вообще никто на "Прославленном" не смог бы направить смертоносные орудия на населенную планету. Хотя нельзя сделать это в одиночку, а только при соблюдении определенного порядка.

Три офицера – капитан с двумя лейтенантами или три лейтенанта – должны тремя ключами активировать пульт запуска ракет, и по меньшей мере два из трех нужно поворачивать одновременно в разных отсеках корабля.