– Рада с вами познакомиться, – сказала Сула модельеру.

Трехэтажный магазин, словно явившийся из сказки, был заполнен роскошными тканями всех цветов радуги, особенно ярких на фоне пастельных стен из полупрозрачного материала, пропускающего лучи закатного солнца. Ненавязчиво звучала приятная крейская музыка.

Сула никогда не слышала, чтобы даймонги шили одежду для терранцев. Должно быть, в магазине была отличная вентиляция или Ческо носила что-то поглощающее характерный запах разлагающейся плоти, потому что Сула его не почувствовала.

Войдя внутрь, Казимир сразу повеселел. Он перемещался от вешалки к вешалке и выбирал одежду для Сулы и Вероники, критично рассматривая каждый предмет и ощупывая блестящие шикарные ткани. Веронике предлагал то, что помягче, поярче и с блеском, а Суле – атласное, потемнее, со светлыми деталями в виде шарфа, лацканов или воротника.

"Одевает меня, как женщину-загадку", – подумала Сула.

Отличное чутье.

Она смотрела на себя в настенном дисплее и понимала, что у него неплохой вкус, но в полной мере оценить не могла: у нее самой вкус был не столь развит, чтобы об этом судить.

Ей нравилось разыгрывать из себя манекенщицу, демонстрируя один наряд за другим. Казимир уместно комментировал каждый выход, иногда поправляя на ней одежду и сортируя на "да", "подумаем" и "нет". Похожим на колокольчики голосом Ческо почтительно предлагала, что еще можно посмотреть. Продавцы с ворохами одежды в руках сновали туда-сюда.

С Хромушей было не так. Как только он появлялся в магазине с Гредель, им тут же несли всё самое броское и дорогое, а он покупал не глядя, щедро раздавая купюры.

Казимир, в отличие от Хромуши, не пытался никого впечатлить своим богатством. Он демонстрировал вкус, а не власть и деньги.

– Тебе бы с Ческо работой поменяться, – пошутила Сула.

– Неплохо бы. Но у меня не то образование.

– Мамочка в куклы запрещала играть? – сказал Жюльен. Он тихо сидел в кресле в углу, стараясь не вмешиваться. Снисходительно улыбаясь, потягивал бренди, предложенное хозяйкой.

– Я проголодался, – не выдержал он через полтора часа.

Казимиру реплика не понравилась, но он пожал плечами и, пробежав взглядом горы нарядов, выбрал что купить. Жюльен поднялся, поставил стакан и приказал продавщице:

– Вон ту стопку. Целиком.

Вероника завизжала от радости и бросилась ему на шею.

– И вот это. – Казимир добавил к покупкам жилет. Потом вытащил из другой стопки вышитый жакет и протянул его Суле: – Нравится? Будешь носить?

– По-моему, тебе стоит выбрать из этой кучи что-нибудь одно, и этого хватит.

Его темные глаза вспыхнули, в рокочущем голосе послышалась злость:

– Отказываешься от моих подарков?

Сула знала, что Вероника смотрит на нее как на сумасшедшую.

– Я приму подарок. Просто мы слишком мало знакомы, чтобы ты дарил мне целый гардероб.

Она видела, что Казимир кипит, но тот быстро успокоился и решил обратить всё в шутку.

– Ну что ж, – напряженно улыбнулся он, опять посмотрел на отобранное и вытащил черный бархатный костюм с атласной лентой и серебряными бусинками на лацканах пиджака и лампасах свободных брюк.

– Пойдет? – спросил он.

– Очень красиво. Спасибо.

Сула заметила, что там были вещи и подороже, и мысленно поставила Казимиру еще один плюс. Он ценит ее и не пытается купить дорогой ерундой.

– Сегодня наденешь? – Он засомневался и спросил Ческо: – Его ведь не надо подгонять по фигуре?

– Нет, сэр.

Ее ничего не выражающее бледное лицо с вечно распахнутыми глазами не изменилось, как будто она только что не потеряла прибыль в несколько сотен зенитов.

– С удовольствием надену, – сказала Сула. Она взяла костюм с собой в примерочную, переоделась и посмотрела в старомодные зеркала. Пожалуй, это лучшая вещь в магазине.

Ее старую одежду упаковали, а когда она вышла, в глазах Жюльена читался восторг. Казимир был сдержаннее.

– Повернись, – покрутил он пальцем.

Она сделала пируэт, и он кивнул, скорее себе, чем ей.

– Тебе идет.

– Теперь-то мы можем поесть? – спросил Жюльен.

Снаружи в наступивших сумерках бледно-зеленой громадой нависал мраморный Вечный Покой. От улиц веяло жаром, как от разгоряченного бегом атлета.

Они ужинали в кафе, сверкающем яркой красно-белой и хромовой отделкой. Было шумно и многолюдно, словно все вдруг решили в последний раз наесться до отвала. Их кавалеры хорошо проводили время, болтали и смеялись, но Сула заметила, что время от времени Казимир бросает оценивающий взгляд на ее наряд, будто одобряя свой выбор.

Он определенно восхищался тем, как она выглядит в его подарке.

Они прошли в столь же переполненный бар. Там играла живая музыка и танцевали. Тогда ночью Казимир был достаточно серьезен, но сейчас его переполняло веселье и он откровенно резвился, выписывая с Сулой невероятные па. В первый вечер он упивался своей силой и контролем ситуации, но теперь он словно хотел, чтобы вся столица развлекалась вместе с ним.

"В тот раз я для него была одной из многих. Сегодня всё по-другому", – подумала Сула.

***

Из бара ушли глубоко за полночь. На улице, освещенной лишь звездами, темнели две странные гигантские фигуры. Скрипнула кожа. Сула уловила запах какого-то животного.

Казимир улыбнулся:

– Отлично. Забирайся.

И сам тут же уселся во что-то квадратное, словно парящее над землей. Опять послышался скрип и шорох, запах усилился. Из темноты вынырнула бледная рука.

– Смелее!

Она сжала протянутую руку, позволяя Казимиру втащить себя внутрь. Ступенька, бортик, сиденье. Она устроилась рядом с ним и только потом с удивлением поняла, что это.

– Коляска с пайкарой?

– Точно. – Он рассмеялся. – Наняли на вечер. Поехали, – крикнул он, стукнув по кожаному облучку.

Возница свистнул, хлопнул поводьями, и повозка тронулась. Ее тянула пайкара, огромная бескрылая птица, неразумный хищный родственник лайонов, один из которых как раз управлял ей. Экипаж стоял на двух больших серебристых колесах, покрытых резным орнаментом, а кузов из кожи особой выделки украшали яркие металлические пластинки с вензелем владельца. Путь освещали висящие по бокам фонари, которые включились, как только началась поездка.

Они спустились с Малой Горы. Мимо проплывали кварталы Нижнего города. Сула прижалась к Казимиру. Темные здания высились над ними, как утесы. Эхо повторяло тяжелую поступь и громкое дыхание пайкары. Дороги были пусты, лишь, держась на небольшом расстоянии, вслед ехал персиковый лимузин с телохранителями. Фары не горели, потому что огромные глаза шофера-торминела и так отлично видели путь.

– Это законно? – спросила Сула.

– Конечно, нет. – В свете звезд сверкнула белозубая улыбка Казимира. – Этим экипажам запрещено выезжать из парков.

– Не боишься полиции?

Он заулыбался еще шире.

– Полиция пыхтит, работая над миллионами заявлений на карточки. Весь следующий месяц хозяйничаем на улицах мы.

Звонко засмеялась Вероника. Сула услышала топот еще пары лап, и рядом появился грозный зубастый клюв пайкары, везущей Жюльена с подружкой.

– Ставлю сотню, что мы домчимся до Лекарской улицы первыми! – крикнул он, пьяно взмахнув руками.

Сула почувствовала, как напрягся Казимир, когда лицо Жюльена скрылось в темноте впереди. Он приказал вознице ехать быстрее, и тот хлестнул вожжами, понукая птицу. Повозка скрипнула, наращивая скорость.

Спереди послышался подзадоривающий смех Вероники. Казимир наклонился и прорычал:

– Быстрее!

Сулу охватило предчувствие опасности.

В нескольких окнах офисных зданий был свет: там шла уборка. Одинокий уличный фонарь выхватил из тьмы двух о чем-то спорящих торминелов в коричневой форме чиновников. Они мгновенно замолкли, уставившись огромными глазами на пронесшиеся экипажи.

Фонари Жюльена были всё ближе.