Поиск
1972
«Давайте говорить о главном…»
Давайте говорить о главном.
Нет времени на пустяки.
Родившись с именем державным,
Мы от величья далеки.
Мы, покорители пространства,
Забыли, что на бытии
Лежит печать непостоянства,
И хладны Стиксовы струи.
Казалось бы, наш дерзкий разум
Почти с Божественным сравним,
И повинуются приказам
И твердь, и топь, и огнь, и дым.
Но мы, вращаясь в высших сферах,
Как бы в приемной божества,
По-прежнему живем в пещерах
И катакомбах естества.
Темны пустые переходы,
И звук шагов пугает нас.
И дальний светлячок свободы
Уж поколеблен и угас.
1972
«Какая там птичка щебечет, звеня?..»
Какая там птичка щебечет, звеня?
Какая там травка в цвету?
Названья Природы темны для меня,
Признаюсь к большому стыду.
Другие породы, другие цветы
Заучены издавна мной.
Они на земле оставляют следы
Колесами, дымом, броней.
Простите, растения, бедность мою!
Вы, птицы, простите мой слух!
Я сам ведь неназванный песни пою,
А значит, я брат вам и друг.
1972
Запись в дневнике
Вчера мой сверстник в форме капитана,
Вернувшийся на днях из Казахстана,
Где расположен Энский полигон,
(Не дай мне, Боже, выболтать секрета!)
Рассказывал, как действует ракета,
Причем, весьма был этим увлечен.
Он говорил, не в силах скрыть азарта,
Что зрелище ракеты после старта
Божественно и полно красоты.
Земля дрожит, трава на ней дымится,
Горит… Тебе такое, мол, не снится!
(Он незаметно перешел на «ты».)
И странно — я, певец разоруженья,
Не смог унять душевного движенья,
Представив этот грохот и полет.
Так что же сердце заставляет биться?
Неужто жажда крови и убийства,
Что в глубине души моей живет?
Скорее, здесь мальчишеское что-то:
К оружию пристрастье и охота
Зайти, как в детстве, в ярмарочный тир…
Я сверстника разглядывал, тупея.
Запомнились зачем-то портупея
И новенький, с иголочки мундир.
1972
«Комариный писк…»
Комариный писк,
Медленный, летучий.
Светел лунный диск.
Ветер гонит тучи.
В сероватой мгле
Четкий контур ставен.
Будто на земле
Я один оставлен.
Будто эта ночь
Долгая, как повесть,
Мне должна помочь
Умереть на совесть.
Завершить дела,
Погасить светильник…
На краю стола
Тикает будильник.
1972
«Эта белая ночь так тиха…»
Эта белая ночь так тиха,
Что прохожих шаги под балконом,
Как ударные стопы стиха,
Во дворах отдаются со звоном.
Эта белая ночь так пуста,
Что словами ее не заполнить,
Но пространство пустого листа
Приглашает все это запомнить.
Эта белая ночь так черна,
Так длинна и так тянется сладко,
Что душа, ее свойствам верна,
Растворяется в ней без остатка.
1972
Восточный мотив
Обращаюсь к звезде:
Неужели мы так одиноки?
Нет нам братьев нигде,
Так зачем ты горишь на востоке?
И зачем ты нас дразнишь
подобием жизни и света?
Нет мучительней казни,
чем видеть твой взгляд без ответа.
Неужели мы все
от простой опечатки природы?
Эти травы в росе,
эти всходы и вешние воды,
Эта жизнь без конца —
неужели она только шутка
Молодого Творца,
от которой становится жутко?
1972
«Серебряный кораблик…»
Серебряный кораблик
Над облаком летит.
Мне нравится, мне нравится
Его беспечный вид.
Он легкий и блестящий,
Как щелочной металл.
Ах, век бы я над миром
Корабликом летал!
Чтоб надо мной звенели
Пустые небеса,
Чтоб солнце отражали
Литые паруса,
Чтоб я счастливым не был,
Но пролетал, как дым,
Корабликом по небу,
Живительным, живым.
1972
«Наша родная Вселенная…»
Наша родная Вселенная
С звездочками во тьме —
Облачко обыкновенное,
Спрятанное в уме.
Крупный масштаб мироздания,
В общем, легко понять.
Он для венца создания
Проще, чем пятью пять.
Но, неразгаданный в вечности
И стерегущий нас,
Жуткий приют бесконечности
Там, за зрачками глаз.
Там, за пределами знания,
Сбивчивы, неясны —
Наши надежды, страдания,
Страсти, сомненья, сны.
1972
«Я родился… Какая загадка!..»
Я родился… Какая загадка!
Нет, послушайте, это про вас.
В мире хаоса и беспорядка
Я родился. Лучинка зажглась.
Значит, были к тому предпосылки,
И имелся такой уголок,
Чтобы пламенем тусклой коптилки
Осветить его хоть на вершок.
Значит, кто-то поставил задачу.
Кто — неважно, но был кто-нибудь.
Я живу, я сгораю, я значу.
Я свечу… В этом, собственно, суть.
Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: