Димка взвился.

– Я фигею! Я ещё и виноват, получается? Я, блин, согласился помочь, причём не Вам – Цой свирепо взглянул на побледневшего Шумова – а лейтенанту вашему, какие-то уроды меня убить хотели… кстати, убили!, пришёл, принёс всё на блюдечке, и на тебе – я краями пошёл!!! А не пошли бы вы все!

Особист нервно сглотнул слюну и успокаивающе заговорил:

– Дим, ты давай успокойся, присядь, и постарайся больше ничего не сломать, хорошо? Да, я неправ, в ситуации надо разобраться, для этого мы и летим к полковнику Приймаку, а пока что не нервничай ты так.

– А что я сломал? – агрессивно спросил Цой – Ход вашей грёбаной операции я не ломал, она уже сломанная была.

– Я не про операцию, я про имущество.

– Какое ещё имущество?

Особист выразительно посмотрел на что-то за Димкиной спиной. Цой оглянулся и обалдел. Пристяжные ремни кресла, которые он собственноручно защёлкнул перед взлётом, оказались вырваны вместе с креплениями, что называется, "с мясом". Спинка кресла выглядела так, будто по ней вели огонь из крупнокалиберного оружия.

"Изделие, твою мать" – подумал Димка, холодея.

"А не надо было вскакивать" – пришла в голову мысль.

"…. … ………!" – подумали солдаты. Что подумали пилоты, осталось невыясненным. Вертолёт вдруг качнуло, и солдаты с особистом инстинктивно схватились руками за поручни и ручки кресел. Цой даже не покачнулся. На такие мелочи, как болтанка или крен (в разумных пределах, естественно), можно было не обращать внимания, так как система пространственной стабилизации "изделия" мгновенно гасила возникающие отклонения. Цой всё чаще ловил себя на мысли, что костюм воспринимается как часть тела. Это немного пугало, но выгоды от использования а-зэ-эм-бэ существенно перевешивали мнимые, как казалось Димке, недостатки. Есть и пить не хотелось абсолютно, так же не хотелось и банально пописать-покакать. Уютно, комфортно, и чувство абсолютной защищённости… При условии, что в обозримом пространстве не видно ни одного шамана.

­­– Подлетаем! – раздалось из динамиков десантного отсека.

– Присядь на место – особист поманил Цоя – хоть ты у нас и герой, однако посадку надо бы совершать штатно, груз должен быть в сидячем или лежачем положении.

– Груз?

– Для пилотов ты – груз. Они всех так называют, кто не из ихней братии.

– Ты – груз – подтвердил динамик – А будешь плохо себя вести – станешь балластом. Можем и сбросить. Летать-то, поди, костюмчик твой не умеет?

Пилоты заржали.

– А я вот сейчас возьму и ножкой топну – Димка сердито посмотрел на динамик – или подпрыгну… Тогда и ваша "Мурена" летать разучится. Без "Мурены"-то, поди, летать не умеете?

– Ты дывы, с характером – удивлённо протянул пилот.

– А Цой – он такой – отозвался сопровождающий сержант – У нас на блок посту его давно никто не трогает.

– Ладно, заканчивайте базар – особист повысил голос – и смотрите мне, не как в прошлый раз!

– А как это было в прошлый раз? – поинтересовался Цой усаживаясь в кресло и недоумённо вертя в руках злополучные ремни безопасности (зачем я их вообще подобрал?).

– А помнишь, как взлетали? – усмехнулся особист.

– Ну?

– Вот примерно также они и садятся. А в прошлый раз в двух метрах от комиссии ООН приземлились. Я думал, всё, абзац союзничкам, сердца поостанавливаются.

– Эт мы могём – послышалось из динамика – высота "ноль", аварийная отсечка двигателей, экстренный стоп винтов, момент инерции компенсируем внутренними датчиками – voila, monsieur, штатное приземление в условиях повышенной боевой готовности.

– Ноги повыдёргиваю – пригрозил Шумов.

– Ах, господин офицер, Вы всё обещаете… – жеманно проворковал пилот.

– Ляпко!!! – заорал особист – да твою ж мать!..

– Всё, всё, начальник, молчим.

Цой с интересом смотрел в бортовой иллюминатор. Бункер находился где-то между Лиманском, заброшенным АТП N22 и Янтарём. Именно "где-то", точное месторасположение и безопасные пути к нему были известны немногим. Димке рассказывали, что можно было сто раз пролететь над Бункером, двести раз пройти и не найти. Димка в подобные истории не верил. Вот он – Бункер. Обычный лес, как и везде в Зоне. Вон "карусель", вон там, чуть дальше – "трамплин"… деревья, трава, какие-то развалюхи. Вот и весь Бункер. Опа! Нормальный ход!

Часть пригорка вместе с травой, чахлыми деревцами и останками древних построек плавно отъехала в сторону, обнажив тридцатиметровый вход в карантинную зону Бункера, находящегося под землёй. "Мурена" шустро нырнула в разверзшийся зев огромного люка, и через минуту ничего не напоминало о том, что здесь что-нибудь есть.

Вечером инициативная молодёжь биосектора устраивала концерт. По этому поводу уже с утра на "Янтаре" царила весёлая суматоха. Пятница-тяпница, конец месяца, пришёл транспорт из-за Периметра, привёз много чего хорошего. А посему – или спортивные соревнования, или самодеятельность, или фильм. А потом – фуршет. Подобные мероприятия проводились не реже раза в месяц, иногда и по два раза. "Янтарные" психологи не даром ели свой хлеб. Психологическая разгрузка в условиях работы в ЧЗО (Чернобыльской Зоне Отчуждения) была не просто приятным разнообразием, но штатной необходимостью. Все делали вид, что это экспромт, собственно, всё, что касалось содержания любого мероприятия, и было экспромтом. Сегодня был концерт. Всё началось ещё утром, когда мимо Цоя с Никифоровичем проследовали трое молодых "белых халатов" с удивительно знакомыми кофрами в руках. Димка уже знал этих ребят. Коллектив из шести музыкантов называл себя "Электрум". Так сказать, не мудрствуя лукаво. Играли не то, чтобы неважно, но… Цой поначалу загорелся идеей поучаствовать, но как подкатить к ребятам, он не знал. А сами они, естественно, о талантах Димки не догадывались. Да и желание потом несколько подувяло. Лидер "янтарных" Николя "ШуНик" Шурыгин, будучи весьма неплохим гитаристом, четко (как он сам думал) знал, как и что нужно играть. И чужого мнения не то, чтобы не признавал, просто его не слышал. Что в корне расходилось с Димкиными понятиями о коллективе, музыке и вообще…

На данный момент у кочегаров-сантехников работы не было совсем. Регламентные работы были выполнены согласно графику ППР, выезд на Бар и в Тёмную Долину был запланирован на начало следующего месяца, делать было откровенно нечего. Полагалось дежурить в операторской хотя бы одному человеку, но Никифорович имел своё мнение о необходимости и целесообразности. Необходимым для Цоя лично Никифорович считал владение навыками рукопашного боя, поэтому целесообразно было париться не в котельной, а в спортзале.

– Размер не имеет значения – говорил Никифорович, в очередной раз припечатывая Димку к полу.

– Ты маленький, и в этом твоё преимущество – говорил Никифорович, зверски выворачивая Димкину руку.

– Противник проигрывает тебе не потому, что сильнее, выше, или потому, что первым атакует – говорил Никифорович, легко уходя от бестолковых атак Цоя – а просто потому, что атакует.

Как оказалось, Цой был органически неспособен драться в принципе. В очередной раз отчаявшись научить Димку хотя бы элементарным приёмам самозащиты, Никифорович, обречённо махнув рукой, заставлял того до одури отжиматься от пола и качать пресс. Результат Цою понравился, а дальше за дело взялся Арнольд, часто посещавший спортзал и уважительно относившийся к малорослому старичку-бойцу. Совместными усилиями на третий месяц два мастера рукопашного боя научили-таки Димку не закрывать глаза при атаке и не падать ещё до удара. Что касается огневой подготовки, то Никифорович сам стрелять не любил, поэтому возлагал большие надежды на Дёму Честера и Мыкиту, с которыми Цой уже имел честь познакомиться.

Цой уже полтора года проработал в НК "Янтарь". Посетил все доступные места обслуживания, заимел кучу знакомых не только среди полевых работников комиссии по исследованиям аномальных явлений АН Украины, но и среди свободных сталкеров. Несколько раз Цою приходилось самостоятельно посещать объекты, но переживать особо не приходилось. Никифорович всегда находил для Димки пару-тройку попутчиков, которым было по пути. Через некоторое время Цой уже сам договаривался с сопровождающими.