Роберт установил во дворе перекладину и упражнялся на ней до изнеможения. Оказывается, укрепление мышц тоже хорошо помогает в занятиях математикой.

Покончив с гимнастикой, Роберт сразу брался за учебник. Он сражался с задачами, пока цифры не начинали мельтешить перед глазами. Тогда он откладывал книгу и снова шёл к перекладине.

Его редко видели среди ребят. Ранней весной, когда мальчишки катались на льдинах, Роберт с книгой в руках грелся возле печки. Мальчишки открывали купальный сезон ещё до Первого мая, Роберт — в лучшем случае в середине лета. Когда ребята с удочками бродили вдоль заливов Оттока, Роберт поливал розы из лейки. Лёд не может подружиться с печкой, удилище — с лейкой. Слабый завидует здоровому, здоровый иногда посмеивается над слабаком.

Отец стал единственным другом и товарищем Роберта. Они были неразлучны. Вместе купались, удили рыбу, вместе ходили в кино, цирк, на стадион «Даугава» и даже телевизор смотрели вместе.

Отец в обществе сына умел превращаться в мальчишку, а сын, наоборот, старался быть мужчиной. Они соревновались на перекладине, поднимали гири, придумывали вместе всякие фантастические истории о верблюжьих караванах в прибрежных песках и крокодилах в Оттоке. Это помогало им легко справляться с домашними делами. Мыли посуду — говорили о звёздах, кололи дрова — выдумали робота — профессора по математике.

Карлис Мисиньш работал бригадиром сплавщиков на фанерной фабрике. Его спецовка пахла размокшей сосновой корой. Для Роберта это были самые прекрасные запахи на свете. Он вдыхал их каждый вечер, когда, встретив отца у калитки, на мгновение прижимался к нему.

Вместе им было хорошо.

Оказалось, что даже в футбол можно играть вдвоём! На площадке, где земля была утоптана, как гумно, летними вечерами устраивались интересные матчи. Сын был вратарём, отец — центральным нападающим. Нередко они играли дотемна.

Однажды вечером к ним присоединились и три следопыта — Инт, Модрис и Агрис. Давно никто из них не участвовал в таком захватывающем матче! Мальчишки играли с большим азартом. Они то спорили, кричали друг на друга, то вдруг начинали обниматься. А Карлис Мисиньш смотрел на них и смеялся.

Инт яростно пинал мяч. Он был недоволен прошедшей неделей. Вместе с Агрисом они обошли чуть ли не всех стариков острова, но о «Пингвине» никто ничего не знал.

— С меня довольно! — крикнул Инт, схватил рубашку и побежал к Даугаве.

Агрис и Модрис побежали за ним. Роберт кинулся вслед за ребятами, но отец остановил его.

— Мы после, — сказал он. — Ты вспотел.

А ребята с разбега бросились в реку. Они плескались целых полчаса, потом вышли на берег.

— А кто сказал, что «Пингвин» — корабль? — неожиданно заговорил Агрис.

— Конечно, нет! Наверняка кафе-мороженое, — острил Модрис.

Он считал, что дело это просто им не по плечу. Какого бы умника Инт из себя не строил, он не был ясновидцем и не мог предсказывать по звёздам. Прошлое таит в себе бесконечно много ещё нераскрытых загадок, которые, может быть, так никому и не удастся разгадать. Всё ли мы знаем о том, что происходило много веков назад? И нужно ли это знать?

Вечернее солнце приятно грело. Ребята лежали в блаженном оцепенении на разогретом песке.

Под водой что-то булькнуло. Нет, не рыба. Потому что рыбы не могут так пыхтеть. А в воде сейчас действительно кто-то пыхтел, как тюлень.

Мальчишки привстали. С удивлением смотрели они на человека, вынырнувшего из воды.

Это был мускулистый старичок с густыми белыми бровями и седоватыми усами. В руке он держал только что снятую маску аквалангиста.

— Ну, сорванцы! — крикнул водолаз ребятам. — Принимайте Нептуна!

— Ах вот ты где! — начал Агрис. — Стиральная доска в сарае лежит недоделанная, а ты всё здесь!.. Ну и отругает же тебя мать!

— Подумать только! — возмущался старик, направляясь к берегу. — А ещё внук называется! Разве можно так нападать на собственного деда? Ну, погоди, вернётся отец, я скажу ему, каков у него сынок.

Дед Агриса вышел на берег, неуклюже шлёпая ластами.

— Ведь каждый день в воде, всё равно, зима или лето… — ворчал Агрис.

Дед присел рядом с мальчишками, снял ласты и, довольный, потянулся.

— Что, струсили? А? — хихикнул он. — Мальчишек напугать — дело пустяковое. А вот если кого посолиднее, тут уж нужен другой подход, научный… Когда я был таким, как вы, самого господина полицейского чуть было в столб не превратил.

Тогда на месте, где сейчас фабрика, ещё травка зеленела.

По воскресеньям сюда приезжали горожане погреться на солнышке. Однажды в воскресенье я пошёл туда, разделся, аккуратно сложил одежду на берегу и нырнул под плоты. Вынырнул я с другой стороны и, прячась за брёвнами, проплыл немного вперёд, а потом вылез на берег обсушиться на солнышке. Через часок-другой иду по берегу назад. Гляжу: вокруг моей одёжки собралась вся почтенная публика. Говорят что-то, дают показания полицейскому… Тот переписывает все мои пожитки — и брюки, и рубаху… Увидели меня — глаза на лоб! Шутка ли — живой утопленник! Такие номера были для нас сущими пустяками. Мы даже могли нырять под пароходы в то время, как они шли по реке. Я уже был надсмотрщиком маяка, когда однажды…

— Вы были надсмотрщиком маяка?! — воскликнул Инт.

— Целых пятнадцать лет отслужил, — гордо ответил старик.

— А когда же вы в море ходили? — не отставал Инт.

— С морем ничего не вышло… Ни дня не плавал.

Инт удивлённо взглянул на Агриса и снова обратился к деду.

— Но ведь у Агриса ваша кепка!

— Инт говорит, что голова у тебя, как у слона! — усмехнулся Агрис.

Старик взглянул на кепку и тоже усмехнулся.

— Я был сухопутным моряком. Сами подумайте, какой пацан не тянется к морю? Но одного желания мало. Кому денег не хватало для штурманской школы, кому не позволяло здоровье. У каждого свои причины и беды. У меня не было денег. А на кепку я всё-таки накопил. Ходил, как пират.… И, в конце концов, маяк — это почти что море. Подумайте хорошенько!

— Вот именно, почти… — протянул Инт. Он, конечно, надеялся на большее.

Если бы дед Агриса был моряком, может быть, он знал что-нибудь о «Пингвине».

— Агрису повезло, — продолжал старик. — Его отец — капитан рыболовецкого судна. И когда он сойдёт на берег окончательно, Агрис получит великолепную фуражку.

Агрису, конечно, хорошо. Но разве Инту от этого легче? Сейчас его больше всего интересовал «Пингвин» — корабль, затерявшийся где-то в море. И тут Инт вспомнил, что корабли от порта идут к морю вниз по Даугаве. Значит, и «Пингвин» тоже проходил мимо маяка!

— Скажите, пожалуйста, — обратился Инт к деду. — Не приходилось ли вам встречать на Даугаве корабль под названием «Пингвин»?

— «Пингвин»? — переспросил старик и погрузился в воспоминания. — «Пингвин»… Хм… Ты говоришь — «Пингвин»? Почерневшая коробка с двумя мачтами. Корабль с антрацитом. Курсировал между Ригой и Кардифом.

— Агрис, тупица, деревянная башка! — взревел Инт. — Всех на острове расспросили, а про твоего деда совсем позабыли.

— Но ведь дедушка в море не ходил… — оправдывался Агрис.

Инт сел на песок и прямо уставился на деда.

— И куда он девался?

— «Пингвин», что ли? А кто его знает! Уже тогда он не годился для дальних рейсов. Развалина! Металлолом. К такому делу, как говорится, нужен научный подход!

Инт, как нам известно, именно так, по-научному, и подходил к этому делу и поэтому спросил:

— Когда вы видели его в последний раз?

— Кажется, до начала войны, — немного подумав, ответил старик. — Могу сказать точно одно: в войну я уже не встречал его. Когда появились фрицы, Даугава словно вымерла. То ли у них не было пароходов, то ли они боялись ходить по реке… Помню только, однажды сразу вышли три корабля, и то один взорвался…

— Три фашистских корабля?! — заволновался Инт и вскочил. — Когда это было?