— Не, — я нырнула под его руку и возникла позади него. — Называй, — я хлопнула руками по его плечам и подняла вверх колено. — Меня. Так!

Сет извернулся прежде, чем я успела поздороваться с его позвоночником. Он стоял лицом ко мне, откидывая длинные пряди волос со своих блестящих глаз.

— Давай. Сделай это, Ангел.

Звук, исходивший от меня, заставил бы большинство людей бежать прочь сломя голову.

Он поднял руку и общепринятым жестом показал "иди сюда, я тебя проучу".

— Выведи её из своего организма. Убить ты меня не сможешь.

Я не была уверена, была ли моя злоба настолько сильно нацелена на него, или просто из-за того, что его с легкостью можно было использовать в качестве удобной груши для битья, но я бросилась на него. Я нанесла удар ему в среднее сечение, откидывая его назад. Мы рухнули на то, что осталось от дубового стола, и перекувыркнулись через него. С довольно впечатляющим мастерством, Сет переместился и ударился об пол подо мной, принимая на себя основной удар от падения. Я оказалась на нем, зажав его между ногами. Мои руки поднялись, и я обрушила их на его грудь, повторяя это вновь и вновь. Я наносила ему удары, и я продолжала бить его. Его лицо затуманилось из-за внезапной влажности в моих глазах. Какого черта? Влажность усилилась и вырвалась на свободу. Мои руки болели, но я не могла остановиться. Слезы стремительным потоком катились вниз по моему лицу и всё то время... всё то время Сет позволял мне его избивать. Он не поднял руку. Он не остановил меня.

Моё тело трясло, а мои руки ломило от боли. Рыдание исходило из глубины меня, из того темного и прогнившего места, которое образовалось во мне в тот миг, когда Арес дробил мои кости. Мои кулаки опустились на грудь Сета еще раз, на этот раз гораздо слабее, и больше я их не смогла поднять. Я ссутулилась, мой подбородок упал мне на грудь, и я выплакала так много слёз, что с уверенностью могла сказать, что затопила бы ими целый мир.

— Прекращай, — Сет схватил мою руку. — Давай, Ангел, остановись.

Я питала надежду, что смогу остановить слезы, так как плакать, сидя верхом на Сете, не было моим идеальным способом зализывать свои раны, поскольку любила я делать это в одиночестве. Всё это выглядело так жалко и нелепо, но это было подобно тому, будто пломба, которая не позволяла мне выплакаться, была сломана. Теперь пути назад не было.

Сет изрек звук, и затем перекатился. Секунду спустя, я лежала на боку. На несколько долгих минут, мы просто растянулись на полу, как два идиота, его руки, словно тиски, сдерживали меня от попыток нанести еще какое-нибудь повреждение ему или же бедной, ни в чем неповинной, комнате. Потребовалось гораздо больше времени, чем обычно, чтобы поток слез, наконец, ослаб, и чтобы я смогла вполне успокоиться, дабы заговорить.

— Почему ты? — спросила я, мой голос был хриплым и звучал ужасно.

Сет медленно сел, притягивая меня на свои колени, прижимая меня к себе спиной.

— И почему не Айден?

Я не ответила, поскольку это было очевидно.

— Ты бы убила любого другого, кто бы вошел в эту комнату.

Моя голова обессилено поникла.

— Это бы не остановило его.

— Мне пришлось связать его и запихнуть в чулан, — когда я застыла, он стиснул крепче руки и рассмеялся. — Я всего лишь шучу. Я ничего не сделал такого, кроме как использовал своё смертельное оружие — логику. Аполлон, возможно, слегка его сдерживал, но он ждет, прямо за стенами этой комнаты.

— Логику? — рассмеялась я, и, хотя звук и ощущение этого не причиняли боли, для меня это прозвучало непривычно. — Ты никогда раньше ею не пользовался.

— Я знаю, — на несколько минут он затих. — Но я очень знаком с такого рода яростью, Алекс, и я понимаю, что ты чувствовала. И ты толком не разобралась со всем этим до сегодняшнего дня. Айден полагает, что знает, как ты себя чувствуешь, и может быть, у него и есть некое понятие об этом, но я знаю, что ты чувствовала, и я знаю через что ты прошла.

Я чувствовала себя всё ещё пристыженно, что каждый был посвящен в эти ужасные, гнусные моменты, когда я молила о смерти и жаждала её больше, чем когда-либо хотела чего-то иного. Это было так слабо, и я была такая сломленная, освежёванная до глубины души.

Сет положил свою голову на мою и вздохнул.

— Я не лгал. Я никогда не хотел, чтобы нечто подобное произошло. Из всего, что я сделал и чему стал причиной... это единственное за что я никогда не смогу попросить прощения.

И я не была уверена, что когда-либо полностью смогу простить ему это. Я знала, что не он это сделал со мной, но он сыграл значительную роль во всем этом. Но я так устала и просто... слишком натерпелась всего, чтобы всё ещё цепляться за гнев, потому что это было тем, чего Арес и хотел со своими сыновьями. Это ослабляло, убивало меня.

Я расслабилась и закрыла глаза, сосредоточившись на степенно поднимающейся и опускающейся груди Сета. Маленькая часть меня всё ещё, по ощущениям, была утеряна, и я сомневалась, что когда-либо смогу почувствовать себя цельной снова, или, если я действительно когда-либо смогу стать целой, но я понимала, что происходило прямо сейчас. Это была связь между нами, и то успокаивающее влияние, которое она оказывала на нас.

Сет уже делал такое ранее. Он использовал её, чтобы успокоить меня, когда у меня были ночные кошмары, и он использовал её, чтобы соединиться со мной и контролировать меня, но теперь, когда я была в своем самом уязвимом состоянии, он не применил связь, чтобы обмануть меня. Он использовал её, чтобы помочь мне.

*

Далеко не сразу, я пришла в ту форму, чтобы подняться и посмотреть в лицо реальности. Мои ноги и руки ощущались необычно вялым. Я оглянулась через плечо, посмотрев на Сета, и съежилась. Темно-малиновое пятно уже простиралось по всей его челюсти.

— Сожалею о твоем... лице.

Наши взгляды встретились, и кривобокая ухмылка появилась на его лице.

— Нет, тебе не жаль.

— Ты прав.

Сет шагнул вперед, а я с иронией посмотрела на него.

— Знаешь, ты можешь взять передышку, не так ли? Посвяти остаток дня на то, чтобы просто, ну не знаю, разобраться со всем этим. Отдохни.

Я была так истощена, как кто-то может ощущать подобное, только если пережил сильнейшее эмоциональное потрясение. Сама мысль пойти и положить свою маленькую голову на мягкую подушку была более привлекательной, чем поедание картофеля фри, обернутого в бекон.

— Я уверена, у Аполлона есть иная причина, чтобы показаться здесь, нежели выдергивать этих уродцев из меня.

— Он может подождать, — забота промелькнула в глазах Сета, и было странно видеть это. Всё то время, что я знала Сета, редко можно было, в самом деле, увидеть, чтобы он заботился о ком-то другом, кроме самого себя. Опять же, я не приписывала ему больше, чем он заслуживал. Я изменилась. Изменился и он.

— Нет. Я в порядке, — я повернулась к двери. — У нас нет времени на мой отдых.

— У нас есть время, — Сет последовал за мной. — Можно подумать, что завтра будет чем-то отличаться от сегодняшнего дня.

Кто на самом деле знал, было ли это правдой? Борясь с порывом согласиться и пойти найти ближайшую кровать, я открыла дверь. Дверь немного свешивалась с петель, так что при открытии она задевала пол, и открылась лишь наполовину. Я вздохнула, когда протиснулась в открывшуюся щель. Я не была удивлена, когда увидела прислонившихся к противоположной стене Айдена с Маркусом. Оба, казалось, слегка расслабились, когда они увидели меня, стоящую на ногах и, очевидно, не выглядевшую так, словно воткнула свою руку в электрическую розетку.

Тем не менее, я резко остановилась, когда мой взгляд сосредоточился снова на Айдене. Создавалось впечатление, будто я впервые его увидела — широкие скулы, полные, выразительные губы, его темные, непокорные волосы, и эти сверкающие дымчато-серые глаза. Завеса была сорвана с моих глаз, и я не могла — не хотела отводить взгляд в сторону. Насколько многое было затронуто сыновьями Ареса? По-видимому, всё.