Лейтенант саданул кулаком по лобовому стеклу — и часть его вывалилась на капот, открывая обзор. Сзади — раздался знакомый треск, потом очередь — и сержант, цедя сквозь зубы ругательства, полез назад…

На этой Тойоте, сделанной не для «гражданского пользования» — двери открывались двумя створками вправо и влево. Сержант толкнул их — так и есть! Их догонял, треща мотором, небольшой мотоцикл, на нем — двое уродов, без касок — но у одного из них — автомат, которым он целился в них.

Они открыли огонь почти одновременно — но сержант находился в машине и занимал более устойчивую позицию, чем бача на дрыгающемся во все стороны, прыгающем по дороге мотоцикле. Пули Калашникова просвистели совсем рядом, ударили по металлу — а ответная очередь сержанта попала точно в цель — мотоцикл закувыркался по дороге и его пассажиры полетели в пыль. Живые, мертвые… неважно.

Тойота резко вывернула вправо — и в этот момент у сержанта появилось чувство, что сейчас — все будет скверно. Очень скверно. Такая чуйка у него была… как и у всех прошедших ад долгой войны[36]. Он повернулся, чтобы посмотреть что впереди — но рассмотреть не успел… впереди забухал ма-деус,[37] их Тойота резко свернула влево и обо что-то ударилась. Сержанта выбросило из багажного отсека на дорогу и приложило так, что свет в глазах померк…

Пришел в себя он почти сразу. Попытался повернуться — и тут же пуля ударила в землю рядом с ним…

— Не двигаться! — заорал кто-то — замри! Замри, мать твою!!!

— Свои! Свои! — заорал сержант, горло перехватило спазмом, он закашлялся — мы свои! Британская армия, долбанные козлы!

Шорох ботинок по гравию, он отчетливо сознавал, что находится под прицелом.

— Повернись! Только медленно!

Сержант с трудом повернулся. Болела рука, он приложился локтем со всей силы, когда выпал на дорогу. Над ним, закрывая половину неба, возвышался американский солдат. Скорее всего — первый батальон двадцать второго полка, тот самый, который и должен был при случае прикрыть их отход.

— Не слишком-то ты похож на британца, парень — задумчиво сказал американец.

— Черт, а на кого я, по-твоему, похож, ублюдок!? Альфа-два, знаешь, о чем идет речь, твою мать…

Эти слова — кодовое обозначение их группы — сабельный эскадрон А, вторая оперативная группа — убедила солдата, что перед ним и в самом деле британец, а не талиб, учившийся в британской школе в Пакистане. Протянув руку, он помог сержанту подняться…

Чуть в стороне стояла, врезавшаяся в какую-то бетонную хрень Тойота, весь передок у нее был разворочен пулями и столкновением. Чуть дальше по дороге — стоял MRAP Cougar НЕ, здоровенная, угловатая трехосная машина, морские пехотинцы — кого-то вытаскивали из Тойоты, еще двое — прикрывали место действия от боевиков.

— Какого хрена вы начали стрелять, козлы?! — ярость буквально душила сержанта — вас должны были предупредить…

— Нас предупредили, сэр — сказал морской пехотинец — но говорили, будет машина такси, а не Тойота.

— Твою мать…

— Сэр, наверное, вам неплохо было бы поговорить с нашим лейтенантом, он там, у машины. Давайте, я вас провожу…

Все было проверено, перепроверено — а потом проверено еще раз. Объект Аль-Исра, находящийся на территории действующего атомного центра в Хушабе — гарантия того, что его никто не осмелится бомбить — был окружен бойцами антитеррористического полка элитной, сто одиннадцатой бригады пакистанской армии. По периметру комплекса занимали позиции танки и бронетранспортеры двадцать пятой механизированной бригады. Официально, такие меры безопасности были обусловлены прибытием на объект Ковбоя, генерал-полковника, бывшего начальника штаба пакистанской армии, а ныне президента страна, Первеза Мушаррафа. На самом деле — такие предосторожности предпринимались потому, что просто никто не знал — что ждать от того, что должно здесь произойти сегодня.

Генерал Первез Мушарраф и в самом деле прибыл на объект, для того, чтобы лично присутствовать при запуске проекта Аль-Исра. Его конвой состоял из трех черных бронированных Мерседес-600, шести Тойот ЛандКруизер и трех грузовиков с солдатами охраны. У внешнего периметра — конвой разделился, внутрь проехали один за другим три Мерседеса, новейшие, обтекаемые, чем-то похожие на глубоководных рыб. Машины охраны остались на внешнем периметре — не потому, что внутри было так уж безопасно, им просто не хватало места для стоянки внутри комплекса. Там и так было — достаточно лимузинов, на открытие проекта собрались не последние люди Пакистана.

Когда сопровождаемый телохранителями личной охраны Президент вошел внутрь — зал забурлил. Кто-то бросился к нему, желая продемонстрировать преданность и заслужить право показать президенту объект, как бы принимая на себя славу творца этого воистину чуда. Другие так же демонстративно остались в стороне, они группировались рядом с бывшим начальником ИСИ, межведомственной разведки Пакистана генералом Хамидом Гюлем и бывшим министром внутренних дел, генералом Асадуллой Бакаром. Люди, которые собирались вокруг них — были прямо связаны с Талибаном, с Аль-Каидой с иными структурами Исламского джихада и делали все для дестабилизации обстановки в соседнем Афганистане. Контактировали они и с армейскими структурами Китая, причем намного плотнее, чем того хотелось бы Президенту страны. Но если он, будучи в девяносто девятом году начальником Генерального штаба обладал достаточными силами и полномочиями для того, чтобы свергнуть начисто прогнившую «демократическую» власть и стать диктатором — то сейчас, будучи полноправным главой государства, он не мог ничего сделать ни с Гюлем, ни с Бакаром, ни с другими группировавшимися с ними людьми. Потому что за ними — стоял Китай, стояли значительные силы в армии и почти вся разведка. А так же — почти весь народ: нельзя было забывать, что в девяносто первом этот народ разграбил и сжег посольства США в Исламабаде. Генерал Мушарраф свой путь выбрал, он придерживался ориентации на США — но он отчетливо понимал, что в стране таких как он, искренних сторонников этого пути — едва ли наберется сотня.

Первым у президента оказался нынешний начальник ИСИ, генерал-лейтенант Афшак Первез Каяни. Один из немногих людей, кто не был заражен бациллой исламского экстремизма и сохранял осторожные взгляды. Подчиненный ему полковник Шуджа — ловко встал на пути других спешащих к президенту людей, чтобы его шеф мог успеть первым.

— Сэр, все готово. Ждали только вас. Примерно через полчаса начинаем.

Мушарраф огляделся.

— Где Гадири?

— Он что-то настраивает. Это сложно…

Мушарраф покачал головой.

— Это сложно для тупого барана. Нам нужно разбираться во всем, если мы хотим выжить. Я хочу лично увидеть установку.

Генерал-лейтенант Каяни беспомощно оглянулся.

— Господин генерал-полковник, сэр, это не рекомендуется. Там может быть опасно — сказал полковник Шуджа, ответственный от ИСИ за контрразведывательное прикрытие объекта.

— И, тем не менее, я хочу это увидеть — сказал президент…

Зал, в котором находилось устройство, был небольшим — примерно пять сотен квадратных метров, в высоту метров пять. Он был поделен бронированным стеклом до потолка на две неравные половины: две трети отводились для наблюдателей и треть — для самого устройства и обслуживающего персонала. Бронированное стекло прикрывалось шторами. Сам обслуживающий персонал находился за перегородками из танковой брони, усиленной плитами свинца, хотя все понимали: случись чего — не поможет…

Само устройство выглядело на редкость непрезентабельно. Ворота, примерно четыре на три метра, достаточные для того, чтобы через них проехала грузовая машина, к ним — ведут рельсы и платформа точно по размерам ворот. Сами ворота покрашены в черные и желтые полосы, около них — обычный уличный светофор. От ворот — отходят толстые кабеля к системе питания, и тут же, в углу — на всякий случай стоит мощный дизель-генератор. Еще какие-то провода уходят к компьютерам, которые находятся за бронеперегородками.