— Конечно, конечно! Разумеется, ты права. Но зная, какой образ жизни вел Фернан...— Голос матери дрогнул, и она поежилась, как от холода.

Она прекрасно вела их дом и умела наладить быт в самых непригодных экспедиционных условиях. Настоящая дочь нескольких поколений предков-фермеров, она привыкла вести постоянную борьбу с грязью так, что все вокруг блестело. Но мысль о том, с чем предстояло столкнуться дочери в доме старого алкоголика, пугала ее.

— Я возьму с собой постельные принадлежности, полотенца и даже кухонную утварь,— терпеливо уговаривала ее Софи.

— И все-таки туда должна ехать я, — слабо протестовала Мари-Клэр Дюфур.— Ведь Фернан был моим братом.

— И моим дядей,— напомнила Софи.— Кроме того, ты просто не можешь этого сделать. Вы с папой уезжаете совсем скоро, так что у тебя нет времени. А у меня — есть.

К тому же, подумала Софи, поездка в Арль послужит весьма удобным предлогом на время избежать усиленного внимания, которым уже довольно давно одаривал ее один из постоянных участников отцовской экспедиции. Он ухаживал за ней трогательно и настойчиво и вовсе не был ей неприятен. Вероятно, из него вышел бы великолепный и надежный муж, к удовольствию обоих родителей, давно мечтавших, чтобы их взрослая дочь стала наконец женой и матерью. Но, к сожалению, этот милый поклонник не вызывал в ней ни малейшего трепета. Ее больше привлекали, к собственному удивлению, мужчины пылкие, импульсивные, романтические герои, более уместные на страницах романов, нежели в спокойной и размеренной жизни. Вот только пока ей такие не попадались, и не было ни малейшего шанса встретить подобного мужчину в Арле, где под жарким солнцем Прованса жизнь текла медленно, дремотно и где самой Софи предстояло отмывать и приводить в порядок старый захламленный дом.

2

— Как я понимаю, этих негодяев до сих пор не поймали? — спросил Ив Каррер, входя в свою комнату, где в его отсутствие разбиралась с бумагами Катрин Гренье.

Несколько лет назад, вернувшись в родной город, Ив завел здесь свое дело. Он стал к тому времени довольно известным архитектором, особенно прославившимся среди знатоков как специалист по реставрации замков и старинных зданий. Кроме того, он неплохо разбирался и в антиквариате. Устроив свою контору, Ив пригласил поработать там секретарем старинную приятельницу Катрин Гренье. Он пошел на этот шаг не без задней мысли, ибо в то время испытывал к Катрин нечто большее, чем просто дружеские чувства.

Ив любил в своей жизни многих женщин и всегда искренне, но особенно ценил таких, как Катрин, — добрых, нежных, женственных. Он рано научился отличать внешнюю красоту от красоты души и предпочитал в женщине доброту, нежность и верность — качества, не тускнеющие от времени и всегда достойные поклонения. Ему казалось, что в личной жизни Катрин не все складывается гладко, и он подумывал увести ее от мужа, не вполне представляя себе, как все сложится у них потом. Но все его попытки были напрасны, и со временем ему пришлось признать, что Катрин — не для него, что она любит только своего мужа, а к Иву относится как к другу, причем как к «молодому другу», что она нередко подчеркивала вполне справедливо. Ей исполнилось сорок пять лет, а ему еще не было сорока. Впрочем, он давно не считал себя молодым.

Так или иначе, сейчас их связывали только дружеские отношения, и Ив давно отказался от попыток сделать Катрин своей. Он сдружился с ее мужем, городским нотариусом, надежным, спокойным Домиником, и относился к их многочисленным детям, как мог бы относиться заботливый дядюшка.

Вопрос, заданный Ивом, касался Катрин, приветливо улыбнувшейся, как всегда при виде Ива.

Как-никак он был одним из самых красивых мужчин, которых ей доводилось встречать. Был он высок и великолепно сложен. Черные вьющиеся волосы небрежно откинуты назад. На смуглом волевом лице выделялись сверкающие серые глаза, опушенные черными ресницами. Упрямый подбородок выдавался вперед, а чувственные, четко очерченные губы всегда готовы были разомкнуться в белозубой улыбке. Неудивительно, что сердца местных красавиц сладко замирали при одном взгляде на столь неотразимого мужчину.

Нельзя сказать, что впечатляющая внешность, обаяние, благородство характера и душевная теплота Ива оставляли Катрин совершенно равнодушной, но она искренне любила своего Доминика и, если и вздыхала изредка, то лишь о том, что ее «молодой друг», который мог бы осчастливить любую женщину, до сих пор оставался одиноким, если не считать легких увлечений на стороне.

— По крайней мере, они не тронули Батистена,— добавила она, возвращаясь к истории в доме свекра.— Однако случившееся здорово его подкосило. Ты же знаешь, каким упрямым он становится, когда мы с Домиником пытаемся убедить его пригласить кого-нибудь пожить с ним.

— Расскажи подробнее, — попросил Ив. — Когда я заходил, чтобы посоветовать ему установить охранную систему, Батистен тут же пришел в ярость и едва не вытолкал меня в шею. Судя по всему, он ее так и не установил?

— Ты же знаешь Батистена,— вздохнула Катрин. — К счастью, воры вынесли не так уж и много. В полиции думают, что их что-то спугнуло. Телефонный звонок, например, а может, кто-то постучался в дверь...

— И все же не верится, — покачал головой Ив,— что средь бела дня в дом могут вломиться грабители и вынести все, что пожелают.

— В полиции предупредили, что, скорее всего, обратно мы ничего не получим. Они говорят, что за последние месяцы такие кражи случаются все чаще. Вероятнее всего, это действуют банды подростков, может быть, из Марселя. Поймать их очень сложно, равно как и найти украденное. Они приезжают, быстренько обчищают заранее облюбованный дом и мгновенно скрываются в неизвестном направлении.

— Но теперь-то вам удалось убедить старика, что с ним должен кто-то жить?

— В том-то и дело, что нет, — снова вздохнула Катрин.— Ты же знаешь, с ним никто не уживется.

Ив сочувственно кивнул. Вздорный характер Батистена с годами лучше не становился.

— Конечно же, кража потрясла Батистена, — продолжала между тем Катрин.— Особенно его огорчила утрата севрской вазы. Она досталась ему от отца. Прелестная вещица и, между прочим, очень дорогая.

— Я оценивал ее недавно по просьбе Батистена, — кивнул Ив. — Должно быть, воры знали, куда шли.

— Именно так, — подтвердила Катрин. — Скорее всего, знали. Во всяком случае, это самая ценная и самая крупная вещь из украденного. Остальное — серебро и кое-какие драгоценности. Чтобы составить список украденного, я позвала сестру Батистена. Ну, знаешь, Элизу. Нам с ней понадобился почти целый день. От Батистена толку было немного, но Элиза хорошо помнила, где что стояло в доме родителей.

— Значит, она вернулась из Англии?

— Да. Они с Диком, ее мужем, прилетели в субботу, — ответила Катрин и рассмеялась. — Все-таки здорово придумали: жить по полгода то здесь, то там! Я иногда устаю, просто слушая рассказы обо всех делах. И, знаешь, не могу удержаться, чтобы время от времени не сравнивать их с Батистеном: у них — бурлящая энергия и радость жизни, у него же — постепенная утрата интереса ко всему на свете...

И на лице Катрин появилось озабоченное выражение, что часто случалось, когда разговор заходил о свекре. Затем, явно желая сменить тему, она спросила:

— А у тебя что нового?

— Да, в общем-то, ничего,— ответил Ив и, угадав ее желание, перевел разговор на дела профессиональные: — Сегодня надо будет съездить по одному адресу. Там продается дом, хотя я сомневаюсь, что он пригоден для реставрации. Так, развалюха... Да ты знаешь, — мрачно добавил он. — Это дом Фернана Рулена.

— Фернана?— удивленно подняв брови, воскликнула Катрин. — С чего это ему вздумалось продать дом?

— Не ему, — буркнул Ив. — Родственникам. Этот пропойца наконец загнал себя в гроб.