«Если это в самом деле не спектакль, — подумал Са­хиб, — то моя пленочка потянет на несколько десятков тысяч долларов... К черту милицию, к черту связника...»

Между тем присутствующие в конюшне люди стали манипулировать какими-то чемоданчиками, в которых, очевидно, были деньги. Сахиб хотел и это заснять. Он переместил тяжесть тела на левый бок, чтобы сдви­нуть видеокамеру в нужном направлении. Неожиданно деревянный настил под ним звучно скрипнул.

Сахиб затаил дыхание и закрыл глаза, поскольку все стоявшие внизу люди задрали головы вверх. Заме­шательство длилось секунд пятнадцать. Затем обраща­ясь к «поджарому», толстяк произнес:

—  

Доска треснула. Жарища на улице. А вообще-то, дорогой мой, как у вас насчет службы безопасности? Ведь сколько бабок ты на это списываешь!..

Нот, — сказал «поджарый», очевидно, показывая мм своих подручных.

И действительно, один из парней с бочкообразным туловищем оправдывающимся тоном произнес:

Помещение осмотрено лично мной. Здесь никого мет. Вам не о чем беспокоиться.

Я хотел бы иметь дело с профессионалами, — наставительно сказал толстяк. — У нас не должно быть проколов, сами понимаете. Так вот, эту партию я набираю в Москву, следующая — туда, — толстяк мах- мул рукой.

Это ваше дело, — сказал «поджарый». — На за­пад гак на запад.

Наше, ваше... — неодобрительно пробормотал толстяк. — Что же ты, Степан Тариэлович, делиться стал...

Виноват... — послышалось в ответ.

Впрочем, ладно. Надо организовать соответствующий ажиотаж на аукционе, — еще раз проговорил толстяк. — Я понимаю так, что если каждый раз мы выставляем на продажу таких безупречных породис­тых лошадей, то не всякий раз на них может найтись покупатель. Боюсь, что цена упадет и вряд ли нашу лошадку можно будет продать даже по стартовой цене.

Ажиотаж я организую. Пару человек поддадут жару, цены загоним под потолок... Взвинтим так, что клиенты сполна рассчитаются с нами...

Смотрите, чтобы все было естественно. А то могут возникнуть подозрения. Да и времени у нас маловато...

Да, времени в обрез, — неожиданно произнес чиновник, до сих пор не проронивший ни слова.

Сахиб едва дождался, когда торговцы наркотиками покинут конюшню. Убедившись, что все спокойно, он вылез через дверцу во фронтоне, спрыгнул на землю, заглянул за стену и, удостоверившись, что никого нет, достал из кармана сотовый телефон. Несколько раз подряд он безуспешно тыкал дрожащими пальцами в кнопки, пытаясь набрать номер своего связника. Вну­три у него все ликовало. Такая удача! Нет, он не будет при помощи отснятого видеоматериала шантажировать мафиози и высокопоставленного чиновника. Что день­ги! Он сдаст этих воротил органам. Его пошлют учить­ся в школу ФСБ. А потом он станет работать в извест­ных органах и отправится с разведывательной миссией в какую-нибудь восточную страну, например в Япо­нию. Чем он с виду не япошка?

В это время его связник по фамилии Бузуев на сво­ей московской квартире страдал от жестокого похме­лья. Чего он только не пробовал, чтобы снять этот син­дром! Пил рассолы, огуречный и капустный, пробовал лечиться ледяным, из холодильника, молоком. Ничего не помогало. Бузуев мог бы, конечно, опохмелиться, но он был принципиальный противник этого. Опохмел­ка для него значила переход от бытового пьянства к начальному этапу алкоголизма, так называемому альфа-алкоголизму...

Быть альфа-алкоголиком Бузуев не хотел, но и не хотел страдать. Он решил полечиться кефиром, в тай­ной надежде на то, что в нем содержится хоть какой- то процент спирта. Кефира в доме не было, и Бузуев, наспех одевшись, побежал в магазин. Там он, к своему несчастью, неожиданно для себя встретил давнишнюю знакомую. Однажды Бузуев, еще будучи холостяком, провел с ней ночь. Теперь, увидев Бузуева, эта дама так и загорелась желанием побыть с ним наедине.

Бузуев не придумал ничего другого, кроме как затащить ее в свою квартиру, откуда еще не успели выветрить­ся духи жены, с которой он, впрочем, недавно разошелся

.

Страдающая от одиночества дама первой вошла н прихожую и вздрогнула — неожиданно в квартире затрезвонил телефон.

Кто это? — поинтересовалась она, когда Бузуев направился к телефону.

С работы, — объяснил Бузуев и кивнул даме ру­кой, чтобы она отошла, — не мешай.

Нет, нет, не бери трубку, Валентин, — нежно проворковала дама и преградила ему дорогу своим до­вольно монолитным корпусом. — Вначале освежим, так питать, цветок наших немножко увядших отношений.

Где

у тебя шампанское?

Слушай, котик, это важно, я должен взять труб­ку. Знаешь ведь, чем занимаюсь. Не чернильной корм­люсь службишкой, как ты...

-     

Ну Валек, пойдем... — дама потянула Бузуева за тал стук, завлекая его в комнату, где белела неубранная кропать.

Может, это мое начальство!..

Феноменально! Ты потеряешь из-за меня рабо­ту, - шептала дама, — а я тогда пойду на панель и бу­ду кормить тебя, зарабатывая проституцией.

-     

Но, Мария, я должен отвечать на звонки! Это бе­зумие — находиться дома и не поднимать трубку!

-- Ладно, подними, — сказала Мария таким оби­женным тоном, что Валентин заключил ее в объятия и принялся целовать, махнув рукой на трезвонящий телефон. Перестань, — кислым голосом, как у всех пере­горевших женщин, сказала Мария, — подними свою трубку...

Бузуев покосился на нее, но все же схватил трубку. -Да?

— 

Это узбек, — услышал он.

—  

Ну, что там у тебя?

—  

Я его взял, понял? — кричал Сахиб. — У меня такой компромат здесь!

—  

Ну и что? Ты о чем говоришь?

— 

Как о чем, ты что, забыл?

—  

Потише нельзя? — сказал Бузуев, но Сахиб ув­лекся и продолжал кричать. Мария из деликатности отошла в сторону.

Тем временем увлеченный успехом Сахиб, присло

нившись

к стене конюшни, стал слишком громко рас­писывать в сотовый телефон о том, что он видел.

Как уже говорилось, Сахиб был человеком увлека­ющимся, импульсивным и непосредственным. Мечта стать шпионом, разведчиком привела к тому, что он с

оверш

енно потерял голову и забыл, где находится и как себя надо вести.

Лицо у связника Сахиба, Валентина Бузуева, вытя­нулось, когда он услышал фамилию высокопоставлен­ною московского чиновника, которого Сахиб якобы ви­ден на месте передачи наркотиков и даже заснял на видеокамеру. Бузуев не грубо, но сильно оттолкнул то­скующую подругу и стал лихорадочно соображать, что следует предпринять. Он пробормотал в телефонную трубку:

Понимаешь, меня сейчас отвлекают, ты можешь подождать до вечера?

К черту, это такой успех, парень!

Где ты находишься?

Как где? Я на объекте! Ты никогда такого не ви­дел, понял? Эй...

 Бузуев услышал в телефонной трубке чужой голос, вскрик, и вслед за этим раздался какой-то странный шум. Бузуев грубо схватил Марию за волосы и прижал ее

голову к груди, чтобы она не мешала. В телефонной трубке послышался тупой звук удара, и Валентин дога­дался, что узбека ударили чем-то тяжелым. Хорошо, ес­ли это кулак, но если лом или камень какой-нибудь?

—  

Что случилось? — встревожено крикнул Бузу­ев в телефонную трубку.

Притихшая Мария стояла рядом. Игривость у нее как рукой сняло.

—  

Что у тебя там происходит? — опять громко про­изнес Бузуев, но из трубки послышалась брань, а за­тем раздались короткие гудки. Бузуев сморщился, по­дул в трубку и осторожно повесил ее на рычаг теле­фонного аппарата.

Валентин Бузуев мог только догадываться, что про­исходило там, откуда звонил Сахиб. Он не знал, что, очнувшись от первого удара размечтавшийся «развед­чик» обнаружил, что его крепко держит за руки дю­жий молодчик, а другой внимательно изучает видеока­меру, пытаясь извлечь оттуда кассету.