— Тео, это сделало бы тебя убийцей, — говорит она медленно. Я киваю.

— Я так же и убью за тебя, Сладкая.

— Да, да, да, мы поняли, сделаешь, что угодно… — ворчит Гарри

— Гарри, хватит, — отрезает Лили. — Мы не убегаем, а дадим Тео шанс исправить все это.

— И ты серьезно доверяешь ему в этом? — Он поднимает брови.

— Он не подводил меня, — говорит она.

— О, давай вспомним, он трахнул другую женщину, и она забеременела, — ворчит он. И я не могу отрицать это. Он прав. Я подводил ее столько раз, но это не один из них. Я сделаю все для того, чтобы она была счастлива.

— Черт, Гарри. Ты думаешь, я не знаю это? Это все не только про меня и Лили. Это все о том, чтобы ты и Лили не попали в тюрьму, о том, чтобы вы, наконец, разобрались с вашей чокнутой мамашей и стали жить, не оглядываясь назад! — Гарри ничего не говорит, и напряжение не покидает его лицо. — Я пожертвую всем, чтобы помочь вам, но я должен знать, что произошло, я не смогу справиться с этим, если не знаю подробностей. — Гарри нервно смотрит на Лили и выдыхает.

— Это будет на твоей совести, — бросает он.

— Что ты хочешь знать? — спрашивает Лили натянуто.

— Все, с самого начала. — Она медленно вдыхает и выдыхает.

— Шейн был монстром, а мать пьяницей. Она проводила большую часть времени в отключке, а он пользовался этим временем, чтобы творить со мной и Гарри все, что хотел. — Гарри подошёл к Лили и взял ее за руки. — В ту ночь она была в отключке, а Шейн избил Гарри настолько сильно, что Гарри был без сознания, — говорит она тихо. — Он убедился в том, что никто не сможет помочь мне. Он пытался изнасиловать меня, но я к этому уже привыкла. — Меня уже тошнило. — Но Гарри помог мне. — Лилли грустно улыбается своему брату. — Он ворвался в мою комнату, истекающий кровью и еле стоящий на ногах, и помог мне. — Слезы текут по ее щекам. — Но Шейн был действительно взбешен и так сильно ударил Гарри и бил его снова и снова, что я закричала. — Я хотел подойти к ней и обнять, но Гарри притянул ее к своей груди. Тихий всхлип вырывается из ее груди, когда она обнимает Гарри. Она смотрит на меня через плечо, и я чувствую отчаяние за них обоих.

— Эй, все хорошо, Сладкая, ты больше не должна мне рассказывать, — говорю я тихо.

— Нет, ты должен знать все. — Она отпускает брата и оборачивается ко мне. Ее глаза удерживают мой взгляд и не отпускают, пока она говорит следующие слова. — И я схватила нож, который лежал у меня под подушкой и ударила его им. Я хотела этого столько, сколько себя помню. — Ее глаза пустеют. — Я хранила нож под подушкой месяцами, просто на всякий случай, но ни разу им не воспользовалась, не была настолько храброй, чтобы воспользоваться им. До того момента, когда он почти убил моего брата, — говорит она без тени сомнения и угрызения совести. — Я ударила его один раз и не смогла остановиться, я ненавидела его так сильно, — выплёвывает она. — Он отнял у меня все. Он сломал меня. Он сломал Гарри. Я действительно хотела, чтобы он умер. — Она смотрит на меня. — Нам пришлось сбежать после этого. Один удар ножом был бы самозащитой… — Она трясет головой. — Но их было так много… столько крови. — Ее глаза умоляли понять ее. — Ты считаешь, что я монстр? — спрашивает она надломленным голосом. Я трясу головой.

— Нет, конечно нет. — И я раскрываю объятия для нее, она обходит брата и обнимает меня. — Никогда. — Яя глажу ее по голове и целую ее волосы. — Никогда.

— Теперь ты доволен? — спрашивает Гарри и стирает слезы со своего лица.

— Что вы сделали с телом? — спрашиваю я, несмотря на его враждебность.

— Там есть мост через реку Стур, недалеко от места, где мы жили. Я отвез тело на машине Шейна на мост, и мы сбросили тело в реку, — говорит он.

— И ты думаешь, что ваша мать блефует на счет этого видео? — Он пожимает плечами.

— Я не знаю. Я даже не знаю, как бы она могла получить его, мы были осторожны, — выдыхает он. — Ну, или хотя бы настолько осторожны, насколько могут быть осторожны четырнадцатилетние дети.

— Ты говорила, что она была в отключке, она могла видеть?

— Этого не может быть, — бормочет Лили в мою грудь, она смотрит на меня. — Она была без сознания. — Я киваю.

— Хорошо, с этим я могу работать.

— Ты думаешь, что сможешь помочь нам? — спрашивает Гарри. Лили оборачивается к нему.

— Не с этим, Гарри.

— О чем, черт возьми, ты говоришь? — хмурится он.

— Нет никаких нас. В этот раз в этом только я. — Он начинает трясти головой еще до того, как Лили закончивает говорить.

— Нет, всегда были мы, и так будет и впредь. — Она улыбается.

— Ты всегда говорил мне, что я не жертва, но сейчас ты ей являешься. Я не хочу, чтобы ты, Гарри, был жертвой моих действий.

— Тебе было четырнадцать, Лили! — кричит он. — Тебя насиловали, продавали и избивали. И его убийство не было мерой предотвращения того, что он сделал с тобой — это было правосудие, — зло выпаливает он. Он зол не на нее, он зол на то, что произошло с ней. Она зол из-за того, что она сейчас в этом положении спустя такой промежуток времени.

— Я знаю, но я сделала то, что сделала, и не позволю тебе за это платить.

— Да к черту все! — кричит он.

— Такой упрямый! — ворчит она. Нравится ей это или нет, он никуда не уйдет. Гарри остается, чтобы защищать ее, он умрет за нее, это видно по тому взгляду, которым он смотрит на нее. Я всегда думал, что Гарри тихий и спокойный, но теперь понятно, что эту маску он носит ради нее. Она ненавидит сочувствие, и встречается со всеми проблемами лицом к лицу. Я помню, когда видел их вместе, он всегда надевает маску задиры рядом с ней только для того, чтобы защитить ее и потому что любит ее.

Гарри уходит спустя некоторое время после нашего не совсем приятного разговора. Я провожаю его и возвращаюсь обратно. Лили сидит на диване, пьет кофе. Бутылку водки я у нее отобрал.

— Лили. — Я сажусь возле нее. Она поднимает на меня взгляд, и маленькая улыбка появляется на ее губах.

— Да, — отвечает она.

Я оборачиваю руку вокруг нее и тяну ближе, она прижимается ко мне.

— Ты в порядке, Сладкая? — Она долго не отвечает.

— Извини, что не рассказала тебе.

— Что ж, это не разговор на каждый день.

— Я знаю, просто… это много. И все еще есть Гарри, — объясняет она. Я беру ее за подбородок и поднимаю ее лицо, чтобы она посмотрела на меня.

— Ничего, вы с Гарри всегда защищали друг друга, потому что были единственными друг у друга, я бы поступил так же со своей сестрой.

— Но теперь у меня есть ты, — шепчет она. — И впервые в жизни мне не достаточно Гарри. Быть в безопасности не достаточно. Я хочу жить, Тео, не выживать, я хочу чувствовать, а не защищаться. — Она закрывает глаза, — Я хочу тебя. — Я провожу пальцами вдоль ее челюсти.

— Я у тебя есть. — Грустная улыбка появляется на ее губах.

— Но как надолго?

В эту ночь я не мог спать. Лили спит и даже не шевелится, она истощена. Я держал ее в объятьях, настолько сильных, как будто она в любой момент может исчезнуть, и, честно сказать, она могла. И если я не справлюсь со всем этим дерьмом, то ей придется это сделать, и как бы мне не было тяжело бросить всю свою жизнь, от нее отказаться намного тяжелее.

Мне просто нужно что-то, что я смогу повесить на Джейн в убийстве Шейна. Если у нее действительно есть видео, как они выбрасывают тело, то можно сказать, что они были четырнадцатилетними детьми, которые выполняли поручение агрессивной и избивающей их матери. Есть даже школьные записи о том, что они были в синяках, и медицинские записи, что у Гарри были сломаны кости, и не один раз. Есть и записи службы опеки, но очевидно, что их мать может быть убедительной, когда ей это нужно. Я своими глазами видел, как она может сыграть мать, которая жаждет прощения своей дочери. Она патологическая врунья.

Есть неоспоримые доказательства, которые покажут, что она агрессивная и неуравновешенная. Был так же отчет одного социального работника о том, что у Джейн был синяк под глазом. Может самооборона вследствие домашнего насилия? Кто вообще поверит в то, что два подростка убили взрослого мужчину? Чем больше я об этом думаю, тем отчетливее понимаю, что у нее нет ничего. И это кажется слишком простым, Джейн должна была продумать все наперед.

Следующим утром, пока Лили спит, я делаю несколько звонков. Кажется, как будто я могу слышать, как часы тикают, и что над нами нависла угроза. Я должен с этим разобраться. Не знаю, сколько еще Лили выдержит. Мои глаза болят от недосыпа, и голова жутко раскалывается. Я пью третью чашку кофе, когда Лили появляется в дверях.

— Привет, Сладкая, — я улыбаюсь ей. Она обходит стол, я отодвигаю мой стул, и она садится на мои колени, одетая только в мою футболку и пару боксеров.

— Привет. — И она целует меня, — Почему ты так рано встал в воскресенье? — она ворчит.

— Нужно было разобраться с парой дел, — отвечаю я. Она хмурится.

— Спать — это тоже важное дело. — Утренний свет, струящийся через окна, падает на ее волосы и превращает их в пожар. Темные круги под глазами ушли, и она набрала немного веса. Лилли осталась всей той же конфеткой, в которую я влюбился.

— Ты хорошо спала? — спрашиваю я. — Никаких кошмаров? — Я думал о том, что ночь будет беспокойной, после того, что она рассказала. Обычно, когда ее прошлое возвращается — это провоцирует кошмары.

— Нет, — она трясет головой.

— Хах, — это все, что я говорю. Она наклоняется, берет мою чашку и делает глоток кофе.

— Ммм, лучший кофе, что я пила. — Я думаю, что она немного влюблена в мою кофе машину.

— Поосторожнее, а то я начинаю думать, что ты со мной только изза моей кофе машины, — ухмыляюсь я. Она быстро улыбается. — Что такое, Сладкая? — Она вздыхает.

— Мне просто нужно, что бы ты знал, что все, что ты для меня делаешь… я ценю это. — Ее глаза удерживают мои, я киваю. — И даже несмотря на то, что нас шантажируют, я чувствую себя свободной. — Она начинает говорить быстро: — Я имею в виду, что куда бы не бежала за столько лет, я нигде не чувствовала себя так хорошо, чтобы остановиться, а с тобой — это действительно хорошее место, чтобы остановиться.