После 1905 года старые политические предрассудки оказались надломленными так глубоко и так широко, что правительство и руководивший им совет объединенных крепостников-дворян увидело невозможность прежней спекуляции на темноту и овечью покорность мужика. Правительство увидало, что мирау него с массойразоренного им и доведенного до полного обнищания, разорения и голодания мужицкого населения быть не может.Это сознание невозможности «мира» с крестьянством и вызвало перемену политики «совета объединенных крепостников». Совет решил во что бы то ни стало попытаться расколоть крестьянство и создать из него слой «новых помещиков», зажиточных крестьян-собственников, которые бы «не за страх, а за совесть»защищали от массыспокойствие и неприкосновенность помещичьих огромных имений, немножко-таки пострадавших все же от натиска революционных масс в пятом году.

Поворот во всей земельной политике правительства после революции представляет из себя, следовательно,

264 В. И. ЛЕНИН

совсем не случайность. Напротив, этот поворот был для правительства и для «совета объединенных крепостников» классовой необходимостью.Правительству некуда было иначе податься. Правительство увидало, что «мира» у него с массой крестьянства быть не может, что крестьянство проснулось от крепостнического векового сна. Правительству ничего иного не оставалось, как попытатьсяпутем судорожных усилий, путем какого угодно разорения деревни, расколотькрестьянство, отдать деревню «на поток и разграбление» кулаков и зажиточных мужиков, чтобы опереться на союзкрепостников-дворян с «новыми помещиками», т. е. с богатеями — крестьянами-собственниками, с крестьянской буржуазией.

Столыпин, верой и правдой служивший «совету объединенных крепостников» и проводивший его политику, говорил сам: «дайте мне 20 лет покоя, и я реформирую Россию». Под «покоем» он понимал покой кладбища,покой молчаливого, овечьего перенесения деревней неслыханного разорения и обнищания, которое на нее обрушилось. Под «покоем» он понимал покой помещиков,которые желали бы видеть со стороны крестьянства полную неподвижность, забитость, отсутствие протеста, готовность мирно и любезно умирать с голоду, отдавать свою землю, уходить из деревни, разоряться, лишь бы удобно и приятно было господам помещикам. Под реформированием России Столыпин понимал такую перемену, чтобы в деревне остались только довольные помещики, довольные кулаки и живоглоты, да раздробленные, забитые, беспомощные и бессильные батраки.

Что Столыпин всей душой желал для России 20 лет такого кладбищенского покоя, это вполне естественно и понятно со стороны помещика. Но мы знаем теперь, мы видим и чувствуем все теперь, что ни «реформирования» ни «покоя» не получилось, а получилась голодовка 30-ти миллионов крестьян, невиданное (даже в многострадальной России невиданное) обострение нищеты и разорения и чрезвычайно сильное озлобление и брожение в крестьянстве.

К ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ СОВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА 265

Чтобы понять причины этого крахатак называемой «столыпинской» земельной политики правительства, которую Государственной думе предлагают еще раз одобрить путем утверждения бюджета (и которую, конечно, одобрят помещичьи партии в Думе), я остановлюсь немного поподробнее на двухглавных, так сказать, козыряхнашей «новой» земельной политики:

во-первых, на переселениях

и, во-вторых, на пресловутых хуторах.

Что касается переселений, то революция 1905 года, показавшая помещикам политическое пробуждение крестьянства, заставила их немножечко «приоткрыть» клапан и, вместо прежних помех переселениям, постараться «разредить» атмосферу в России, постараться сбытьпобольше беспокойныхкрестьян в Сибирь.

Добилось ли правительство успеха? Добилось ли оно какого-нибудь успокоениякрестьянства и улучшения положения его в России и в Сибири? Как раз наоборот. Правительство добилось только нового обострения и ухудшения положения крестьян и в Россиии в Сибири.

Я сейчас докажу вам это.

В объяснительной записке министра финансов к проекту государственной росписи на 1913 год мы встречаем обычный казенный оптимизм и славословие «успехов» правительственной политики.

Переселенцы, говорят нам, превращают пустовавшие районы в «культурные местности», переселенцы богатеют, улучшают свое хозяйство и так далее и тому подобное. Обычное казенное славословие! Старое-престарое «все обстоит благополучно», «на Шипке все спокойно».

Жаль только, что в объяснительной записке совсем обойденымолчанием данные об обратных переселенцах! ! Странное и знаменательное умолчание!

Да, господа, число переселенцев выросло после пятогогода до полумиллиона душ в среднем за год. Да, к 1908 году переселенческая волна достигла высшей точки: 665 тысяч переселенцев за год. Но затем волна быстро падает,доходя до 189 тысячв 1911 году. Не ясно ли, что хваленое правительственное «устройство»

266 В. И. ЛЕНИН

переселенцев оказалось пуфом?Не ясно ли, что всего через шесть лет после революции правительство снова возвращается кразбитому корыту?

А данные о числе обратных переселенцев, — данные, столь предусмотрительно обойденные г-ном министром финансов в его «объяснительной» (а вернее затемни-тельной) записке, — эти данные показывают нам чудовищноеувеличение числа обратных, до 30 и 40 процентов в 1910 году и до 60 процентов в 1911 году.Эта гигантская волна обратных переселенцев указывает на отчаянные бедствия, разорение и нищету крестьян, которые распродали все дома, чтобы уйти в Сибирь, а теперь вынуждены идти назад из Сибири окончательно разоренными и обнищавшими.

Этот громадный поток вконец разоренных обратных переселенцев с неопровержимой наглядностью говорит нам о полном крахеправительственной переселенческой политики. Приводить таблички об улучшении хозяйства переселенцев, подолгу остающихся в Сибири (как это сделано в объяснительной записке к смете переселенческого управления) и зам ал чиватъполное и окончательное разорение десятков тысячобратных переселенцев, это значит прямо искажать данные! Это значит угощать депутатов Думы карточными домиками и ребячьими сказками про общее благополучие, тогда как на деле мы видим разорение и обнищание.

Сокрытиев объяснительной записке министра финансов данных о числе обратных переселенцев, об их отчаянном, нищенском положении, об их полном разорении означает, господа, отчаянныепопытки правительства скрыть правду.Напрасные попытки! Правды не скроешь! Правда заставит себя признать. Нищета разоренных крестьян, обернувшихназад в Россию, нищета разоренных старожилов в Сибири заставитзаговорить о себе.

Чтобы наглядно пояснить этот мой вывод о крахе переселенческой политики правительства, я приведу еще отзыв одного чиновника, 27 лет, — двадцать семь лет,господа! — прослужившего в Сибири по лесному

К ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПОЛИТИКЕ СОВРЕМЕННОГО ПРАВИТЕЛЬСТВА 267

ведомству, чиновника, ознакомившегося со всеми условиями переселенческого дела, чиновника, который не вынесвсех безобразий, творящихся у нас в переселенческом ведомстве.

Этот чиновник — статский советник г. А. И. Комаров,который, прослуживши 27 лет, не мог не признать, что пресловутая поездка в Сибирь в 1910 году Столыпина и Кривошеина, премьер-министра и главноуправляющего земледелием и землеустройством, была «буффонадной поездкой»— это собственное выражение статского советника, прослужившего 27 лет! ! — Этот чиновник бросил службу,не стерпев того обмана всей России, который проделывается посредством таких «буффонадных поездок», и издал особую брошюру с правдивым изложением всех хищений, всего казнокрадства, всей нелепости, дикости, разорительности нашей переселенческой политики.