На взаимоотношения влияли также и серьезные политические проблемы. Скептицизм по отношению к европейскому «сверхгосударству» и «евро-федерализму» широко распространился в 1980-х и 1990-х гг., а поддержка, которую оказывали европейскому идеалу в 1980-х гг., на самом деле отчасти определялась тактикой и оппортунизмом и по сути была направлена против Тэтчер, которая, хотя и подписала закон о единой Европе, вовсе не была ярой сторонницей Европейского Союза. В этой связи о многом свидетельствуют два факта, на первый взгляд, совершенно разного плана: редкость флагов Евросоюза в Британии и патриотический подъем, охвативший британское общество во время Фольклендского кризиса 1982 г., когда британские войска изгнали с островов вторгшихся туда аргентинцев. Напротив, не было заметно особой охоты убивать или быть убитыми за Европу, а размещение британских войск в Боснии не вызвало энтузиазма. Евросоюз практически не принимался во внимание во время Войны в Заливе (1990-1991 г.), в которой Британия играла выдающуюся роль. Политическая идентичность оставалась отчетливо национальной, а не интернациональной.

Процессы изменений легче понять, если изучать их в отдельно взятой области. На значительные перемены, постигшие Уэльс, повлияли роль тяжелой промышленности в британской экономике и лейбористская воинственность начала XX в. Индустриальная и политическая воинственность отступили во время Первой мировой войны, отчасти из-за того, что правительству удалось смягчить недовольство шахтеров, но в 1919 г. Ллойд-Джордж отверг призывы национализировать угледобывающие предприятия; в 1921 г. шахты были возвращены частным владельцам, а в Южном Уэльсе размещены правительственные войска.

Депрессия в угледобыче заставила нанимателей снизить заработную плату в 1926 и 1931 гг., а сопротивление тред-юнионов не принесло успеха. Будучи центром угледобычи, особенно сильно затронутым кризисом из-за снижения экспорта антрацита, Уэльс играл важную роль во всеобщей забастовке 1926 г. Тем временем на первые позиции выдвигалась лейбористская партия, опиравшаяся на юго-восточный Уэльс. В 1918 г. она выиграла 10 мест в Парламенте от Уэльса, а в 1929 г. — 25 мест. После Первой мировой войны это был другой Уэльс: лейбористский, а не либеральный. Уэльсу пришлось пережить кардинальные экономические изменения, включая серьезный спад в важных и традиционных отраслях. Международная конкуренция, переоцененный фунт, недостаточные инвестиции и другие проблемы нанесли тяжелый удар по угольной отрасли: добыча упала с 56 миллионов тонн в 1913 г. до 48 в 1929 г. и 20 в 1945 г. Железная и сталелитейная промышленность также переживали не лучшие времена. К 1931 г. в Кардиганшире были закрыты все свинцовые рудники. Безработица в Уэльсе выросла до 37,5 процента в 1932 г. и все еще составляла 22,3 процента в 1937 г. Воздействие безработицы было местного масштаба, но там где она присутствовала, имела ужасные последствия, а пожилые люди в Южном Уэльсе в конце XX в. все еще вспоминают о ней как о самом страшном явлении в своей жизни.

Но упадок затронул не все сферы деятельности. Области, расположенные по берегам реки Ди, находились на подъеме, а к 1934 г. в Южном Уэльсе на каждых десять человек приходилось по одному месту в кино. В этом же году было сочтено необходимым перестроить кинотеатр Олимпия в процветающем Кардиффе. Тем не менее упадок в отдельных отраслях промышленности глубоко затронул валлийскую экономику, а безработица и бедность тяжело давили на население. Обострилось положение с здравоохранением, и значительную опасность стал представлять туберкулез. Между 1921 и 1939 гг. эмигрировало около 450 000 валлийцев, по большей части в развивающиеся регионы южной Англии.  В  1938 г.  граф Плимут,  президент Национального промышленного совета Уэльса и Монмутшира, образованного в 1932 г., заявил: «Проблемы валлийских промышленных регионов не удастся преодолеть, пока мы не сумеем разрешить трудности, которые обременяют нашу основную торговую сферу — торговлю углем. Чтобы достичь баланса в промышленности, мы должны развивать легкую промышленность». В период между двумя мировыми войнами проблемы угля и легкой промышленности так и не были разрешены, а тяготы тех лет скрепили союз Уэльса и лейбористов, который сохранился и в послевоенные десятилетия экономического роста. Если в первые десятилетия XX в. ведущим валлийцем на британской политической арене был Ллойд-Джордж, то в 1940-х и 1950-х гг. эту роль взял на себя Эньюрин Бивен, член Парламента от Эббу-Вейла, радикальный социалист, который, в бытность свою министром здравоохранения (1945-1951 гг.), сыграл ключевую роль в создании Государственной службы здравоохранения. Лейбористы пользовались большей поддержкой электората, чем либералы в свои лучшие времена. Кроме того, как и в других областях Британских островов, налогообложение ударило по крупным поместьям, и их упадок оказал воздействие на общество, экономику и политические отношения в сельских регионах: мелкие собственники земли приобрели гораздо больше веса. Наряду с доминированием лейбористов, период между двумя мировыми войнами в Уэльсе ознаменовался ростом, хотя и ограниченным, активности со стороны националистов. Плайд Камри, валлийская националистическая партия, была создана в 1925 г. для борьбы за самоуправление, но не имела особого успеха. Избранный ею курс на «возвращение к земле» превозносил сельское хозяйство и стремился добиться культурного и экономического единства и политической независимости. Плайд Камри прежде всего была озабочена положением валлийского языка и выступало против урбанистического и индустриального общества; такие принципы не разделялись основной массой валлийского, в целом англоязычного, населения. В этот период вопрос о самоуправлении не вызывал особого интереса; более того, даже административные учреждения для отдельного управления регионом развивались гораздо медленнее, чем в Шотландии. Должность министра по делам Шотландии, отмененная в 1746 г., была восстановлена в 1885 г.; а в 1934 г. в Эдинбурге был образован кабинет министров Шотландии (Scottish Office). Параллельные валлийские учреждения были созданы только в 1964 г. В 1941 г. советник Джордж Уильяме из Кардиффа, председатель Национального Индустриального комитета, высказывал сожаления о том, что этот комитет является «единственной организацией, которая может говорить от лица все местных властей Уэльса по экономическим вопросам».

Пребывавшая в период между войнами в жесточайшем упадке экономика Уэльса, находившаяся в глубокой зависимости от финансовых дотаций из национальной казны, не могла служить основой для требований гомруля. Кроме того, в 1930-х гг. радикалы не стремились к конституциональным преобразованиям. Так, с 1933 г. коммунисты и левые лейбористы в районах, прозванных «Малой Москвой», таких как Рондда, предложили организовать рабочие отряды самообороны или милицию по континентальным образцам для сопротивления действиям полиции, а некоторые представители Плайд Камри склонялись к Муссолини и навлекли на себя обвинения в неофашизме. На самом деле национализм подтолкнул Плайд Камри оспаривать роль Британии во Второй мировой войне, которая воспринималась националистами как столкновение соперничающих империалистических держав. Некоторые члены партии были пацифистами (пацифизм был весьма популярен у валлийских нонконформистов), другие отказывались идти в армию, а некоторые, вполне возможно, были немецкими шпионами.

Уэльс оставался твердыней лейбористов до 1960-х гг., хотя возрождение либерализма в Уэльсе сыграло ключевую роль в общенациональном возрождении либеральной партии с начала 1960-х гг. В 1966-1968 гг. произошел всплеск популярности Плайд Камри, и в 1966 г. партия получила свое первое место в Парламенте. Закон о Шотландии и Уэльсе, внесенный лейбористским правительством в 1976 г., предлагал создать национальные собрания, передав им в ведение здравоохранение, социальные службы, образование и местные органы власти, но не предоставляя им права контролировать налогообложение и при сохранении права вето за Вестминстерским парламентом. Закон натолкнулся на оппозицию со стороны националистов, которые считали его недостаточно радикальным, но также, и это гораздо важнее, он не встретил поддержки со стороны консерваторов и некоторых представителей лейбористов. Противники закона подчеркивали непривлекательные перспективы регионализма в автономном Уэльсе, а также опасность возможной дискриминации по отношению к людям, не владеющим валлийским языком. Чтобы обеспечить прохождение закона, правительство было вынуждено провести референдум в Уэльсе. Референдум, состоявшийся в марте 1979 г., принес только 11,8 процента голосов за ограниченную автономию, тогда как против проголосовало 46,5 процента избирателей, а 41,7 процента не явились на избирательные участки. Даже в Гвинедде и Диведе большинство проголосовавших высказались против автономии.