Уже в октябре 1930 и в январе 1931 г. Стефансон опубликовал соответствующие статьи в лондонском и нью-йоркском журналах. В 1939 г. он включил подробное изложение своего анализа в книгу «Нерешенные загадки Арктики». Кроме истории Андрэ и Френкеля Стефансон рассказывает в этой книге истории исчезновения норвежского поселения средних веков в Гренландии, о гибели экспедиции Франклина, убийстве Томаса Симсона в Канаде в 1840 г. и др.
Нам представляется, что решение вопроса о гибели Андрэ, предложенное Стефансоном, простое и убедительное. Оно показывает, как хорошо Стефансон знаком с особенностями работы на Севере.
Отметим еще, что в 1938 г. другой известный полярный исследователь — Х. У. Свердруп — пришел к тому же выводу, сообщил об этом Стефансону и написал в одну из газет Осло. Однако редакция ответила, что не считает нужным продолжать дискуссию о причинах смерти Андрэ. Свердруп с тех пор не возобновлял попытку опубликовать эту гипотезу.
Стефансон очень подробно излагает ход экспедиции Андрэ и его спутников; в книге этот материал занимает больше восьми печатных листов. Автор скрупулезно разбирает все детали жизни путешественников, приводит не только допустимые решения, но так же подробно и те, которые им отвергнуты. Мы можем изложить только важнейшие выводы этой работы.
Прежде всего Стефансон устанавливает, что Андрэ — опытный полярный путешественник, со стажем в 14 лет. Он был очень выдержанным и спокойным человеком. Более молодые Стриндберг и Френкель, оба также спокойные и настойчивые люди. Нельзя предполагать, чтобы кто-нибудь из них впал в уныние и предался мрачным настроениям. Их дневники показывают, что только на одно короткое время между тремя путешественниками возникло недоразумение, но оно быстро было разрешено.
Андрэ был доволен работой шара. Гайдропы и паруса дали больше, чем можно было надеяться. Причиной катастрофы стал недостаточный и непостоянный по силе ветер; мешало оледенение. Как написано в дневниках Андрэ, зимовка представлялась всем троим вполне нормальной и при их снаряжении достаточно надежной.
Сравнивая зимовку Андрэ с тогда только что закончившейся (1895—1896 гг.) зимовкой Нансена и Иогансена на Земле Франца-Иосифа, Стефансон устанавливает, что авиаторы были лучше подготовлены для зимовки и были «в полной форме», что доказывает и их исключительный в анналах Арктики переход с места посадки — 82°56′ с. ш. и 29°52′ в. д. до острова Белого.
Стефансон много внимания уделяет пище аэронавтов. Из дневников видно, что они убили несколько тюленей и медведей. Вначале они ели только одно мясо, оставляя жир, что, по мнению Стефансона, представляет неправильную диету и приводит к расстройству желудка (диарреи). И действительно, в дневниках отмечена несколько раз кратковременная диаррея. Но в конце записей видно, что путешественники начали употреблять жир медведя, и случаи диарреи как будто прекратились. Таким образом, нельзя предполагать, что мясная диета могла привести к дурным результатам. Андрэ пишет, что они воздерживались от употребления печени медведя, считая ее ядовитой; но, по мнению Стефансона, это неправильное, ложное поверье. Количество европейской пищи, употребляемой аэронавтами, постепенно сокращалось, а количество медвежатины достигло (24 августа) 2,9 англ. фунта (или более 1300 г на человека). По-видимому, так же как Нансен, Андрэ и его товарищи хорошо переносили свежее медвежье и тюленье мясо; нельзя предполагать, что они могли погибнуть от отравления мясом.
Большое внимание всех исследователей вызывают последние, октябрьские записи аэронавтов. Стриндберг в своей записной книжке-календаре, где он отмечал кратко важнейшие события, в октябре вписывает: «2 — ночью наша льдина раскололась у самой хижины. 3 и 4 — положение напряженное. 5 — перебрались на берег. 6 — метель. Разведка. 7 — переезд».
Отдельно против 17 октября записано: «Домой 7,5 утра». Эта запись вызвала большие споры: из нее как будто следует, что 17 октября Стриндберг был жив и вернулся домой из какой-то экскурсии или общей поездки. Но более надежно другое решение: запись сделана еще в Швеции до выезда на Шпицберген, так как она написана чернилами, а не карандашом, как все остальные записи времен экспедиции. В записных книжках Стриндберга есть еще тексты, написанные ранее. Поэтому В. Стефансон и другие исследователи считают, что и эта запись полугодичного возраста и говорит о том, что 17 октября Стриндберг должен был поехать в Стокгольм с утренним поездом.
Более надежны записи Андрэ в его большом дневнике, который начинается со старта шара и доведен до острова Белого, до начала октября, и во втором дневнике, сильно пострадавшем от сырости: в нем с трудом были разобраны записи за октябрьские дни, начиная с 4-го. В русском издании 1931 г. этих записей нет — тогда были разобраны лишь отдельные фразы этого дневника. Вот записи в изложении Стефансона (запись начинается уже после того, как трещиной в ночь с 1 на 2 октября была повреждена снежная хижина на плавающей льдине): «В продолжение 4 октября 1897 г. мы были заняты свежеванием убитых животных, а также начали постройку новой хижины, чтобы ее закончить на случай надобности, так как дальняя стена нашей хижины выдвигается над краем нашей льдины. День прошел без происшествий, за исключением того, что мы сделали важное наблюдение. На острове есть низина, т. е. убежище, — если мы не будем дрейфовать слишком быстро мимо (прежде чем мы будем способны выйти на берег из-за движения льда и открытой воды). Конечно, это может оказаться существенным фактом в нашем положении. Стриндберг был, следовательно, прав. Конечно, нам необходимо место высадки, которое откроет нам выход к низине. Проблема состоит в том, чтобы перенести все наши вещи туда. Место высадки, которое мы наметили ранее как вполне удобное, не достижимо. Вероятно, мы должны перепрыгивать со льдины на льдину довольно далеко, чтобы перенести имущество на большую льдину и чтобы можно было позже, приблизившись к леднику, исследовать, как мы сможем перелезть со льда на землю. После полудня мы заметили пять птиц, летевших к острову. Это были, вероятно, гаги или гуси».
5 октября запись Андрэ: «Утром 5-го мы добрались до упомянутой низины и получили ясное представление об острове, от нас тянулся хороший лед к нему. После некоторых исследований (как мы установили) лучшее место для высадки (как я указал им) — с берега. Было шесть часов по Гринвичу, когда мы достигли земли и прошли вдоль ледника и затем с ледника на землю. Мы не прекратили нашей тяжелой дневной работы до самой ночи — после работы всего дня мы не залезли в палатку до середины ночи и поели нашу пищу в темноте при северном сиянии, которое мерцало снаружи на юге, и мы не осветили и не согрели (лагерь). Кухонный аппарат снова испортился, и с ним трудно было манипулировать, так что и варка и жаренье были невозможны. Мы вползли в наши спальные мешки, когда был уже день — день рождения моей матери. Поэтому мы назвали участок, где был наш новый лагерь, Земля Мины Андрэ».
За 6 октября дневник Андрэ: «Когда мы проснулись днем 6-го, шел снег и сильный ветер с поземкой, так что мы не могли сделать много. Тем не менее мы совершили краткую разведочную экскурсию и затем вернулись в нашу палатку. Выходит, что шведы — первые посетители этого района. Что нас сразу заинтересовало — это то, что мы нашли высоко в глубине страны, далеко от моря, бревна плавника. Весь участок состоит из утесов гранита, обломков горных пород и гравия. Гравий частью грубый.
Покрытая гравием область частью имеет форму больших ровных поверхностей с холмами. Вероятно, страна поднимается круто внутрь. Теперь, пока есть дневной свет, снова тяжелая работа. Вечером мы начали в темноте строить смежную хижину и переносить к пей наши вещи. Это была тяжелая работа, но мы ее скоро кончили».
В четверг, 7 октября, Андрэ записал: «Я хотел передвинуть лагерь, так как боялся, что в случае метели, подобной вчерашней, место, которое мы заняли, покроется снегом и сделается непригодным для зимовки. Ледник, который никто из нас до сих пор не осмотрел, был теперь посещен; мы хотели убедиться, нельзя ли его использовать, а также осмотреть наши окрестности, Оказалось, что ледник очень крутой и внутрь страны гораздо сильнее повышается, чем мы думали. После полудня показался медведь, идущий от моря, но он избегал нас, и больше мы его не видели. Здесь как будто нет лисиц. Худшие воры — чайки, которые собрались вокруг нашего лагеря и склада мяса. Они сражаются, кричат и борются друг с другом; в своей зависти они производят впечатление не невинных белых голубей, но откровенных хищных животных».