Вся прислуга в доме не знала, что и думать об этой девушке. Горничные обычно выбирали себе лакеев или шоферов, даже садовников, но Лора не проявляла к ним никакого интереса. Казалось, она смотрела на коллег с полным безразличием.

— Чего она хочет? — спрашивал удивленный лакей у дворецкого.

Дворецкий только качал головой.

— Понятия не имею, но могу сказать тебе, что она еще та штучка.

Лора добросовестно выполняла свои обязанности. Она терпеть не могла Августину, но только не свою работу. Здесь, в уютной обстановке одного из самых красивых домов города, она могла узнать о богатых все, что нужно. Августина вращалась в самом центре светского общества Бостона. Она давала лучшие приемы, и Лора, обслуживая первых женщин города, внимательно наблюдала за их разговорами и манерами.

Незаметно она вошла в жизнь Августины. Постепенно Августина поняла, что нетрудно найти общий язык со спокойной, скромной горничной.

— Лора, ко мне на обед приедет Генри Кэбот со своей женой. Проследи, пожалуйста, чтобы миссис Кэбот показали сад, пока мы с мистером Кэботом займемся делами.

— Хорошо, мадам. С удовольствием. Можно я сама свожу ее в оранжерею? Садовники слишком грубы для женского общества.

Августина улыбнулась.

— Это мило с твоей стороны, Лора. Спасибо тебе.

Лора в ответ тоже улыбнулась.

За обедом миссис Кэбот сказала Августине:

— Ваша новая горничная — настоящее сокровище. Я намерена ее у вас украсть. Редко кто из прислуги так хорошо разбирается в растениях.

В это время Лора, спрятавшись за обитой зеленым сукном дверью, подслушивала разговор двух женщин. Она была довольна собой. Время, которое она провела в общественной библиотеке, читая о тропических растениях, не пропало даром. Лора посмотрела на свои руки. Их надо обязательно привести в порядок. Теперь, когда ей не нужно ублажать отца, она может заняться собою. Та встревоженная девушка из городка Мерилл, штата Пенсильвания, исчезла. Появилась другая — изящная привлекательная женщина с более или менее хорошими манерами.

Позже, ночью, Лора решила посмотреть на себя в зеркало, висевшее на стене спальни. Она сняла свое форменное платье, оставив только маленькую белую кепку на голове. «Боже, — подумала она. — Эти четыре недели с хорошей пищей пошли на пользу». Высокая, стройная, с рыжими волосами, собранными под кепку, она была похожа на миниатюрную статую Венеры, которая стояла в холле. Лора подняла руки, чтобы распустить волосы. Тяжелые пряди волос разлетелись в стороны. Она повернулась и увидела, что ниспадавшие волосы почти прикрывают ее точеные белые ягодицы. Застонав от удовольствия, она медленно и чувственно начала щипать себя. Лора увидела, как кровь прилила к коже, и принялась щипать тело еще сильнее. В этом болезненном экстазе она находила еще больше удовольствия. Она потянулась за расческой. Неистово ударив себя, она почувствовала сильную слабость и стала погружаться в глубокий сон. Девушка проснулась утром, чувствуя себя бодрой и свежей. Она нежилась, лежа на подушке. Теперь она знала, чего ей не доставало. Боли.

Лора впервые увидела Джеймса из окна своей спальни. Дом так и гудел всю неделю. Джеймс приезжал из Гарварда на летние каникулы. Возвращался хозяин дома. Августина провела личные беседы со всей прислугой. Садовникам было приказано срезать лучшие бугенвилилы и гибискусы[1] для спальни Джеймса. Шофер должен был проследить, чтобы машина Джеймса модели «Hispano Suiza» 1934 года сияла, как новенькая.

Дворецкому следовало проверить винный погреб и удостовериться в том, что вино марки «Шато Лафит» 1927 года уже можно переливать из бутылей в графин. И, наконец, личный слуга должен был проверить, в порядке ли одежда хозяина. «Столько шума из-за одного человека», — сказала Лора про себя, когда увидела, как он заходит в дом. Издали он казался совсем не большим.

За обедом она украдкой поглядывала в столовую. Он по-дружески разговаривал с матерью. Лора ухмыльнулась: «Мне кажется, он девственник». Она пошла через холл, и, проходя мимо статуй, расставленных в ряд, коснулась небольшого пениса греческого атлета. «Я это исправлю», — подумала она.

— Кто эта наша новая горничная? — спросил Джеймс мать неделю спустя.

— А, это Лора. Очень образованная девушка.

— Да… Я вчера видел ее в городе. Она совсем не такая, как наши остальные горничные. Должен сказать, она знает толк в одежде.

— Да, — согласилась Августина. — Но в ней есть что-то такое, что я не могу понять.

Джеймс засмеялся:

— Женская интуиция?

— Что-то в этом роде. — Августина нахмурилась. — Мне не так много известно о ней, но кажется, что у нее трудная жизнь. Бедняжка.

В тот же день Лора получила телеграмму. Джеймс случайно оказался в холле, когда ее принесли.

— Плохие новости? — мягко спросил он.

— Да, — она задрожала, потеряла сознание, но он успел ее подхватить на руки. Лора зажала телеграмму в ладони, так что он никак не мог узнать ее содержание. Джеймс понес девушку в гостиную, удивляясь легкости веса ее тела.

Лора лежала на его руках с закрытыми глазами, упиваясь происходящим. Телеграмма пришла от Мэри, ее сестры, которой она сообщила свой новый адрес, как только переехала сюда. «Отец умер, — писала Мэри. — Он попал под автобус». «Так этому ублюдку и надо», — подумала она в тот момент, когда Джеймс осторожно положил ее, совершенно безжизненную, на огромный диван. Она поглядела на него сквозь ресницы. «У него такое озабоченное лицо, с ним нетрудно будет справиться», — подумала Лора. Она медленно открыла глаза и заплакала. Джеймс держал ее руку.

— Что случилось? — спросил один из лакеев, собравшихся в дверях, пытаясь понять, что происходит.

— Оставьте ее в покое, — приказал Джеймс. — Что-нибудь случилось с семьей? — спросил он.

Она кивнула и тихо прошептала:

— Моя мама… Она умерла, а меня не было рядом с нею, — она разрыдалась.

Джеймс обнял ее.

— Я так тебе сочувствую. У тебя есть кто-нибудь еще в семье? Ты хочешь увидеться с ними? Ты поедешь на похороны?

Лора отрицательно покачала головой.

— У меня нет ни братьев, ни сестер. Только мама и я.

Сейчас Лора плакала уже всерьез.

— Ее уже похоронили. Соседи не могли узнать, где я. — Она вздохнула. — Но я не должна обременять вас всем этим. Пойду к себе наверх. Я в порядке. — Она посмотрела в голубые глаза Джеймса. — Спасибо, сэр, за вашу доброту.

Джеймс был в замешательстве.

— Хорошо. Не стоит благодарности. Мне искренне жаль, что ваша мать умерла. Не могу представить, что бы я делал, случись такое со мной. Мать — единственная любовь в моей жизни.

«Это ненадолго», — подумала Лора, а вслух произнесла:

— Она замечательная женщина.

— Вот. Возьмите мой платок и вытрите лицо, — предложил Джеймс, достав его из кармана.

Лора взяла платок и медленно вышла из комнаты. В дверях она оглянулась. Солнечный свет залил ее волосы. Белый передник подчеркивал форму груди, а черная юбка плотно обтягивала ягодицы. «Боже, как она сексуальна», — подумал Джеймс и ужаснулся тому, что пришло ему в голову — ведь всего несколько минут назад она была в слезах.

— Теперь я сирота, — несчастно сказала Лора. — Мне так одиноко.

— Ты не одинока. У тебя есть мы. — Он улыбнулся. — Возьми выходной или несколько дней, если хочешь.

Девушка улыбнулась.

— Спасибо, сэр. Я возьму день, но завтра у миссис Фобз большой прием, и она хочет, чтобы я обслуживала гостей.

— Хорошо. Но все равно отдохни. — Джеймс был потрясен. Она в самом деле преданная малышка. Таких теперь немного.

— Ты знаешь, — сказал он матери в тот вечер, — Лора потеряла сознание утром. Она получила телеграмму о смерти матери. У нее теперь никого, бедняжка.

— Вот странно. Мне кажется, она говорила, что у них много братьев и сестер. — Августина нахмурилась. — Должно быть, я ошибаюсь. Наверное, спутала ее с кем-нибудь из других горничных. Неважно.