— Хочешь, я найду тебе ибупрофен?

В его смехе не было юмора.

— Нет. Ибупрофен не то, что мне нужно, — потребность в его глазах пригвоздила меня к месту. — Мне нужна ты.

Я уже тянула за ручку, готовая уйти, когда жар его тела, прижатого к моей спине, просочился сквозь тонкую ткань моей рубашки, и Уэст закрыл дверь.

— Ещё кое-что, прежде чем ты уйдёшь, — горячее дыхание опалило шею, и мои соски мгновенно затвердели.

Я опустила голову, сопротивляясь желанию развернуться и броситься ему на руки, но не смогла не наклониться немного к нему. Он убрал руку с двери и провёл пальцем по моей оголённой руке.

— Что? — прошептала я.

Схватив за талию, он начал подталкивать меня, и когда я перестала сопротивляться, медленно развернул и прижал спиной к дверям, его бёдра плотно прижимались к моим бёдрам, и я чувствовала, как возбуждённый член упирается мне в живот.

— Мне нужно, чтобы ты смотрела на меня, когда я говорю тебе это, чтобы ты знала, что я именно это и имею в виду. Тогда ты поймёшь, что для меня это не игра.

Я посмотрела на него из-под опущенных ресниц.

Он усмехнулся, чуть приподнимая мой подбородок.

— Упрямая.

Беспомощная улыбка заиграла у меня на лице, потому что, судя по его интонации, это походило на комплимент.

Стоя с ним лицом к лицу, я увидела в его глазах нежность, несмотря на торжественное выражение лица на красивом лице.

— Я люблю тебя. И я больше никогда не отпущу тебя, не сказав об этом. Я хочу, чтобы ты знала, что я чувствую.

Я сглотнула, не давая ответным словам вырваться наружу. Ещё не время.

— Ты можешь уйти, я не буду тебя удерживать, просто знай, что, уходя, ты забираешь частицу меня с собой, — он наклонился ближе, крепче прижимая меня к своей груди. — Ты бежишь, потому что боишься. Точно так же, как боишься этого чёртового океана. Знаю, тебе сложно верить в то, чего ты не можешь видеть, — его губы были так близко, что слова касались моих губ. — Ты стоишь того, чтобы ждать. Ты стоишь всего на свете.

Уэст сократил последние миллиметры, разделяющие нас, но я увернулась, моё сердце колотилось так сильно, что он, должно быть, и сам это чувствовал. Он поцеловал меня в уголок губ, задержавшись немного, - момент настолько болезненный, что хотелось разрыдаться.

Мои пальцы сжались на его груди, удерживая рядом с собой, ни один из нас не двигался. Этого всего было слишком много и в то же время недостаточно, и я разрывалась между необходимостью сбежать и желанием остаться и никогда не отпускать его.

Всхлипнув, я освободилась и выскочила за дверь, не позволяя себе оглянуться. Ру должна вернуться с минуты на минуту с моими ключами и кошельком.

Мне нужно было время.

Чтобы успокоиться.

Чтобы сделать вдох.

Чтобы подумать.

Чтобы привести в порядок мысли и понять, чего хочет сердце.

Я не могла вернуться к нему, не разобравшись, что творится в моей израненной душе. Мне нужно было отделить злость и боль от негодования. Дать шанс надежде и правде вновь выстроить фундамент наших отношений и посмотреть, выдержит ли он нашу любовь, или может ущерб был слишком сильным и уже ничего нельзя изменить.

Зеркало запотело от густого пара, что заполнил ванную комнату, когда я, наконец, вылезла из душа, мои слёзы смыло потоками воды вместе с дешёвым шампунем с ароматом арбуза. И пусть проведённое там время не смогло волшебным образом дать ответы на все мои вопросы, я хотя бы чувствовала себя чистой.

Я простила себя.

За то, что любила всем сердцем, даже когда Ашер не замечал этот бесценный дар. За то, что слепо верила ему и не замечала того, что происходило на самом деле. И за то, что сбежала, когда узнала правду.

Я выпрямилась, когда вытерлась полотенцем, осознавая, что эта поездка в Нэшвилл на самом деле была ради меня, а не из-за него. Моей целью было вернуть самоуважение, не позволяя ему вытирать об меня ноги и использовать в своих корыстных целях. И я справилась с этим.

Ну, с помощью Ру, конечно.

И Уэст помог разобраться со всем здесь, а также приостановил слухи дома.

Но я всё равно с этим справилась.

Я закрыла главу своей жизни под названием «Ашер» и сделала это уверенно и решительно.

И, что самое важное, на моих условиях.

Вот для чего всё это потребовалось. Осознание потрясло меня.

Я могу доверять себе.

Я не была разбита, сломлена или в депрессии из-за разбитого сердца.

Я сделала выбор, вложила в него все свои силы, а когда всё обернулось не так, как нужно, спасла себя.

И я смогу сделать это снова.

Будет ошибкой жить вполсилы. Сбежать. Позволить страху управлять мной. Не испытывать полный спектр эмоций и позволять жизни тащить себя по течению.

Мои нервы были на пределе, и мысленно я неоднократно возвращалась к Уэсту, который находился в комнате, идентичной моей.

Я достала из чемодана первую попавшуюся одежду и скрутила волосы в неряшливый пучок, не желая тратить драгоценное время на их сушку старым феном, прикреплённым к стене в ванной.

Адреналин бурлил в крови, натянув все мои нервы, как струны, пока я обувала резиновые сланцы.

Уэст.

Мне нужно было увидеть его. Поговорить с ним. Притронуться к нему и понять, участится ли моё дыхание, воспламенится ли кожа и забьётся ли быстрее сердце. Опустить свои защитные стены и посмотреть, может ли он до сих пор затронуть те уголки моей души, к которым я думала, ни у кого не будет доступа. Сможет ли он, как обычно, сделать всё лучше.

Зависимость и наркотик шли в одной упаковке.

Мне хотелось слушать тембр его голоса, когда он признаётся в любви, провести рукой по новым шрамам, отросшей щетине и попробовать на вкус его искренность.

Хотелось изведать наше новое будущее и податься всепоглощающей страсти.

Мне хотелось верить, что завтра будет лучше.

Оставив Ру короткую записку, которая ушла поужинать, решив дать мне немного свободного пространства, после того как обнаружила меня плачущей в душе, я взяла дополнительный ключ от комнаты, выданный на ресепшене, положила его в задний карман джинсов и поспешила вниз по коридору.

Нетерпеливая. Улыбающаяся. Готовая.

Я нетерпеливо постучала, удивляясь, как это он не прочёл мои мысли и не распахнул дверь, как только я подошла. Я попыталась прислушаться к его приближающимся шагам, но ответом мне послужила лишь тишина.

Нахмурившись, наклонилась, чтобы открыть дверь, и именно тогда заметила его.

Бумажной самолётик с моим именем был зажат между дверной рамой и стеной.

Не знаю почему, но нахождение этого самолёта за пределами комнаты Уэста казалось зловещим.

Подняв его, я села под закрытой дверью.

Я очерчивала пальцами его края, боясь узнать, какое сообщение ожидает меня в пустом коридоре дешёвой гостиницы.

Я прикусила губу и развернула его, разглаживая бумагу.

Оно было коротким — всего лишь четыре строчки.

«Сэди...

Я не могу находиться так близко и опять быть отвергнутым тобой.

Знаю, что не смогу уснуть... Не без тебя в своих объятиях.

Долгая дорога и время кажутся лучшим способом не выставлять себя ещё большим дураком.

Найди меня, когда будешь готова, - ты знаешь где».

Он подписался Твой. Навеки. Два отдельных слова, два отдельных обещания, подчёркнутые резкой линией, настолько глубокой, что на бумаге можно было проследить вмятину.

Он уехал.

Он уехал.

Он уехал.

Я закрыла глаза, спасаясь от боли, распространяющейся в моей груди.

Я сказала ему, что мне нужно время. И он дал мне его. Я разбила его уверенность своим упрямством.

Я пытаюсь показать тебе… Хейли сказала, что иногда действия громче всяких слов...

Он не единственный, у кого сегодня будет бессонница.

Поднявшись на ноги, я стряхнула оцепенение, вернулась в свою пустую комнату и придумала план Б.

Полностью опустошить свой мини-бар.

Тео неодобрительно хмыкнул. Уже два дня как я вернулась на остров Рейнольдс, стараясь изо всех сил казаться нормальным человеком. Но, несмотря на то, что я обливалась потом, как свинья, он всё равно был недоволен.

— Ты наплевала на все мои указания насчёт тренировок, не так ли? — он сильнее надавил ладонями мне на спину, чтобы я полностью растянулась. — Вот так. Терпи. Ещё тридцать секунд.

Я обозвала его всеми возможными матерными словами, даже придумала парочку слов за эти полминуты, а он стоял и улыбался.

— Тебе не было бы так тяжело, если бы ты продолжала тренировки, которые я тебе назначил.

— Я была занята, — я рухнула на маты и зыркнула на него, хватая ртом воздух, как та рыба, выброшенная на берег, мокрые пряди волос прилипли к моему лицу.

Он раздражённо покачал головой.

— Оправдания, одни оправдания. Скручивания, по тридцать раз на каждую сторону.

Я застонала, все мышцы моего несчастного пресса запротестовали, когда я приняла исходное положение.

— Давай же, шевелись. Ты можешь лучше. Следи за темпом.

— Какого хрена, Тео? Челси - та рыженькая, ушла что ли? Она тебя отшила и теперь ты отрываешься на мне?

Он скрестили руки, наблюдая, как по его милости, я прохожу девять кругов ада.

— Она ушла две недели назад. И да, я чуть-чуть зол.

— Двадцать девять, тридцать, — выдохнула я и упала на спину, сложив руки в защитном жесте на животе. Из-за потраченных сил у меня закружилась голова, сердце бешено колотилось в груди.

— Как видишь, в моей личной жизни тоже не всё гладко, но я не срываюсь на тебе.

Он присел на корточки рядом со мной.

— И мы поговорим об этом за завтраком. Который ты не получишь, пока не закончишь тренировку.

Я повернулась и, прищурившись, посмотрела на него.

— Ты же в курсе, что я ненавижу тебя прямо сейчас, да?

— Упоминал ли я, что мы будем есть «Криспи Крим» на пляже?

Я закрыла глаза и вздохнула, уже представляя, как тает сахарная пудра на моих губах.

— Я, что, сказала ненавижу? Я, наверное, не так выразилась. Я имела в виду люблю, вот что хотела сказать.

Он рассмеялся.

— Так-то лучше, — протянув руку, он помог мне встать и тут же подвёл к этим кошмарным беговым дорожкам. Я стала как вкопанная прямо напротив них.