— Может быть, — отозвался он с досадой. — Но если я сейчас по этому поводу тоже начну прокрастинировать, то все будет еще печальнее. У вас есть какие-нибудь идеи, как заставить «Твиллег» очнуться?

— Боюсь, что нет. И что все еще хуже, чем мы думали, — глядя капитану прямо в глаза, отозвалась Фира.

— Он сейчас вещь в себе, кот Шредингера в черном ящике, но нам достоверно известно, что колба там уже разбилась. «Твиллег» все же может выскочить из ящика живой и здоровый, а может наоборот. Обвинить нас, что мы виноваты в том, что он чувствует виноватым себя из-за нас.

Альв прижал пальцы ко лбу над глазами:

— Ерунда какая-то. В том, что мы угодили в червоточину, не виноват ни он, ни мы. Это как стихийное бедствие, обстоятельство непреодолимой силы.

— Он маленький! Он сейчас… — Фира поводила глазами, точно высматривая решение. — Сейчас как ребенок, который закрывает глаза, чтобы не видеть страшного. Жмурится и считает, что его не видно.

Альв поморщился. Морщины прочертили лоб, он почти услышал, как кожа хрустнула.

— И это… создание обязано было быть готовым ко всему, чтобы уберечь корабль и помочь выжить экипажу? Всезнающее, всесильное, опытное, быстродействующее? Но ведь не только на «Твиллеге» гибли члены экипажа. И многие корабли с искусственным интеллектом после этого возвращались с оставшейся частью команды. Разве аберрации не учли?

— Вы не понимаете, — терпеливо сказала Фира. Альв следил, как тонкие пальчики наливают в фарфоровые, тонкие, словно светящиеся чашечки кофе из кофемашины, и подносят ему одну. Втянул горький, бодрящий аромат. Вдыхал, словно первый раз в жизни. Этот кофе — из рук Фиры — казался ему волшебным.

Она пригубила вторую чашечку, оставляя на фарфоре след вишневой помады.

— Это все изучали. И учитывали. Но каждый искусственный интеллект звездолета — индивидуальность. Можно предположить реакцию личности, можно до какой-то степени управлять ею, даже запрограммировать, но вся прелесть и опасность наша, человеческая, машинная, когда она превзошла базовый уровень жесткого подчинения — непредсказуемость. Творцы на одинаковый раздражитель не реагируют одинаково.

Она смотрела на Альва огромными, внимательными глазами, словно спрашивая, понимает ли он. Капитан застрял между раздражением и нежностью.

— Кот… ребенок… Фирочка, скажите мне, тупому и старому, прямо, чем точно для нас это может грозить.

Она взглянула искоса, и вдруг лицо засветилось, а губы тронула улыбка:

— Скажете тоже… капитан. Старый…

— Старый и мудрый, как сивилла.

Благородство страданием, друг, рождено,

Стать жемчужиной — всякой ли капле дано?

Можешь все потерять, сбереги только душу, —

Чаша снова наполнится, было б вино. (Омар Хайям)

— Вообще-то все плохо, — не стала темнить она. — Нужна долгая реабилитация. А вначале нужно его разговорить. Но пока это происходит, нам лучше быть на земле.

— На Земле? — выпалил он и смутился.

— На почве. На планете. Нужно посадить «Твиллег» и там уже разбираться, имея возможность маневра.

— То есть, бегства?

Фира кивнула.

— А нельзя ли его, гм, демонтировать? Ох, простите, — поправился Альв. Понимая, какую же брякнул глупость. Это все равно что разобрать на запчасти сам корабль, выкачать кровь из жил или мысли из головы. Хотя нет, голова-то останется, но пуста-ая…

А Фира накрыла его руку своей:

— Вам необходимо выспаться.

Альв хмыкнул:

— На том свете отосплюсь.

И покраснел, как мальчишка.

— Спасибо, госпожа Бьяника. Я понял задачу. Свободны.

И позволил себе смотреть, как она уходит. Как в аварийном свете светится белой блузкой спина, а туфелек, брюк и короны густых волос почти не видно из-за их черноты. Двери мягко чмокнули, закрываясь. Альв потянулся и отправился в рубку к Риндиру.

Тот пребывал в корабельной столовой, изволя вкушать поздний обед, ну или ранний ужин — смотря с какой стороны смотреть.

Первым желанием капитана было гаркнуть на того, кто подбирал сегодня для столовой дизайн. Была она чем-то средним между неолитической пещерой и средневековым кабаком: грубая кладка стен, дубовые столы, скамьи и табуреты, неуклюжие, но крепкие. Трактирная стойка с потеками пивной пены, дубовые бочки с краниками — в два человеческих роста — за ней. Трактирщик в сером переднике с диссонирующей головой кибер-стюарда. И посуда деревянная и глиняная. За этим виртуальным наваждением скрывалась обычная мебель, но дополненная реальность внушала.

— Это что еще?

Риндир, не прекращая жевать, отодвинул для Альва табурет. С другого конца стола из-под массивных нервюр помахал капитану огненноволосый Люб. Отрастил гриву, надо обязать его в шапке ходить в стерильных помещениях. Альв брезгливо глянул на жирное на вид сиденье, но все же уселся. Нет, обычный обман зрения, брюки не липнут.

— Это? — Риндир изящно откусил пережаренной на вид мясо, ловко управляясь страшного вида кинжалом и двузубой вилкой. — Это все, что непосильным трудом коку удалось реанимировать. Рыбки золотые ляснули. Помнишь, есть вариант трапезы на дне морском с коралловыми рыбками? Так вместо них висит во всю стену тигровая акула и пялится. То правым глазом, то левым. А потом разевает пасть. Ты бы мог есть при таком? Вот! — штурман воздел вилку. — И мы не смогли. А здесь уютно…

Капитан фыркнул:

— Детский сад!

— Между прочим, — вмешиваясь, пробасил Люб, — в творческой личности до седых волос живет ребенок.

— Ну, мне это не грозит, — отрубил Альв. — Хотя с вами не уверен.

— Тогда ешь. Еда помогает сгладить внутренние конфликты.

И в сторону капитана плавно полетела миска с салатом. Альв сосредоточенно поймал острием вилки консервированную кукурузу, осмотрел и отправил в рот.

— Из-за такого вот творческого ребенка нам срочно нужно идти на посадку. Есть варианты?

— Угум, — не переставая жевать, Риндир выдул из наладонника виртуальный экран и быстро забегал пальцами по полупрозрачным кнопкам, уточняя изображение. — После обеда собирался докладывать.

— Мы можем пройти Врата в обратную сторону? Да неужели? — ехидно спросил, вглядываясь в виртуальный космос перед собой, капитан. Яркая желтая звезда слепила глаза. — Или нас выбросило к Земле?

— На такую удачу я бы не надеялся, — бас Люба едва не заставил Альва подпрыгнуть. А мог бы уже привыкнуть. Нет, через фильтры скафандра этот голос так «чарующе» на него не действовал. — Это противоречит теории вероятности.

— Ваще-то мы сами ей противоречим, — невнятно выдохнул Риндир.

— Прожуй прежде, чем говорить. Как медик, советую!

— Ближе к телу оба.

— Нет, не к Земле. И дракон, проглотив нас и выплюнув через… с другой стороны, улетел, — Риндир пальцем стянул солнце подальше, показывая чистый космос. — Но нам повезло. Мы буквально в двух шагах от почти точной копии солнечной системы. Планет в ней несколько меньше, всего четыре, нет пояса астероидов. У третьей планеты от солнца не одна луна, а две. Но в остальном… Три планеты для посадки почти не пригодны, а вот та, что с лунами… — Риндир расплылся в запредельной почти улыбке. — Мы вытащили счастливый билет. Автоматические станции я отправил, они уже работают. Дай мне пять минут, из рубки я покажу остальное. Хочу, чтобы ты в полной мере ощутил эффект.

— Не можешь без эффектов? — Альв вдруг понял, что страшно голоден, и накинулся на рукколу и крабовые палочки с кукурузой, громко хрустя. Отпустило. У них появляется шанс сесть на планету, обустроить базу, реанимировать искусственный интеллект и связаться с домом. Правда, Врата они должны были вырастить на совсем другой планете, но тут уж…

Назовись Одиссеем — и можешь терять ключи,

Ты домой не вернёшься, ты знаешь об этом сам.

Ты себя подарил колыбели морских пучин,

Ледяным перевалам, волшебницам, парусам. (Мария Фроловская)